Борис Костин - Митины открытия Страница 9

Гроза после этого удара пошла на убыль. Дождь ещё лил, но не такой, как в начале грозы, а редкий, ленивый. Гром тоже гремел, но Мите уже не было страшно. Вместе с папой он смотрел, как молнии выскакивали из тучи и, блеснув на мгновенье, падали вниз.

Были они разные. Одни — маленькие, и грому от них почти не было. Другие — большие, ослепительные, и гром после них долго грохотал и перекатывался по небу. А одна молния ударила не вниз, как другие, а вбок, в другое облако.

— Ну как, красиво? — спросил папа.

— Красиво. Только лучше бы смотреть из дома, из окна…

Папа с мамой засмеялись.

— Ну из дома такой красоты не увидишь. Жаль только, сено намокнет. Ну, бежим домой! Скоро машина за мной приедет.

Мокрые и перепачканные в глине, вылезли наши рыболовы из-под прибрежных ив.

Дождь кончился. Опять потеплело. Мама сняла туфли, папа закатал брюки до колен, и все трое весело зашлепали по лужам. А когда подходили к деревне, выглянуло солнышко и среди туч показалось такое синее-синее небо, что Митя совсем забыл про свой недавний страх, про мокрые трусики и даже про потерянный в дороге пистолет.

— А правда, мама, красивая была гроза? — сказал он, поднимаясь на крылечко бабушкиного дома. — В городе бы нам такой грозы не увидеть…

Хороший был день у Мити, интересный. Жаль только, шишки не пригодились. Они так намокли от дождя, что мама высыпала их во дворе у сарая для просушки. И пришлось бабушке ставить самовар простыми сосновыми щепками.

Через полчаса загудела машина под окнами, взял папа свой чемодан и начал прощаться.

— Жаль, Митя, не успели мы с тобой плотину на Петляйке соорудить. Чудесный пруд был бы в овраге у самой деревни — раздолье ребятишкам! Но ничего, в следующем году мы сюда приедем опять и тогда уж обязательно за плотину примемся. А комсомольцы нам помогут!

Поцеловал папа маму с Митей, и машина, разбрызгивая лужи, помчалась на далёкую станцию.

— До свидания, папа!

Комары

Папа в этот день только что приехал на выходной. Поужинали все вместе, попили чаю и сели на скамеечку перед домом.

Тёплый, хороший вечер. Пахнет цветущими травами и смолистыми сосновыми брёвнами, сложенными у соседского забора. И ни один, даже самый лёгонький листок не колыхнётся.

В хлеву бабушка доила козу. Было слышно, как гулко чиркают струйки молока. Подоит бабушка Пятнашку и вынесет внуку стакан вкусного-превкусного парного молока.

Митя очень любил это время перед сном, когда все сидят на скамеечке и смотрят на солнце, опускающееся за лес, на алую вечернюю зарю. Папа рассказывает про дальние страны, про новые чудесные машины, про звёзды и, конечно, про космонавтов. Он очень соскучился по Мите и маме за эту неделю.

Приятно так сидеть мальчику с родителями. Было бы ещё приятнее, если бы не комары.

Ох, уж эти комары! Мальчик с размаху хлопнул себя по лбу и убил сразу двух. А если зазеваешься, то и в нос укусят. Вот и сидят все с ветками и хлещут себя то по рукам, то по ногам.

А тут ещё старая-престарая бабушка, что сидела у дома напротив, начала ворчать:

— Вот, на всё дельны: и землю машинами пашут, и электричество в избах завели, и в небо летать начали, а с комарами не совладают. Не поддаётся, знать, природа.

— Ничего, бабушка, дойдут у нас руки и до комаров, — сказал папа.

Он давно знал эту бабушку, ещё с детства, когда Мити даже на свете не было. И всегда-то она была недовольна, всегда ворчала.

— Хм, дойдут! Пока у вас руки дойдут, они из тебя всю кровушку высосут. Поди-кось, не вели комару кусаться — послушает он тебя? А ещё анжанер!

Так вот и ворчала бабушка каждый вечер, когда все любовались алой зорькой над лесом. И комарам от неё доставалось и людям за то, что с комарами никак справиться не могут.

Слушал Митин папа бабушку, слушал и наконец что-то задумал. На следующий выходной привёз он коробку с двумя пузырьками. С нетерпением дождавшись вечера, намазал папа себе и Мите мазью руки, ноги и шею — всё, что могли бы кусать комары.

Смотрит мальчик: вьются комары вокруг, а не садятся на него, не кусают. И папу тоже. А если какой-нибудь особо отчаянный комар и сядет на руку, то посидит-посидит в раздумье, да так и улетит, а укусить боится. Вот здорово!

— Папа, а где же та бабушка?

— Наверное, сейчас выйдет. Увидит нас и выйдет.

И правда, увидела бабушка Митю с папой и вышла на скамейку. Сидит, веточкой помахивает, комаров отгоняет.

