Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести) Страница 9

Для начала наметил он оглядеть, а вернее, прощупать все злополучное хозяйство, взятое под надзор. Девять понтонов, это: восемь стыков на пяти болтах каждое, восемнадцать люков, шестнадцать цепей, два распаечных ящика с кабелем метров на семьдесят, да еще восемнадцать щитов настила, проложенного пунктирными тропами по обе стороны пульповода. Все, как видите, парами, потому и сам понтон называется парным. А представляет он из себя грузоподъемный плотик из двух металлических емкостей, типа цистерны, которые скреплены бок о бок поперечинами. Ну — точно санки, водные санки солидного размера. К поперечинам прихвачены трубы и доски. А соединяются трубы меж собой на манер сустава коленной чашечки. Вот за этими чашечками почти метрового диаметра, за болтами, которые их удерживают, и нужно было присмотреть. Они хоть и мощные, гигантские, но против шторма — соломина, если отдать на его растерзание.

Шторм — вещь относительная. Электрику Губареву, потерпевшему, так сказать, кораблекрушение, его штормяга виделся буйным, свирепым, прямо-таки светопреставление в ночи. И тем не менее он нисколько не робел, даже напротив, был отчасти удовлетворен этакой страшной оказией. Конечно, само путешествие по волнам в мокрой телогрейке, со стынущей спиной не награждало особой радостью. Но когда все прекратится, счастливо минует — вот будет радость и торжество! Кто еще в свои восемнадцать лет может похвастать столь необычным приключением на море? Кто выдержал бы, кто отважился по собственному почину в яростном урагане себя испытать?

— Марина… Видела бы Марина! — восторгаясь своим мужеством, бормотал Алексей.

Но скоро поверхностные соображения выветрились из головы.

Маневрируя перед собой узким фонарным лучиком, будто слепец тростью, пробрался Алексей на соседний понтон, на следующий и еще дальше вперед. Прыжки через водные промежутки были сейчас слишком опасны, почти невозможны, и поэтому он отменил их благоразумно, одолевал преграды на карачках и ползком. Да и то, когда лез по трубе без света (фонарик убирал, чтобы освободить руки), а снизу подхлестывали волны, а сверху мочалил дождик, а полусферы на стыке ворочались, как живые толстобокие тюлени, тогда становилось хоть не жутко, но очень и очень не по себе. Такой номер не выкинешь для забавы. Лишь одна необходимость могла заставить. И она не только заставляла, толкала на риск Алексея, она еще помогала и хранила от падения, вселяясь в душу решимостью и верой, что он не должен, не смеет на работе утонуть.

А вообще-то, умозрительная завитушка на тему трагического финала, водолазных поисков и посмертной славы скользнула по сознанию парня и даже заинтересовала своей уникальностью. Но в ту же секунду другая, настоящая забота вышибла из головы дурь, настойчиво призвала к себе все внимание. Дело в том, что посредине опекаемого обрывка рефулера, где пятый понтон, обнаружилась нежелательная кривизна. Чтобы не лопнуть еще раз, плавучая полоса должна была дрейфовать прямолинейно, а здесь, оспаривая закономерность движения в потоке, она почему-то заворачивала, выгибалась серпом.

— Проклятье! — озадаченно произнес Алеша. — Если загнет круче, то ни болты, ни цепи не выдержат. Что из этого следует? Пока ничего…

Он замер, позабыв о дожде и холоде. Он стоял над изломом рефулера и думал, усиленно думал. Кстати, стоял на четвереньках для пущей безопасности. А к тому же светил и светил фонариком, не щадя батареек, не помня о них. Как многие в момент самоуглубленности и сомнений, Алеша подгонял свои мысли вспомогательной речью, сбивчивым бормотанием себе под нос:

— Так. Карандаша у нас нету, плохо. Его пузатый Галай прихватил. У нас в наличии только маленький ключ. И ножик. И ключ от квартиры. Не густо!.. Впрочем, тут никакой инструмент не поможет. Есть один инструмент — руки. Ну и голова сюда же. Почему заносит?.. Передний конец медлительней заднего. Задний быстрее переднего. Передний…

И вдруг, выпрямившись на коленях, трахнул себя парень в лоб кулаком. Однако удар был поощрительный, даже восторженный. Потому что идея все-таки родилась, возникла во тьме невозможностей, и для ее осуществления оставалось теперь только продумать детали, а там — поработать и «ура!». Полный порядок.

