Юрий Сальников - Шестиклассники Страница 9

Сидеть за столом в «кабинете» не совсем удобно: стулья-чурбаны высокие, приходится скрючиваться в три погибели — тем не менее здесь очень приятно. Сначала решили, что и уроки будут готовить здесь же. Но это оказалось невозможным: просто на уроки не оставалось времени, потому что делать альбом не так-то легко.

А всё придумал Стас.

— Вот что, — сказал он ещё в день переклички, познакомив Лёню с чердаком. — Надо сделать тебе альбом. Как будто ты писал летом, в лагере, а на самом деле напишешь сейчас. Я помогу, нарисую что-нибудь. Вот и получится: не обманешь, сдашь на вы­ставку.

— А коллекция?—спросил Лёня.

— Тоже придумаем, — ответил Стас.

И на следующее утро, встретившись опять на чер­даке, они немедленно приступили к оформлению аль­бома. Лёня принес чистую тетрадь для рисования, и Стас набросал обложку, затем картинку на первой странице, раскрасив всё цветными карандашами. Правда, природа, окружавшая пионерский лагерь, не совсем походила на ту, какую изобразил Стас на рисунке, но к таким мелочам не стоило придираться.

Лёня принялся сочинять текст. На клочке бумаги он писал черновик, вспоминая, какие события про­исходили в лагере. Начал он так: «Наш лагерь стоял на берегу реки, а вокруг рос густой лес».

Кабинет тогда был ещё не устроен, рисовали и писали прямо на коленях, подложив под бумагу или тетрадь пыльные доски. Должно быть, поэтому в пер­вый день сделали очень мало. Ну, конечно, отвлекали и разговоры, а кроме того, Лёня, поработав немнож­ко, попросил у Стаса книжки о Джемсе Джонсоне и как пробежал первую страничку, так уже не отрывался.

Стас в первый же день рассказал о находке, но уносить книжки домой не позволил. Так что, можно сказать, никакой альбом Лёне на ум не шёл. А Стас сидел, не разгибаясь, и рисовал, и писал, чест­но выполняя своё обещание. Вообще Лёня удивлялся, как серьёзно относится Стас к любому делу. Вот хотя бы эти приключения Джонсона! Лёня проглотил их залпом, и все! А Стас начал разгадывать разные тай­ны — даже в школе ко всему присматривается с по­дозрительным лицом. Лёне смешно, но он помалки­вает: а то ещё откажется делать альбом.

Теперь альбом почти закончен: больше половины тетрадочных листов разрисованы и расписаны — и как ходили в поход и как выступали с самодеятельностью перед колхозниками. Получалось красиво.

Но всё ещё нет коллекции! До сегодняшнего дня Лёня о ней и не вспоминал, а теперь подошло самое время «придумывать», как обещал Стас.

Только почему Стаса нет так долго? Может, его не пустила мать?

Лёня приблизился к выходу с чердака и осторожно выглянул. Во дворе никого не было. Лёня уже хотел вернуться в ««кабинет», как вдруг увидел: совсем в противоположной стороне двора, вдоль стенки са­рая, крался Стас с таинственным видом, на цыпоч­ках, косясь на единственное окошко, проделанное ко­гда-то и неизвестно кем в углу сарая и давным-давно забитое — перекрещённое досками. Лишь в одном месте подслеповато выглядывал чудом сохранившийся квадратик стекла. По всей вероятности, Стаса при­влек именно этот квадратик.

Лёня крикнул:

— Э-эй!

Стас обернулся и приложил к губам палец. Лёня, недолго думая, скатился вниз.

— Что? — спросил он шепотом, подбежав к прия­телю, который, словно к чему-то прислушиваясь, всё ещё косился на забитое окно.

— Мелькнуло!

— Что мелькнуло?

— Не знаю. Вышел из дверей к тебе идти, взгля­нул, а там, — Стас кивнул на окошко, — мелькнуло.. Может, что-нибудь, а?

И он начал опять подбираться к окошку. С тща­тельными предосторожностями он заглянул в него. Лёня прилепился сбоку.

Видно было плохо, и пришлось долго стоять, преж­де чем удалось разглядеть, что там внутри. Собствен­но, внутри ничего не было — сарай и сарай, завален­ный разным барахлом: старой мебелью, досками, ящиками. И на одном из ящиков сидела обыкновенная серая кошка. Она удивленно смотрела на ребят. Должно быть, прижатые к пыльному стеклу носы ей не понравились. Кошка фыркнула и, мелькнув хво­стом, исчезла где-то в завале досок.

Лёня с досады плюнул:

— Надоели твои тайны!

И пошёл к чердаку.

В «кабинете» стало сумрачно. Лёня, ни слова не говоря, принялся засо­вывать альбом в сумку. До сих пор его хранили в особом местечке: Стас уговорил делать его толь­ко здесь, чтобы никто из домашних не видел. Те­перь Лёня забирал аль­бом.

— Ты что? — спросил Гроховский.

