Софья Могилевская - Птица-синица Страница 9

— Нет, — разглядывая пироги, сказал Вовка, — сначала нужно хлеба поесть. Они с чем у вас, пироги?

— С вареньем, — сказал Петя.

— Вот видишь! После пирогов с вареньем разве хлеба запросишь?

— Тогда берите хлеб, — разрешила Галинка.

Вовка взял хлеб, отломил кусок и сунул кошке в корзину.

— Пусть наедается, — хмуро сказал он. — А то, может, сколько дней будет голодная бегать.

— Нет, правда, — вдруг всполошился Петя, — как же она? Так и будет по улицам бегать? А если дождик?

— Вымокнет, — сказал Вовка и куснул хлеб.

— А когда ночь будет, куда ей? Страшно! — сказал Петя и тоже поскорее отщипнул от своего хлеба кусочек и сунул под крышку.

— Не знаю, куда её девать? — нерешительно проговорила Галинка. — Ведь домой брать нельзя?

— Съест птенцов, — мрачно сказал Вовка.

— Теперь берите по пирогу, — вздохнув, велела Галинка, а сама стала глядеть на корзину.

Правда, что же им делать? Куда кошку девать?

Вовка засопел носом и отломил для кошки сразу полпирога с вареньем.

— Я придумала! — весело крикнула Галинка. Давайте отдадим Мурку хорошему человеку!

— Кому? Кому?

— Хорошему человеку. Увидим хорошего человека и спросим: «Вам не нужна кошка?» А он скажет: «Нужна, нужна». Мы сразу и отдадим кашу Мурку.

— Это дело! — повеселел Вовка. — У хорошего человека ей будет хорошо!

Как они искали хорошего человека

Конечно, хороших людей на свете много, но как их отыскать, если по такой тихой зелёной улице никто не ходит?

Они сидели в тени забора. И было так жарко и душно, что им не хотелось двигаться.

Воздух на солнцепёке дрожал и переливался, а листья сникли и не шевелились. Небо казалось уже не голубым, а густосиним. Откуда-то наползала тяжёлая туча.

Даже кошка в корзине угомонилась. Видно, и ей было очень жарко.

— Я бы сейчас водички попил, — сказал Петя.

— Газировки с сиропом, — прибавил Вовка.

— И чтобы холодная-прехолодная, со льда, — проговорила Галинка.

Вдруг Петя зашептал:

— Идёт, идёт!

— Где?

— Вон, вышла из-за поворота… В платочке…

По теневой стороне улицы торопливо шла женщина в пёстром платочке. Она была молодая, загорелая, румяная и, должно быть, весёлая. А раз весёлая, значит хорошая! Она должна была пройти как раз мимо ребят.

Вовка подтолкнул локтем Галинку:

— Ты спроси…

— Не стану, — вдруг заупрямилась Галинка.

— Тогда пусть Петька.

Но Петя замотал головой. Нет, нет, как же это он спросит? Незнакомая тётя… А вдруг, чего доброго, она рассердится! Нет, и он не станет.

Женщина в пёстром платочке поравнялась с детьми, сказала: «Жарковато, ребятишки, а?» — и быстро прошла мимо.

Галинка всё-таки успела тихонько пискнуть ей в спину:

— Тётя, вам кошка…

Но, видно, голос у неё был чуть слышный. Женщина и головы не повернула.

— Эх! — сказал Вовка. — В следующий раз не стану на вас надеяться!

Петя хотел ему сказать, что — и в этот раз он мог бы на них не надеяться, никто его об этом не просил, но тут Галинка снова зашептала:

— Идёт, идёт! Опять идёт!

На этот раз шёл мужчина. Он был в спецовке. Кепка у него была сдвинута на затылок, шагал он широко, твёрдо, прямо посередине дороги, по самому солнцепёку.

Галинка и Петя так и уставились на Вовку:

— Ну?

Мужчина поравнялся с ними. Тоже глянул в их сторону и прошёл мимо.

А Вовка? А Вовка даже не шевельнулся, даже не попытался рот раскрыть.

— Что ж ты? — накинулись на него Галинка и Петя. — Забоялся?

— Ничего не забоялся, а нельзя было. Я знаю этого дяденьку. Не нужна ему кошка. У него своя есть.

— А может, он вторую бы взял? Ты бы ему сказал, что она хорошо мышей ловит.

— Нет, — сказал Вовка, — на что ему две кошки!

Как они искали дорогу домой

— Тогда, — сказала Галинка, — лучше пойдёмте обратно на нашу главную улицу. Там людей много, а тут мы никого не найдём.

— А куда идти — туда или сюда?

— Нам туда идти, — сказала Галинка и показала рукой на узкий промежуток между заборами. — В одну минуту придём.

Мальчики пошли за Галинкой, но сразу уткнулись в какой-то сарай. Дальше пути не было, это был тупик. Пришлось повернуть обратно.

