Луиза Олкотт - Юность Розы Страница 9

Когда Розе минуло семнадцать лет, доктор Алек объявил, что ей пора предпринять путешествие, которое завершит ее образование лучше, чем любая школа. Но именно в это время тетушка Спокойствие начала быстро угасать и скоро заснула вечным сном, тихо перейдя в лучший мир и соединившись там со своим возлюбленным. Юность словно вернулась к умершей и таинственным образом осенила угасшее чело прежней красотой, осветила романтическим ореолом память о ее прошлом. Как-то вышло, что среди друзей тетушки было больше молодежи, чем людей ее возраста, поэтому на похоронах седые леди уступили место молодым девушкам, которые ее одели, проводили к месту последнего упокоения и усыпали могилу милой старой девы белыми цветами.

Когда все это окончилось, тетушка Изобилие, лишившись всего, что составляло ее жизнь, была такой потерянной, что доктор Алек не решался ее оставить. Роза охотно согласилась с этим, чтобы хоть чем-нибудь отплатить тетушке за ласку и заботу. Но тетушка Изобилие привыкла жить для других и вскоре восстала против этой жертвы. Она обрела силы в искреннем благочестии, утешение — в добрых делах, развлечения — в уходе за тетей Майрой, которая была отличной пациенткой: она не умирала, но никогда и не выздоравливала окончательно.

Наконец настала минута, когда наши путешественники со спокойной душой могли отправиться в путь. Когда Розе минуло восемнадцать лет, она уехала с дядей Алеком и с преданной Фиби, чтобы повидать огромный прекрасный мир, который всегда раскрыт перед нами, если только мы умеем пользоваться и наслаждаться им.

Фиби была помещена в одну из лучших музыкальных школ, и пока она занималась развитием своего прекрасного голоса, Роза и дядя Алек путешествовали. Два года пролетели, как чудесный сон, пока не пришло время возвращаться домой.

Итак, они вернулись, и теперь богатой наследнице полагалось занять надлежащее место. В двадцать один год она должна была вступить в права владения своим состоянием, которым так долго училась управлять. В голове девушки бурлили грандиозные планы, сердце было все таким же сострадательным, но время научило ее благоразумию, а опыт указал, что мудрее всего так помогать бедному, чтобы он сам смог заботиться о себе.

Доктору Алеку было довольно трудно остудить пыл юной благотворительницы, которая хотела сейчас же устраивать больницы, строить приюты, усыновлять детей и осчастливливать все человечество.

— Подожди немного, осмотрись, испробуй свои силы, дитя мое. Мир, в котором ты жила до сих пор, проще и честнее, чем тот, в который ты вступаешь. Испытай себя немного и посмотри, может быть, тебе лучше не менять своего образа жизни. Ты взрослая, умная девочка, тебе и решать, что для тебя полезнее, — дядя Алек пытался настроиться, что его птичка скоро выпорхнет из гнезда, расправит крылья и попробует силы в свободном полете.

— Дядя, я боюсь разочаровать вас, — начала Роза с необычным смущением, между тем как глаза ее горели. — Вы всегда хотели, чтобы я была правдива, и я привыкла высказывать вам все свои глупые фантазии, поэтому выскажусь и сейчас. Если мое желание покажется вам пустым и вредным, то сразу скажите об этом. Я, конечно, взрослая, но не хочу, чтобы вы полностью предоставили меня самой себе. Вы говорите: подожди немного, испытай себя и попробуй, не лучше ли жить, как жила до сих пор. Хорошо, я последую вашему совету, только мне хотелось бы сначала попробовать пожить по-другому, как живут другие девушки. Хотя бы недолго, — прибавила она, увидев, что лицо дяди посерьезнело.

Он немного расстроился, однако признал это желание естественным и в ту же минуту осознал всю пользу, которую можно извлечь из такого опыта. Тем не менее он страшился его. Как многие заботливые родители и воспитатели, он намеревался тщательно выбирать для нее общество и уберегать от вредного влияния света как можно дольше. Но дух Евы живет во всех ее дочерях: запретный плод всегда кажется слаще того, что растет в собственном саду, и соблазн непреодолим даже для самых благоразумных. Роза, приглядываясь к царству взрослых женщин из своей девической оранжереи, чувствовала сильное желание испытать удовольствия этого мира прежде, чем принять за них ответственность, и была слишком чистосердечна, чтобы скрывать это желание.

— Хорошо, моя дорогая, попробуй, если хочешь, только береги свое здоровье; будь умеренна в своей веселости и старайся, если возможно, не потерять больше, чем приобретешь, — подавляя вздох, он старался говорить весело и спокойно.

