Магда Сабо - День рождения Страница 9

— Я оставила открытыми окна и двери, а то очень пахнет известью и краской — пусть проветрится. В основном, мы уже закончили, осталось только картины повесить. Шош говорит, что он хочет повесить их до отъезда, чтобы хоть немного полюбоваться на них — ведь он на будущей неделе уже уезжает, раньше, чем думал…

«Боже мой, уже на будущей неделе! А мы еще ни словом не обмолвились друг с другом!»

— Мы уже и карниз приспособили, и шторы есть, а молоток куда-то запропастился. Я хорошо помню, что доставала его из кармана передника, когда нужно было поправить карниз… Инженер влез на лестницу, а я придерживала ее… А сейчас вот нигде не могу найти молотка, как сквозь землю провалился… Я ему говорю: мол, у нас внизу есть еще один, сейчас принесу… А он в ответ: «У меня, говорит, ноги помоложе, лучше я сбегаю» — и уже хотел спуститься к нам…

«И не спустился, — с грустью подумала Боришка. — А то мы бы оказались с ним вдвоем… Может, я что-нибудь и сказала бы ему… Впрочем, нет, даже лучше, что он не спустился, — ведь я в это время мыла пол».

— А тут как раз в открытых дверях появилась Сильвия. Стоит курит сигарету и внутрь заглядывает. Потом поздоровалась. «Что, молоток нужен? — спрашивает, а сама улыбается. — Молоток?» Инженер смотрит на нее: кто, мол, это такая, чего ей нужно? Я сказала Сильвии, что мы сейчас свой найдем, а она головой замотала: «Не беспокойтесь, тетушка Иллеш!» — и такой голосок у нее сразу стал ласковый. Обычно она и не смотрит в мою сторону. Инженер стоит в ожидании на лестнице, мне нужно было что-то ответить. «Это, говорю, ваша соседка». Не хотелось мне, правда, представлять ему эту особу. Ну, Шош спустился, конечно, с лестницы, пожали они друг другу руки, а потом Сильвия убежала к себе и тут же вернулась с большим молотком. «Надеюсь, говорит, мы будем хорошими соседями!» Инженер в ответ лишь головой кивнул, а сам все примеряет свои картины, как их разместить на стенах. «Может, помочь вам?» — спрашивает Ауэр и, не дожидаясь ответа, плюх на большой ящик. Сидит и ногами болтает. А платье такое короткое, что просто не знаю, как в школе разрешают носить такие! Что оставалось инженеру? Спасибо, мол, помогите. И теперь Сильвия сидит на ящике и командует, куда вешать картины…

«Сильвия, как и обещала, завязывает с ним дружбу, — подумала Бори, — чтобы потом заговорить обо мне. Она поможет мне, как я помогала ей поддерживать переписку с Галамбошем…» Боришка шумно вздохнула и, полная радужных надежд, побежала в школу.

На этот раз не пели и не играли в массовые игры. Ютка сдержала слово: сбор был действительно посвящен важному вопросу и быстро закончился. Ютка сообщила, что их шефы спрашивают, не хотят ли пионерки поработать летом в садоводстве, посадить цветы и кустарники вдоль одного участка Зеленого шоссе. Нужно наметить, где рыть ямки, готовить почву, делать грядки, поливать, выпалывать сорняки — словом, помогать садовникам. На производственной практике их звено работало лучше других, поэтому шефы и позвонили прежде всего им. Из параллельного мужского класса тоже приглашают лучшее звено. Работать придется недолго, а оплата почасовая, вечера у всех будут свободными.

Ютка сказала, что она никому не хочет навязывать свое мнение, но лично ей нравится эта идея — они же все с удовольствием работали в садоводстве, а тут им еще и деньги заплатят. К тому же они окрепнут на этой работе и наверняка загорят.

— Короче говоря, — закончила Ютка, — решайте как хотите. Если звено откажется, я одна запишусь на работу — дядя Чуха сказал, что можно и в индивидуальном порядке.

Фалуш посмотрела на Варкони, та — на Фалуш. Козма и Элек тут же покачали головами. Ютке это было понятно: у них у обеих в деревне жили родственники, у которых они всегда проводили летние каникулы. «Что ж, остается восемь. Надо решать».

Ютке казалось, что этот вопрос не вызовет больших споров и звено согласится на предложение шефов — ведь девочкам нравилось вместе работать. Разве что только Борбала Иллеш откажется — она вообще не любит работать и готова хоть целый день просидеть перед зеркалом. «А жаль, — думала Ютка, — можно только пожалеть ее. Ведь, в общем, эта Иллеш очень хорошая девочка. Но она совсем еще ребенок. Ну да не беда, если Бори сначала и откажется: ее-то я сумею уговорить; хоть она и любительница пошуметь, но, в общем, меня слушается. Садоводство ждет ответа завтра к утру, до тех пор я уломаю Иллеш, и мы, ввосьмером, пойдем к дяде Чухе». Ютка взглянула на Боришку.