Где в рост, где в три погибели, по-обезьяньи — ибо качка не слабела, — вернулся осененный изобретатель на тот край измышленного корабля, который назвал для себя кормою. Здесь заметней, чем на середине, проявлялись наскоки волн и прочая штормовая куролесица. Последний понтон вставал на дыбы, вскидывался, как необъезженная лошадь, и удержаться на нем по-человечески не сумел бы самый бывалый матрос. Но Алешу, поднаторевшего действовать коленопреклоненно, это ничуть не смутило и от работы не отвлекло. Он размотал проволоку на контактном ящике, выпрямил ее и снова пустил в ход, используя запас, дорожа каждым сантиметром. Его идея требовала повышенной предусмотрительности, и потому Алеша закрепил кормовой конец кабеля покрепче, понадежней, что называется, намертво. После этого отправился ко второму концу, который на ведущем понтоне.

Затея сообразительного электрика заключалась в том, чтобы сбросить с рефулера почти весь кабельный груз и тем самым погасить скорость кормовой части. Тогда, по замыслу, вереница понтонов распрямится, ляжет стрелой, будет плыть точно по курсу ветра.

— Фордевинд, — приговаривал Алеша, — чистый фордевинд! Вот только выдержит ли проволока?

Эта техническая деталь сильно смущала его, беспокоила на всем пути к завершению плана. Если потопить кабель вместе с распаечным ящиком, то он, чего доброго, зацепится за дно, якорь неплохой, да только последствия неизвестны. Если опустить просто так, без ящика, один лишь электропровод хвостом за кормой, то и тут риск велик, а к тому же мочить фазные концы не рекомендуется. И выходит, идея не столь уж гениальна, как показалось сперва. Хорошая идея, но… В общем, она не безупречна.

— М-да, — вслух размышлял Алексей, — пожертвовать, рискнуть… Как же иначе? Ради большего меньшим рискнуть… Дилемма. Нет, скорее, альтернатива…

Тем временем, одолев восемь буферных переходов над водой, добрался он до цели и включил свое портативное освещение. В нем увидел: нос его искривленного корабля, то есть передний понтон, был изрядно затоплен, зарывался в волну, хлебал из залива приоткрытым люком.

— Глупец! — крикнул Алеша в сердцах.

Ведь вот же, вот почему корежит рефулер! Перед отяжелел, корма легче и выше. Продолжая бранить недогадливость свою, устранил он здешние неполадки, задраил люк, кинулся обратно по трапам и переходам. Новый план сопротивления шторму озарил его напряженный ум — план реальный, безопасный, проще простого! Надо хорошенько загрузить корму — вот секрет. Надо затопить наполовину понтон или два, и тогда наступит нужное соотношение балласта по всей дрейфующей площади.

— Сейчас, сейчас! Лучше поздно, чем никогда. Открою оба люка и дело в шляпе!

Он выполнил свое намерение. Он выполнил его с великим трудом, поскольку прижимные винты на крышках были затянуты до отказа. Но вот люки отверзлись, разинули черные пасти, а «шляпы» — никакой. Не попадает вода в понтон, хоть ты тресни!

— Проклятье! — возопил обманутый парень. — Нахальство!

И ему показалось, что ветер злорадно присвистнул в ответ, что волны заплескались веселей — для себя веселей, а для него, конечно, яростней и выше. Однако при этом они только вскидывали порожние емкости на своих горбах, не перекатывались, не накрывали, не заливали как следует. Вместо потопа, вместо необходимых центнеров полезной воды шторм выдавал скаредные порции, жалкие литры, пронося остальное без дела и мимо. Чтобы начерпать таким образом посудину целиком, понадобилась бы вся ночь, а это никак не устраивало.

— Да, — произнес Алеша, видя с фонариком никчемные лужи на дне поплавков, — негусто. В час по чайной ложке. Среди воды без воды…

Между тем рефулер выгибался все круче, опаснее для себя. Алеша знал это, чувствовал как бы собственным телом. И еще он боялся, что ничего не поделать, разгром плавучей цепочки, пожалуй, предрешен. И выходит, риск, мужество, соображения долга и чести, забота об инвентаре — в общем, все это самоотверженное плавание сквозь бушующий мрак — ни к чему вовсе?

Стало муторно парню, обидно просто так мокнуть, мерзнуть и напрасно корячиться. Сразу вспомнил он о своем заявлении, что в куртке хранил. Однако вспомнилось тут же, ненароком, и еще кое-что причастное к ситуации — такая сказочка поучительная про двух лягушек, которые угодили в кринку с молоком.

— Может, все-таки кабель? — обессилевая, но не теряя надежды, бормотал Алексей. — Может, сообразить весло? Оторвать доску и — весло. Или парус. Парусом выправил бы. А что? Ведь парусит корма, коробка, я сам парусю… парушу… парусничаю, тьфу! Но этого мало. Да… Надо что-то пошире. Что? Что еще? Ну что же?