— Я знаю, что это глупо, но мне хочется побыть настоящей бабочкой и посмотреть, хорошо ли это. Вы помните, за границей время от времени нам приходилось посещать светское общество, хотя мы избегали его. Здесь же молодые девушки то и дело рассказывают мне об разных удовольствиях, намеченных на нынешнюю зиму. Так что, если вы не будете презирать меня, я хотела бы участвовать в них.

— Как долго?

— Три месяца не будет слишком долго? Новый год — самое время начать новую жизнь. Знакомые будут приезжать к нам с поздравлениями, так что я поневоле должна быть любезной, если не хочу показаться угрюмой и неблагодарной, — сказала Роза, очень довольная тем, что представила такой благовидный предлог для своего нового эксперимента.

— Может быть, тебе это так понравится, что три месяца обратятся в годы. Удовольствия имеют необыкновенную прелесть, когда мы молоды.

— Вы думаете, что они опьянят меня?

— Посмотрим, моя дорогая.

— Посмотрим! — сказала Роза и вышла с таким видом, как будто она принимала какой-нибудь залог, который обязывалась сохранить.

В обществе вздохнули с облегчением, когда стало известно, что мисс Кэмпбелл наконец появится в свете, и благосклонно приняли приглашение на вечер в доме тетушки Изобилие. Правда, тетя Клара огорчилась, что не состоится большой прием, о котором она мечтала, но Роза твердо стояла на своем, и леди вынуждена была уступить.

Вследствие этого состоялась веселая неофициальная встреча друзей, празднующих возвращение путешественников. Это был добрый, старомодный, гостеприимный пир, настолько простой и радушный, что даже завзятые критики остались в таком восторге, что признали его очаровательным и неподражаемым.

Фиби возбуждала всеобщее любопытство. Многие кумушки разглядывали ее из-за своих вееров. Все, кто видел ее несколько лет назад, едва узнавали прежнюю горничную в красивой молодой девушке, которая держала себя с замечательным достоинством и очаровывала всех прекрасным голосом. Общее мнение было таково: «Золушка превратилась в принцессу». Роза от души радовалась успеху подруги. Она верила в свою Фиби, выдержала немало битв за нее, и теперь ее вера оправдала себя.

Мисс Кэмпбелл тоже имела большой успех и так хорошо исполняла роль хозяйки, что даже мисс Блиш простила ей равнодушие к нарядам, хотя и покачивала головой, глядя на Розу и Фиби в одинаковых белых платьях, которые различались только цветом отделки (у одной подруги — пунцовая, у другой — голубая).

Молодые девушки весело кружились вокруг их возвратившейся приятельницы — Роза всегда была всеобщей любимицей и, возвратившись, заняла свой пустующий трон. Молодые люди единогласно решили, что Фиби красивее, но так как у нее не было ни имени, ни состояния, ее лишь признавали прекрасным украшением дома и почтительно отходили прочь. Что же касается веселой Розы, то молодые люди находили ее безукоризненной. Немало тоскливых глаз следило за порхавшей по комнате светлой головкой, без всякой надежды заполучить это сокровище. Роза, словно золотое руно, бдительно охранялась дюжими братьями и частоколом из многочисленных теток.

Стоит ли удивляться, что новая жизнь пришлась Розе весьма по вкусу и что первый прием вскружил ей голову? Все вокруг улыбались, льстили, хвалили, нашептывали в уши разные приятные вещи; а те, кто не смел высказываться, выражали взглядами все то, что просилось на язык. Постепенно Роза стала склоняться к мысли, что прежняя девочка осталась где-то в чужих краях, а здесь внезапно явилось совсем новое, богато одаренное создание.

— Мне так хорошо, дядя, что я, наверное, попрошу отсрочки еще на три месяца, когда пройдут эти три, — шепнула она доктору Алеку, направляясь танцевать с Чарли в большую гостиную.

— Продолжай, моя девочка, продолжай! Но помни, что ты не настоящая бабочка, а смертная девушка, у которой завтра будет болеть голова, — ответил он, глядя на цветущее и улыбающееся личико.

— Я почти хочу, чтобы завтра не наступало и чтобы сегодняшний вечер длился бесконечно. Мне так весело, и все так добры ко мне, — проговорила она со вздохом счастья, расправляя платье, как птичка расправляет крылышки перед полетом.

— Вернемся к этому часа в два пополуночи, — и дядя предостерегающе кивнул.

— И я скажу вам всю правду, — только и успела проговорить Роза, перед тем как Чарли закружил ее в разноцветном облаке танцующих.