— Ишь вы, окаянные, покою от вас нет. И когда это на вас управа найдётся?

А папа с Митей сидят спокойно, смотрят на бабушку и улыбаются. Хоть и нет у них веток в руках, а комары их не кусают. Но бабушка, как назло, не замечает этого.

Терпел мальчик, терпел и не вытерпел:

— Бабушка, а нас ведь комары не кусают!

— Ишь ты, не кусают? — недоверчиво покосилась бабушка. — Чего это вы им разонравились?

— А мы от комаров мазью натёрлись. Хотите и вам дадим? — Митя принёс мазь. — Вот, натирайтесь! — протянул он бабушке пузырёк.

Взяла она пузырёк, понюхала, сказала «гм» и положила мазь в карман своей широкой юбки.

С этого вечера комары стали не страшны ни Мите с папой, ни сердитой бабушке, которой тоже понравилась чудесная мазь.

Но если вы думаете, что с этого же вечера бабушка перестала ворчать, то ошибаетесь.

Погода за последнюю неделю испортилась, пошли дожди. И бабушка снова принялась ворчать уже на погоду.

— Подумаешь, комаров мазью напугали… Дело-то уж больно нехитрое. Я сама, небось, клопов керосином морю. А ты вот поди с дождём совладай. Охо-хо, совсем залил нас! Всё теперь пропадёт в поле, того и гляди на зиму без картошки останешься. Беда! И сено-то погниёт. А вот сделали бы так, чтобы дождь унять. На всё дельны, а погоде покоряетесь.

Папа на это весело отвечал:

— Ничего, бабушка, потерпите, дойдёт очередь и до погоды. Придёт время, будем пускать дождик по заказу: нажмем синюю кнопку — и лей-поливай, раз нужен. А если солнышко понадобится, то красную нажмём: свети, солнце, людям, расти наш урожай.

Ворчливая бабушка в ответ только хмыкала и сокрушённо махала рукой.

А Митя твёрдо знал: придёт время, и всё будет так, как сказал папа. Ведь папа никогда не обманывает.

Сенокос

Погода стояла жаркая, знойная. Ребятишки готовы были целый день сидеть в воде.

На дальних заречных лугах сейчас самая горячая пора.

Два раза в день возит бабушка на покос бидоны с молоком, мешки с хлебом и большие баки с кашей и мясными щами. И каждый раз приезжает обратно довольная, радостная.

— Ох, и благодать в лугах, Митенька! Сена-то, сена-то какие! Кабы годиков двадцать с плеч долой, помахала бы и я косой не хуже любого мужика. Любила косить смолоду! А нынче взяла косу, прошла ряд — и вся тут, еле отдышалась. Беда, брат! Не те уж нонче косточки…

Говорит бабушка с грустью, а глаза у самой счастливые.

…Давно хотелось мальчику в луга. Мама оттуда третий день не приезжает, сказала: «К вечеру вернусь», — да так и не приходила.

О сене говорят всюду, а дети даже играют в покос. Хочется Мите на сенокос, очень хочется! И однажды утром, когда бабушка запрягала лошадь, он попросил:

— Бабушка, а я поеду с тобой? Я не устану и домой проситься не буду.

…Через десять минут Митя уже устраивался поудобнее на телеге, собираясь в дальний путь.

Весь полок был загружен бидонами, мешками и баками. Сесть на край телеги бабушка мальчику не разрешила, и Митя восседал на огромном баке с кашей, на который бабушка положила ватную телогрейку. Хорошо, мягко, только немного жарковато от горячей каши.

На лугу бабушку ждали.

— Ого-го-го, Никитишна! Чем угощать будешь? — закричал ещё издали весёлый, дочерна загоревший парень, спрыгивая с сиденья конных граблей.

Пока колхозники распрягали лошадей, Митя успел залезть на железное, горячее от солнца сиденье конных граблей и потрогать рычаги. Потом побежал к сенокосилке.

Вот здорово работает машина! Ползёт за трактором и неустанно стрекочет. А трава так и валится широкой ровной лентой на остриженную наголо землю. Подсохнет немного трава, поворошат её конными граблями или вручную, деревянными, припечёт её посильнее солнышко да ветерок продует — и зашелестит на лугу ароматно спелое сено. Тут уж не зевай — в копны его сгребай да к стогу свози. А чуть замешкался да тучка на небо надвинется и дождём сено промочит — и пропадут труды колхозные, не такое уже сено будет. Порыжеет оно, потеряет свой запах цветочный и не будет в нём той силы, какую имеет сено, убранное одним днём — утром скошенное, а вечером в стога смётанное.

Вот и торопятся колхозники в погожие июльские и августовские деньки в луга, на покос. Потому и народу мало в деревне в эти дни, потому так дружно взялся весь колхоз «Путь Ильича» за рычаги сенокосилок и стогометателей да за косы, за грабли.