Елена Усачева - Парадокс Ромео Страница 9

– Это мое решение. Родители тут ни при чем.

– Они еще и не знают. Очень хорошо! Надеюсь, ты не сбежал из дома и к нам не придет полиция. Хотя полиции нам тут как раз и не хватает. Распустились!

Той же грозной поступью завуч пошла обратно.

Прежде чем пойти за ней, Всеволод оглянулся. На цыпочках к раздевалке подбиралась светловолосая. Она кого-то высматривала.

Всю дорогу, пока он шел за учителем, его подмывало спросить, что происходит, что это за дела такие, когда люди прыгают из окон. Почему взрываются раковины? Как в правильно-размеренной жизни школы могло такое произойти? Вроде бы должно быть все четко, по плану. Уроки, перемены, домашние задания. Здесь-то с чего взяться эмоциям?

Всеволод перешагнул порог приемной. Как и у них в гимназии, она была старомодна. Высокие потолки, с тяжелыми лепными украшениями, жужжащие лампы дневного освещения, обшитые панелями стены, темные шторы. Шторы ему понравились.

Из приемной они повернули направо, в кабинет директора. Дверь была обита коричневым дерматином. Он мягко хлопнул, смягчая удар.

– Директора сейчас нет. Расскажи мне, что у тебя такого произошло, что ты меняешь школу.

– Я учусь в гимназии, – мягко поправил Всеволод. Прежде чем сесть на предложенный стул, огляделся. Все как и должно быть – заваленный бумагами стол, невидимый под ними компьютер, пыльный фикус в углу. Напольные часы. Грамоты на стенах, полочки заполнены мелкими сувенирами. Часы с хрустом отбили четверть.

– Тем более! Что у тебя произошло?

– У меня?.. – Всеволод замолчал, вдруг поняв, что не может вот так сразу сказать, что произошло. На языке вертелась Камбоджа и река Меконг. А еще гиббоны.

– Понимаете, – начал он, – у меня не так много времени. Мне надо идти на музыкальные занятия. В вашей школе мне надо проучиться год. Потом я уйду в училище. Я буду композитором. Ну, и если вам надо выиграть пару олимпиад…

Взгляд завуча застыл.

– А ты уверен, что тебя отпустят из твоей гимназии?

На листочке она все обводила и обводила его фамилию, словно силилась запомнить, но не могла.

– Я не думаю, что с этим возникнет проблема.

Завуч наконец перестала сверлить Всеволода взглядом и опустила глаза. В задумчивости она три раза подчеркнула его фамилию и вдруг стала рисовать между черточками кружочки.

– Почему ты не хочешь перейти на экстернат?

– Мне бы не хотелось вновь встречаться с учителями и одноклассниками.

Ручка над листочком замерла.

– Что-то еще?

– Да. Вполне возможно, что весной я на несколько месяцев уеду в Камбоджу.

– Все? – Рядом с фамилией возник восклицательный знак.

Всеволод окинул взглядом поле боя.

– Пожалуй, да.

Новая черта. Еще. Еще. Восклицательный знак.

– Вот что я тебе могу сказать. – За восклицательным знаком рассыпались точки. – Мне нужен твой паспорт, домашний телефон, имена родителей, где они работают. Завтра приходи в класс, я попрошу, чтобы тебе подготовили комплект учебников. Оформлять мы тебя пока не будем. Чтобы не возиться зря с бумажками. Я уверена, что ты вернешься обратно в гимназию.

На листке появился номер его гимназии, и снова он был подчеркнут. Можно не сомневаться, как только Всеволод выйдет отсюда, завуч позвонит, чтобы узнать, что случилось. Будет скандал. Особенно дома. Стоило как-то обезопасить себя от этого. Что бы такое придумать? Надо исчезнуть и прийти домой так поздно, чтобы вопросы уже не задавали.

– Что у тебя с лицом? – резко сменила тему завуч.

– На меня напали.

Взгляд ее снова потяжелел.

– Давай паспорт, – словно через силу произнесла она. – И иди к секретарю за расписанием.

Всеволод поднялся.

– Ты уверен, что у нас не возникнет проблем с твоими родителями?

Он стал расправлять замятое кепи. Тут же представилась мама, ее испуганное лицо, зажатое в кулаке полотенце. Отец… Про отца думать не хотелось.

– Главное, чтобы у меня не было проблем, – тихо произнес он. «И тогда я поеду в Камбоджу», – добавил про себя Всеволод.

Доска с объявлениями дрожала всеми своими листочками. «Класс игры на гитаре…» «Молодая семья славян снимет квартиру… без посредников» «ГИА, ЕГЭ, подготовка к экзаменам в школе…» «Даю уроки английского…»

Все это было не то. Оно мешало, напоминая о школе и уроках, не давало думать.