— А вот и то! — сер­дито ответил Лёня. — Мелькнуло! Только свои тайны знаешь!

— Никто не думал, что кошка, — слабо воз­разил Стасик.

— Ага! У тебя кошка, а у меня дело важное!

— Дело из-за этого не страдает! Лучше бы сам поменьше отвлекался, а то всё делай за тебя, пиши, рисуй, а ты ещё и недоволен!

— Ага! — опять воскликнул Лёня. — Сам помочь обещал, а теперь считаться начал, да?

— Ничего я не считаюсь, а только ты хочешь, чтоб все делали одно твоё, а моё не надо?

— Потому что твоё — ерунда какая-то!

— Пусть ерунда, а раз мне нравится, значит и ты должен по-товарищески!

— Ага! Значит, я не по-товарищески. Ну так иди ищи себе другого товарища!—И, перекинув сумку через плечо, Лёня зашагал к выходу с чердака.

Он понимал, что Стас в общем прав, но не хоте­лось отступать, и он рассчитывал, что приятель оклик­нет его, догонит, станет уговаривать остаться и по­мириться. Но тот молчал.

Уже занеся ногу с чердака на крышу, Лёня обер­нулся. Стас сидел на чурбане сбоку от письменного стола. Он даже не глядел в сторону Лёни и что-то жевал.

Лёня почувствовал, что сейчас из-за глупого пу­стяка может произойти настоящая ссора, а ссориться не хотелось.

— Эй, что жуешь?

Это был вполне подходящий повод возвратиться — уточнить, что Стас жует.

Гроховский охотно отломил и подал половину куска.

Лёня попробовал.

— Пирог с мясом? Вкусно. Мать делала?

— Да.

— Вкусно,— ещё раз отметил Лёня и сел прямо на балку, подложив под себя сумку.

— Понимаешь, — начал он, вздохнув, — без кол­лекции — гроб.

— Собрать надо, — отозвался Стасик.

— Как собрать?

— Очень просто. Пойдём в лес и всё найдем: и листья, и шишки, и мох.

Лёня обрадовался:

— Правда, можно так!

— Я давно хотел сказать.

— Давно, давно, — опять накинулся было Лё­ня, но вовремя спохватился. — А когда пойдём в лес-то?

— Когда хочешь.

— Ладно, — сказал Лёня, отдавая Стасу тетрад­ку-альбом. — Доделывай завтра, а в лес пойдём в воскресенье. Воскресенье весь день свободный. Идёт?

— Идёт, — согласился Стасик. Так и условились.

Однако этот блестяще разработанный план поле­тел вверх тормашками.

Глава 8

НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ

Прежде всего Гроховский не сумел в субботу ут­ром закончить альбом. Когда Лёня встретился с прия­телем перед уроками в школе, тот сказал:

— Понимаешь, вещи малой скоростью прибыли. Я с папой на вокзал ездил, а потом маме помогал раскладываться. Никак не удалось вырваться в «ка­бинет». Ну да ничего, — добавил он, заметив, что Лё­ня помрачнел. — Я завтра обязательно закончу с са­мого утра, а часам к двенадцати ты приходи, и мы сразу пойдём в лес.

Но прийти к Гроховскому в воскресенье Лёня то­же не смог — ни к двенадцати, ни позже.

И виновата во всём оказалась староста класса, эта самая Анька Смирнова. Впрочем, лучше расска­зать по порядку.

Началось это на первом же уроке в суббо­ту. После того как приятели переговорили об альбоме, Стасик получил двойку по русскому языку.

Такого результата давно следовало ожидать, по­тому что ни Стасик, ни Лёня за целую неделю заня­тий ещё не удосужились заглянуть в учебники. По­добная же расплата ждала и Лёню.

Поставив двойку Гроховскому, Таисия Николаевна грустно посмотрела на него:

— Что с тобой? В Краснодаре учился хорошо, а здесь раздумал?

Стасик, конечно, не стал объяснять, что у него всё свободное время отнимал альбом Галкина, он только согнулся над партой пониже.

А потом пожаловался Лёне:

— Ох, дома мне будет!

— А ты не говори, — шепнул Лёня.

— Как это? Я всегда маме всё говорю. Врать, что ли?

— Да не врать. Ну, не спросят, а ты промолчи. И ничего не соврёшь, и не узнают.

Стасик задумался.

На перемене к нему подлетела Аня Смирнова.

— Лентяйничаешь, да? В Краснодаре мог учить­ся, а у нас не хочешь?

Стасик хмуро молчал. Лёня вмешался в разговор.

— Иди, иди, — начал он отталкивать Аню.

— А ты не толкайся, защитник!

— Я тебе дам!—замахнулся Лёня.

Стас вскочил с места, схватив Галчонка за руку:

— Это ты брось!

— Пусть не дразнится!

— Оба вы хороши! — ответила Аня и пошла прочь, но оглянулась и добавила, обращаясь к Ста­сику.— Хотела тебя попросить о чём-то, а теперь не буду.