Яна Шерер - Мой внутренний Элвис Страница 9

Но это же каждый знает, что для картинок специально лепят бигмаки или гамбургеры из пластмассы или покрывают их лаком, или делают еще что-то, чтобы они не выглядели, как на самом деле. Нелли может вполне заказать себе такой пластиковый бигмак.

Папа встает, хватает бигмак и направляется к кассе. Я не верю своим глазам. Меня он однажды заставил доесть шницель, который по вкусу напоминал подошву ботинка.

— Он такой странный на вкус! — сказала я.

— Ты съешь это немедленно! — сказал он.

И потом два дня меня рвало. К сожалению, тазики с рвотой выносила мама. А надо было бы заставить это делать папу.

Он уже возвращается и вручает Нелли бигмак. «С нижайшими извинениями руководства!»

Они или совсем сошли с ума в этой Америке, или папа просто решил навешать Нелли лапшу на уши, чтоб она успокоилась.

Что сошли с ума — очень может быть, потому что пару лет назад какая-то старушка отсудила у «Макдональдса» 640 000 долларов за то, что пролила на брюки горячий кофе. Наверное, им приходится раскошелиться и за не на совесть вылепленный бигмак. Может быть, Нелли уже выторговала в своей жизни так пару сотен тысяч долларов. Правда, без ожогов тут не обойтись.

В пользу второй теории говорит то, что новый бигмак Нелли выглядит точно так же, как и предыдущий. Но Нелли довольно уплетает его, не обращая на это никакого внимания.

Хитрый папа.

«Маклин» кажется таким вкусным, что вкуснее я давно ничего не ела. Когда и вправду ничего не ешь, только тут-то и понимаешь, что же это такое: есть. Ты вдыхаешь аромат бургера, как дорогущие духи. А потом — этот вкус, это ощущение на языке! Грандиозно! Теперь-то я знаю, почему Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке» мог поедать подошвы, словно они были сочными стейками.

Жаль, что «Маклин» так быстро заканчивается — а с ним и чудесное ощущение от еды. Поэтому сразу же говорю: «Я!», когда папа спрашивает, хочет ли кто-нибудь на десерт мороженое «Сандей». После легкого «Маклина» я могу себе это позволить.

Или не могу?

Усевшись после еды в машину, я чувствую себя как-то странно.

Все съеденное стоит колом в животе, я ощущаю еду внутри каждой порой. Щупаю жирные складки под футболкой. Раньше, поев, я просто чувствовала, что сыта — или не совсем сыта — или же мне было плохо от еды. А сейчас все по-другому.

Как бы я хотела, чтоб мороженое вдруг куда-нибудь улетучилось из меня.

Четыре часа спустя мы приезжаем в маленький городок.

— Это чудесный старый город, — говорит папа, — с потрясающими букинистическими магазинчиками.

Мама глядит на нас и закатывает глаза. С папой и книгами трудно: он их обожает. Поэтому покупает не меньше ящика книг в месяц, и все — у букинистов. В основном это железнодорожные справочники — он усаживается в гостиной за стол, с бутербродом с ветчиной и справочником в руках и возглашает с набитым ртом какую-нибудь чепуху вроде: «В тысяча девятьсот сорок четвертом году электричка от Штуттгарта до Эсслингена ходила каждые полчаса! В двенадцать часов сорок две минуты, что бы ни случилось!»

Конечно, что-то в этом есть: если папе однажды вздумается совершить путешествие во времени, у него всегда под рукой окажется нужное расписание поездов.

— Каждый может выбрать себе книгу по душе! — говорит папа в букинистическом магазине. Книги свалены на полках в совершенном беспорядке.

Я иду вдоль шкафов и касаюсь пальцами коричневых корешков.

У одной книги останавливаюсь — корешок у нее не коричневый, а совсем черный и блестящий. «Элвис — жив ли он, вернется ли он?» — написано на обложке красными буквами. Сердце колотится как сумасшедшее, когда я листаю книгу.

— Что там? — спиной ощущаю, как Нелли глядит мне через плечо.

— Да просто роман, — отвечаю я.

К счастью, к нам подходит Клара, тянет меня за футболку:

— Посмотри-ка.

Нелли с тоской глядит на нее и проваливает.

Я смотрю на сестру. Даже в магазине она не расстается с рептильими очками. Клара протягивает книгу в пестрой обложке. Я беру ее. «Целебная влага мочи» — гласит немецкое название. А ниже — фотографии банок с желтой жидкостью.

— Ну прекрасно, — говорю я, — ты нашла справочник как раз по себе!

Клара сияет.

Беру книги в одну руку, кларину ладонь в другую и ищу папу. Он в каком-то темном углу листает старый справочник.

— Папа, — говорю я, — мы с Кларой хотим эти книги.

