Людмила Матвеева - Прогульщик Страница 9

Алеша заныл:

— Я не наелся, я доесть хочу. Я быстро.

Разве правильно отгонять человека от стола? Имеет он право на свою законную тушеную капусту?

— Я голодный, — настаивал Алеша. Впрочем, делал он это довольно весело.

— Голодные, Китаев, едят быстро. Они над тарелкой не задумываются, голодные.

— Ангелина Ивановна, — вдруг сказал Гоша, — но Китаев вообще медленный. Он же не нарочно.

Захотелось защитить недотепу из шкафа, Алешку Китаева. И тут же получил от Ангелины Ивановны:

— Опять ты, Нечушкин? Неужели я без тебя не знаю, кто тут у нас медленный, а кто быстрый? Слишком быстрых нам тоже не надо.

Она все-таки выставила Алешу Китаева из столовой. Он понуро побрел в класс. Согнулся в три погибели, напустил на себя большую печаль. Смотрите все, какой я несчастный.

Конечно, полтарелки солянки не заслуживают такой скорби. Но Алеша хочет довести Ангелину Ивановну, и цель, кажется, достигнута. Она взвивается:

— Не сутулься ты, Китаев! Прекрати мученика изображать! Как же вы мне надоели!

Алеша выпрямился и весело побежал в класс. Урок математики. Кого Ангелина Ивановна вызовет первым? Гоша притаился — хорошо бы не его.

— Нечушкин! — До чего у нее беспощадный голос. — Ты решил?

— Я решал, решал. — Тут самое главное — смело глядеть в глаза Ангелины Ивановны. Глаза у нее усталые, недовольные, учительница редко улыбается. Гоша смотрит в хмурые глаза, не моргая, не отводя взгляда. Может быть, она поверит: он решал. Не сойтись с ответом может у любого, даже самого старательного ученика.

Не верит учительница. Глаза говорят: что ты мне рассказываешь? Разве я тебя не знаю? Да я таких, как ты, тысячу видела — все вы одинаковые и все мне смертельно надоели.

— Решал, — упрямо повторяет Гоша.

— Ха, решал! Все у Федоровой списал. — Это сказал Вова Климов. И презрительно хмыкнул. Как будто сам Климов ни разу в жизни ни у кого не списывал.

Ябеда Климов, ненавидит его Гоша. Но — про себя. Пакостник Климов врет без конца. Хоть бы кто-нибудь ему врезал. Нет, не находится никого. Все только: «Вова, Вова. Скоро Климов уедет от нас. Усыновили Климова!» Конечно, боятся его ребята. Как так? Все ребята — одного Климова? Да, все ребята — одного Климова. А вот Гоша его не боится. А почему не проучит? Да связываться не хочется. Знает, знает Гошка, что так рассуждают прогульщики. Но умеет Гоша прогонять неприятные мысли. Взял и эту отогнал подальше.

— Списал, списал он! — Климов смеется.

— Тише, Климов, — Ангелина Ивановна все поняла, — иди, Нечушкин, к доске, во всем сейчас разберемся.

Ну, Гоша Нечушкин, тут уж все от тебя самого зависит. Сам себе помогай, Гоша Нечушкин.

Он медленно, как сонная муха, выползает из-за своего стола. Как можно медленнее, еще медленнее. Не обращать внимания на нетерпеливый взгляд Ангелины Ивановны. Он ползет, ползет из-за стола. Выбрался. Теперь он, еле передвигая ноги, идет по классу. Как будто ботинки на каждом шагу прилипают к полу, а он их отдирает с великим трудом. Но и это не может продолжаться бесконечно. Гоша Нечушкин все-таки дотащился до доски. И последняя надежда оставалась: вдруг потерялся мел? Если мел потерялся, его надо искать, а на это, как известно, уйдет сколько-то времени. Но мел не потерялся. Ангелина Ивановна протянула Гоше длинный аккуратный кусок мела, похожий на толстый карандаш.

— Пиши пример, Нечушкин. Не тяни время, пиши.

— Я и не тяну.

Ничего он не понимает в этих примерах. Бессмысленный набор цифр. И вчера он переписал из тетрадки Лиды Федоровой бессмысленный набор цифр. Гоша сейчас не решит ни одного, это же ясно. Сейчас начнет Ангелина Ивановна. Главное — не бояться. Ну что она ему сделает? Убьет, что ли? Нет, не убьет. И все равно страшно.

Он выводит цифры на доске — первую, вторую. И в эту минуту, в эту счастливую минуту, в самый нужный миг раздается звонок! Да, да! Он дребезжит весело, победно. И пусть кто-нибудь попробует сказать, что Гоша — невезучий человек. Да он именно везучий! Звонок заливается на всех этажах, громкий, добрый звоночек дорогой.

И сразу задвигались все в классе, загремели стулья, зашаркали ноги. И преподаватель физкультуры, самый лучший на свете Вадим Анатольевич, вошел в класс. Огромный, румяный, у него светлые усы. Он вошел — и сразу стало как-то свежо и радостно.