— Лучше сюда, — сказал Петя. — Мы отсюда пришли. Как дойдём до конца, так и будет наша улица.

Но, видно, пришли-то они совсем не отсюда. Они дошли до конца улицы, но место оказалось незнакомое. Пустырь, да глубокий овражек, да поляна, поросшая лопухом, бурьяном и травой, да мостик, перекинутый через глубокую канаву. А вдали заборы, заборы, заборы…

— Ну? — сказала Галинка и посмотрела на мальчиков. — Теперь куда?

Куда? Точно мальчики знали это!

— Ой, — испуганно воскликнул Петя, — мне на нос капнуло!

— И мне! — закричал Вовка. — А туча какая!

Лиловая, грозовая туча занавесила всё небо и быстро наползала на солнце.

Вдруг взметнулся ветер. На дороге поднялась пыль и понеслась вдоль переулка.

По туче будто кто-то чиркнул огромной спичкой — сверкнула молния, ударил гром, по деревьям, по траве, по дороге замолотили крупные, тяжёлые капли.

Как шёл дождь и как они увидели радугу

— Скорей, скорей, скорей, вон шалаш! — крикнула Галинка, увидев на пустыре среди лопухов и бурьяна сложенный из досок, жердей и веток небольшой сторожевой шалаш.

Петя и Вовка что было сил побежали за ней. А дождь так и нахлёстывал. В одну секунду все трое вымокли. Но когда они втиснулись в шалаш, ливень хлынул еще сильнее. Вода лилась из тучи, будто из опрокинутого ушата. По крыше шалаша громко и весело стучали и колотили крупные дождевые капли.

А корзина с кошкой так и осталась на дороге.

— Ух ты! — отдуваясь, отфыркиваясь, вытирая лицо и голову руками, закричал Вовка. — Вот это дождило! Так и хлещет! Ух ты!

У Пети вымокли и трусики и майка. Всё прилипло, и Пете сразу стало холодно. С рыжего чубика так и капала дождевая вода, а всё тело покрылось пупырышками — «гусиной кожей».

Больше всех промокла Галинка. У неё вымокли и косички, и ленты на косичках, и платье, и передник.

Но Галинка не унывала. Она выставила из шалаша под дождик ладошку и запела весёлым тоненьким голоском:

Дождик, дождик, пуще.Разливайся гуще!В поле вырастет трава,Зелёная мурава,В огороде — брюква.На болоте — клюква,А в лесочке возле пня —Земляничка-ягодка!

— Про дождик другая песня поётся, — сказал Вовка.

— А эту я сама надумала!

— Про дождик поётся, — начал Вовка, — так:

Дождик, дождик, перестань.Мы поедем во Рязань…

И без твоей песенки дождик перестаёт. Проходит. Вон голубое небо. Сейчас будет солнце. Посмотрите, посмотрите — радуга! — крикнула Галинка, высовываясь из шалаша.

Через всё небо, упираясь концами в землю, как широкие разноцветные ворота, стояла полосатая радуга. И сквозь эти ворота уплывали, уходили, уносились тёмные грозовые тучи.

— А я про радугу песню знаю, — сказал Петя. Ему не хотелось отставать от Галинки и Вовки: раз они спели, и он может им спеть.

— И я знаю! — сказала Галинка.

— И я знаю! — крикнул Вовка и сейчас же басом запел:

Радуга-дуга.Не давай дождя,Давай солнышко —Колоколнышко…

Петя подхватил и запел вместе с Вовкой:

Солнышко-вёдрышко,Выгляни-высвети,Злую тучу прогони,Сыру землю просуши…

— Вот и солнышко выглянуло! — сказала Галинка.

— Вот дождик и перестал! — сказал Петя.

На траве, на листьях, на цветах под яркими лучами солнца уже блестели, дрожали, переливались разноцветные дождевые капли.

Как они встретили Галинкиного дедушку

«Мяу!» — послышалось с дороги.

Галинка, Петя и Вовка переглянулись. Про кошку-то они забыли. Вот бедняга! Наверно, вся вымокла.

Вовка выскочил из шалаша и, шлёпая босыми ногами по траве, побежал к корзине. Галинка и Петя тоже побежали за ним.

Вовка поскорее сдёрнул с корзины косынку, откинул крышку и потрогал кошку. Какая она была мокрая!

— Ничего, — сказала Галинка, — просохнет.

И она поскорее захлопнула у корзинки крышку, чтобы кошка не выскочила.

— Скорей пойдём домой, — просил Петя, — а то бабушка ждёт… Только в какую сторону идти-то?

Правда, куда же им идти? В какую сторону?

— Куда идти? — сказала Галинка. — Разве я знаю? Я сюда в гости приехала, а вы тут всю жизнь живёте.

— Нет, — сказал Петя, — я тут только с весны, а не всю жизнь.

— Тогда пусть Вовка ищет дорогу.