И трясу перед его носом книгами, но так, чтобы видна была только задняя обложка.

— О’кей, — говорит папа, не глядя.

На заднем сиденье стало еще теснее, понимаю я, когда час спустя мы отчаливаем.

Между мной и клариным детским креслом зажат огромный английский железнодорожный справочник. Нелли отказалась подвинуться даже на миллиметр, поэтому норвежский железнодорожный справочник 19 века торчит между мной и дверью.

— Осторожнее, когда будешь выходить! — говорит папа.

Нелли читает новую книгу.

— Тебе нравится? — спрашивает папа, — о чем там?

Нелли на секунду поднимает голову.

— «Неудачи и провалы в строительном плане природы».

— А, хм, — откашливается папа.

— Землеройкам, — говорит Нелли, — нужно все время поддерживать температуру тела ровно в тридцать девять градусов, иначе они умрут.

Поэтому они целый день только и делают, что едят. Ужас, да?

— Интересно, — папа смотрит на дорогу.

— А панды, — продолжает Нелли, — от постоянной жратвы такие ленивые, что им уже не до секса. И в зоопарках им приходится показывать порнофильмы для панд, чтоб они все-таки размножались.

Мама громко откашливается.

— Класс, как облажалась природа, да? — Нелли смотрит на меня.

Я не обращаю на нее внимания и глажу по голове Клару, листающую свою книжку.

Мама поворачивается к нам.

— А что вы себе выбрали?

— Специальная литература.

Клара поправляет рептильи очки, точь-в-точь как мама свои, когда что-нибудь читает.

Мама и папа смеются.

— О чем же? — интересуется мама.

Клара смотрит на картинки в книге.

— Думаю, о пипи.

— Что-то? Дай-ка!

Мама выворачивается назад и пробует взять у Клары книгу.

— Не-е-е, это моя специальная литература! — Клара ни за что не хочет отдавать, но мама посильнее будет. Она лихорадочно пролистывает книгу.

— Вольфганг! — говорит она потом. — Ты что, совсем уже спятил? Дойдет до того, что она начнет все это пить!

— Ну это ж ее продукт! — говорю я.

— Хочу мою книгу! — хнычет Клара.

— Я даже не видел, что… — папа мямлит, а что — невозможно понять, потому как Клара орет уже благим матом.

Нелли с интересом слушает и выглядит ужасно довольной.

— Хочу мою специальную литературу!

— Нет, — мама убирает книгу в сумочку. — Она тебе не подходит!

— Это моя специальная литература! — воет Клара. — Даже Антье сказала!

— Антье? — Мама возмущенно смотрит на меня в зеркало заднего вида. — Это ты навязала ей?

— Фигня, — отвечаю я поспешно, — она сама нашла книгу где-то на полке.

— Антье сказала, что это специальная литература для меня! Хочу мою специальную литературу! Литерату-у-у-у-у-у-у-уру-у-у-у!

Я затыкаю правое ухо, чтобы не оглохнуть. Нелли — левое, кажется, она уже не так наслаждается нашим спором. Я уже жалею, что попросила папу купить книгу. Слава богу, Клара постепенно прекращает орать и только тихо всхлипывает. Потом она кричит «Динозавры!» и показывает в окно. Я выглядываю: на обочине и вправду стоит огромный тиранозавр реке, а под ним написано что-то про какой-то музей.

— Ага! Клара хочет в музей, — говорит папа и поворачивает. Здесь еще больше указателей и еще больше динозавров на них. Ну теперь мы хотя бы не заблудимся. Мне совершенно не хочется в музей с динозаврами, но Клара и папа возбужденно ерзают в своих креслах и ждут не дождутся, когда же мы приедем.

Нелли тоже не в восторге. Правда, она всегда выглядит так, словно ей все не нравится.

На пустой парковке толстяк в странной униформе долго и нудно препровождает нас к тому месту, где надо встать. Он ждет, пока папа заглушит мотор и тут же бежит к следующей машине, из которой уже выходит семья, которая умудрилась самостоятельно припарковалась на стоянке, где сотни свободных мест.

Я разглядываю людей. Они немного похожи на эмишей с рынка: женщина и девочка с пучками и в длинных юбках.

— Ну где ты там? — кричит мама.

— Да, — говорю я и бегу всех догонять.

Вход в музей стоит двадцать долларов с носа, но папа платит, не моргнув глазом.

А внутри сразу же начинается динозаврий ужас.

Тут настоящий доисторический лес, с огромными динозаврами, которые двигаются и жутко орут. У одного из тиранозавров в пасти что-то окровавленное. Клара балдеет. Папа тоже. Он поднимает ее высоко, прямо к динозаврам и объясняет, когда они жили да отчего умерли. Маме откровенно скучно и она говорит, что, пожалуй, отправится в кафетерий.