«Площадка реконструирована районной администрацией. Работает с… по…»

От здания гимназии веяло тягучей дремой. Огромные окна спали. Сколько раз он представлял, что это клавиши и как он на них играет. Маленькую композицию, посвященную гимназии, он исполнил на недавнем концерте. Выглядело это так.

Он взял палку и, проверив звук окружающих предметов – прутьев зеленого забора, камней, фонарного столба, загородочки от машин, урны, – попытался воспроизвести вступление. Звонок прервал его. Гимназия ожила, загомонила, без устали принялась выплевывать из себя человечков. Они разбегались в разные стороны, кто-то задерживался, темные группки скапливались то тут, то там, распадались, родители за руку уводили тех, кто помладше.

Показались ребята из параллельного. Всеволод отступил к кустам боярышника. Чужому классу не было до него дела. А свои все не появлялись и не появлялись. У них была химия, и он искал на третьем этаже окна кабинета, чтобы понять, что произошло. Дверь класса вторая от угла, значит, окна четвертое, пятое, шестое. За ними темно, движения нет.

Площадка перед школой опустела.

Ветер трепал замерзшие объявления, с шорохом крались по дорожке машины.

Вышел завуч Роман Сергеевич. Худой, высокий, сутулый. Сумку за ним тащил сын, он учился в одиннадцатом. И, словно завуч разрешил своим появлением уходить остальным, на крыльцо горохом высыпал восьмой «А». Народ шел молча, не задерживался на площадке. Большинство свернуло за угол к задней калитке. В сторону центральных ворот отправился Лелик. Света с Ниной почему-то оказались последними. Нина держала в руке телефон. На слова подруги рассеянно кивала. Указательный пальчик порхал по сенсорному экрану. Света что-то выговаривала Нине. Трясла головой, взмахивала рукой, поправляла сползающую лямку сумки. Они были похожи на полководцев, договаривающихся о ближайшем сражении. И в этом были забавны. Даже трогательны. Что же, самое время появиться фельдмаршалу.

Нина все еще копалась в телефоне, когда Света толкнула ее. Нина отрицательно качнула головой, а потом резко вскинула глаза.

Всеволод улыбнулся. Вариантов было несколько.

Убежит. Останется на месте. Подойдет. В любом случае скажет гадость.

– Ты почему не отвечаешь на звонки? – побежала к нему Нина, потрясая зажатым в кулаке телефоном.

– Потому что у меня украли сотовый, – спокойно ответил Всеволод.

Забавно было смотреть, как они подходили. Все такие знакомые. Можно даже сказать – родные. Он уже начал по ним скучать. Прислушался к собственным ощущениям – не сомневается ли, не передумал? На оба вопроса ответ – нет.

– А купить не судьба? – злилась Нина.

– Я как раз хотел попросить о помощи.

Словно тумблер переключили. Взгляд Нины изменился. Из злого он стал настороженным.

– Ты правда уходишь из гимназии?

– Мне нужно купить новый телефон. Посоветуй что-нибудь.

– Ну… – теряла остатки злобы Нина. – У меня нормальная вещь.

И она открыла ладошку, на которой лежал новенький коммуникатор в розовом чехле.

– Связь хорошая и батарейку долго держит. Четвертый андроид.

Он не собирался брать андроид, но игру надо было вести до конца, а потому протянул руку, прося показать телефон. Забывшая обо всем Нина отдала аппарат.

Коснувшись экрана, Всеволод невольно вызвал недописанное СМС. «Где ты????» Адрес – Севочка.

Вот так сразу «Севочка». Ни с того ни с сего. Ни «Бортко», ни «В. Бортко», а «Севочка». Хорошо сердечко рядом не прикрепила.

– Извини, – передал он телефон обратно. – Там открылось.

Нина выхватила коммуникатор, помрачнела.

– Тебя весь день ищут! – Свернув сообщение, она сунула аппарат обратно в руки Всеволода, кивнув: «Смотри». – А ты гуляешь непонятно где.

– Так ты уходишь или нет? – рубила Светка.

Медлить с ответом не стоило:

– Ухожу.

– Из-за Лешки?

– Нет. Так будет лучше.

– Кому лучше? – наседала Светка. – Все бесятся. Белов орет, что уйдет первым.

– Опоздал. Я ушел первый. Завтра мне в новый класс.

Он не хотел смотреть на Нину, но лицо одноклассницы так сильно изменилось, что взгляд нашел ее невольно. В нем было столько неподдельного искреннего горя. Всеволод смутился.

– Нас собирали для разборки, – гнула свое Светка, которой плевать было на чужие переживания. – Что произошло? Никто ничего не может сказать. Лешка как воды в рот набрал. Из-за чего шум? Из-за телескопа? Да гори он синим пламенем, этот телескоп! Белов утверждает, что дело уже не в нем.

– Не в нем, – согласился Всеволод.

– А в чем?

– Это дело принципа.