— Переодеваться, суслики! Бегом, бегом! Алексей Китаев сегодня переоденется первым! Уверен в тебе, Алеша.

И Алешка сияет. Он постарается, он сумеет. Если, конечно, не задумается о чем-нибудь важном с майкой в руках.

Ангелина Ивановна на прощание говорит:

— Ты не особенно радуйся, Нечушкин. Следующий урок не за горами. Завтра же я тебя вызову.

А лицо у нее такое, как будто она собирается завтра съесть Гошу вместе с тетрадкой и учебником математики.

«Все равно поймаю», — говорит ее взгляд. «А вдруг удастся увернуться?» — отвечает он ей взглядом. Завтра будет видно…

К вечеру все выходят во двор, и Гоша начисто забывает об Ангелине Ивановне. Четвертый «Б» кидается в разные стороны.

— Пасуй, Телега, мне! Мне!

Девчонки летят на качели. И только Ира Косточкова не бежит никуда. Она останавливается посреди двора, лениво посматривает на всех полуприкрытыми глазами. Ее интересует сейчас только одно: смотрят ли на нее? Все ли замечают ее великую неземную красоту?

Гоша тоже хотел играть в футбол, но не сразу пошел к футбольному полю: лучше быть подальше от Климова. И тут Гоша почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернулся — от троллейбусной остановки, которая была у самого их забора, шли к метро люди. Среди них бежала девочка. Светлая куртка, гордо откинутая голова. Очень похожа была эта девчонка на Светку-Сетку. Ну просто вылитая Светка. И походочка ее, мелкий шажок: не то идет, не то бежит, не то прыгает. Не разглядишь толком: быстро девчонка удаляется, да и толпа загораживает ее. Да чушь все это, откуда здесь возьмется Светка? Чего ее сюда принесет? Нет, просто похожая девчонка. Мало ли их, похожих-то? А сердце чего-то пело, радовалось. Глупо, конечно. Но никто не заметил. И Гоша побежал играть в футбол. Не станет он бояться Климова. Пусть этот Климов сам его боится.

С того дня Гоша часто поглядывал на то место у троллейбусной остановки. Вдруг там опять появится светлая курточка? Нет, не появлялась. И пускай, и не нужна она никому, Светка-Сетка. Он и вспоминать о ней не станет.

Первая драка

Алла Шикляева в последнее время получила прозвище, которое ей самой очень нравится. Ее теперь зовут Алла гордая.

Она и всегда считалась девчонкой, которая знает себе цену. Лишнего слова не скажет, а главное — взгляд. Алла Шикляева смотрит так, что любому сразу понятно: лучше не приставать. Даже Ира Косточкова к ней не лезла. Даже Климова Алла не боялась. И казалась Шикляева высокой, хотя была среднего роста. Никогда ни в какие конфликты не ввязывалась, а на вопросы чаще всего отвечала: «Не знаю». И с таким видом отвечала, как будто не знать — лучше. И сама она, Алла Шикляева, лучше всех.

«Алла Шикляева! Где у нас ключ?» — «Не знаю». «Алла, куда ушел Китаев?» — «Не знаю». — «Шикляева, какой сегодня день?» — «Не знаю». Тут же высунется быстрый Хватов или еще кто-нибудь: «Сегодня четверг, вчера была среда. У нас же сегодня география была». Все верно, но отчего-то Хватов выглядит в эти минуты глупее, чем Шикляева.

Но прозвище Алла получила недавно. Произошло очень важное событие в жизни Аллы Шикляевой.

В этот день в интернат вошла женщина, одетая во все белое. Беленькая шубка, белая шапочка из меха с хвостиком и белые сапоги. Гоша сначала заметил только сапоги: он вместе с Денисом Крысятниковым мыл в вестибюле пол. А когда моешь пол, видишь прежде всего всякие ноги.

— Снегурочка, — сказал Денис и продолжал возить длинной тряпкой туда-сюда. Пол блестел как лакированный.

Гоша тоже возил мокрой тряпкой, ему досталась другая половина вестибюля, та, где стояли аквариумы. Эти аквариумы всегда наводили на Гошу тоску. Зачем они нужны, аквариумы без рыб? Мертвые аквариумы, и вода в них неживая — синяя, розовая.

— Денис, а зачем здесь эти аквариумы?

— Как зачем? Чтобы ребята не бегали и не бесились. Все боятся опрокинуть, разбить эти шары. Ну и ходят спокойно.

Вот тут и вошла Снегурочка.

— Снегурочка, — сказал Денис, совершенно не смущаясь от того, что она слышит.

Она остановилась. Потом пошла к директору.

Хорошо, что им достался вестибюль, а не коридор. Здесь намного интереснее — кто-то пришел, кто-то ушел. Входная дверь — вот она.

Из кабинета директора, если прислушаться, голоса слышны хорошо.

— Я ее искала целый год. И я так рада, что нашла племянницу. Она моя единственная племянница.

— Родная? — У директора голос хриплый, но громкий. — Родная племянница?