Бори молчала и смотрела куда-то в сторону отсутствующим взглядом. Наверняка у нее Рудольф на уме, а не разбивка грядок и не рыхление почвы… «Ладно, — решила Ютка, — до завтра еще много времени».

— Ну что ж, голосуйте, — промолвила она усталым голосом. Утром ей запломбировали зуб, а днем с бабушкой опять стало плохо, и Ютке пришлось бежать за врачом и варить обед. А к трем часам нужно было в школу, на сбор.

Иллеш встрепенулась. «Сейчас она начнет выступать против, — подумала Ютка. — Ну да ничего. Я люблю Боришку, так как верю, что она станет иной. Лишь бы она только не затеяла долгий спор! Ведь мне еще нужно сбегать в магазин и приготовить уроки на завтра».

— Я согласна, — сказала Бори. — Я готова хоть все лето работать. С удовольствием. Подумаешь, один год не поеду на лето к сестре.

Все, ошеломленные, смотрели на Боришку. Николлет Ковач толкнула в бок Тимар. «Наверное, Ютка заранее договорилась об этом с Иллеш, но когда?.. Может, в поликлинике? Бори палец о палец не ударит по доброй воле, не то что землю рыхлить или сорняки полоть…»

В три двадцать все, как одна, проголосовали, и на этом сбор закончился. Тимар побежала на свое фехтование, а остальные вместе не спеша спускались вниз по лестнице. Ютка шла рядом с Боришкой. Все они жили здесь, на улице Беньямина Эперьеша, все знали, что Рудольф переехал в Боришкин дом, но сейчас разговор все равно шел только о летней работе. И, пожалуй, лишь Ютка, говоря о планах, не забывала и о Рудольфе с Боришкой. «Что за детская игра! Какие глупости!» Ютка вовсе не была пай-девочкой из рождественской сказки, просто она была намного отзывчивее других. Как и у всех остальных девочек в звене, у Ютки тоже были свои мечты, но она умела как-то держаться в границах реального, не давала разыграться своей фантазии и отказывала себе во многом. Рудольф и все тому подобное — как далеко это от нее! Нужно прежде хорошо закончить среднюю школу, чтобы получить право на стипендию в гимназии.

— Глядите-ка, Варьяш! — зашептала Варкони. — Низвергнутый король, развенчанный сердцеед!

И действительно, навстречу им шел Варьяш; он даже поздоровался с ними, что-то буркнул на ходу и поспешил дальше своей дорогой. Девочки прыснули.

— Нечего хихикать! — шепотом оборвала их Ютка. — Ему и так обидно!

Она посмотрела вслед парню серьезным, печальным взглядом: «Вот провалится опять на экзаменах, забросит учебу и пойдет работать в садоводство, к дяде Чухе, — подумала Ютка. — Да… Упустили мы его. В прошлом году Куллер не подтянул его — следовало бы в этом году…»

— Бывший Варьяш! — снова проговорила Варкони. — Ты слышишь, Бори?

Бори не слышала. Она думала в этот момент совсем о другом — два слова стучали в ее мозгу: «Почасовая оплата». Почасовая оплата в течение шести недель. Рудольф до рождества будет за границей, а к тому времени, когда он вернется, она заработает себе на нейлоновое платье и на туфли на высоких каблуках.

Вообще-то работать ей не хочется. И она ни за что не будет работать, когда станет взрослой, что бы там ей ни говорили. Уборкой в квартире пусть занимается кто-то еще, может быть мать. А она будет наслаждаться жизнью с Рудольфом…

V. День Анны

«Сегодня мой день рождения, — думала Анна Фалуш, лежа в тени на траве. — Как странно… Таких именин у меня еще никогда не было… Вот уже третью неделю мы — нас восемь девочек, звено «Сокол» 7-го мужского класса и Варьяш — работаем здесь… Эти чудаки купили мне в складчину капроновый шарф… и церемонно поднесли. Правда, потом норовили потянуть меня за уши, мальчишки конечно. Они противные!.. А дядя Чуха подарил букет цветов… Я еще ни от кого не получала такого красивого букета… И все-таки как странно здесь!..

Теперь, уже гуляя по этому шоссе, я невольно буду вспоминать, что и моим трудом создана эта красота. А когда-нибудь, через много лет, приду сюда с ребенком и скажу: «Здесь, сынок, я полола сорняки, рыхлила землю, таскала камни. Правда, камни за нас возили обычно мальчишки на тачках. Но копали мы сами… А какие руки у нас стали! Бори Иллеш иногда даже ныла, что обломала все ногти на этой каторге, но мы не жалели ее: зачем было приходить на работу с такими длинными ногтями! Конечно, и наши руки после такой работки не приведи господь, но зато как было все хорошо, как было хорошо!»

Короткая передышка кончается, но никто не хочет подняться первым: такая жара, что и пальцем пошевелить трудно. Двадцать шестое июля — день Анны. Еженедельно они получают зарплату, как заправские рабочие. Дядя Чуха говорит, что со временем здесь будет открыто кафе-мороженое. «Я специально сюда как-нибудь приеду, — думает Фалуш, — и всласть наемся мороженого!..»