Андрей Пылаев - Солнечная сторона Страница 9

– Вот что я хотела тебе показать, – внучка протянула ладошку с монетками бабушке, – смотри, какое у меня богатство есть!

– Надо же!

– Это евро, – похвасталась Полина, – мне их дядя Андрей подарил.

Бабушка надела очки и стала разглядывать монетки.

– Эти деньги объединили людей разных европейских стран, – сказала она.

– А какие ещё бывают деньги? – спросила у бабушки девочка.

– Когда-то народы Востока использовали в этом качестве рис, листовой чай и грецкие орехи, а на Марианских островах – панцири морских черепах.

– Откуда ты все это знаешь?

– Из рассказов дедушки, он был страстным коллекционером и увлекался нумизматикой.

– Он что, грецкие орехи собирал?

Нина Викторовна рассмеялась:

– Нумизматика – это наука о монетах, а собирал твой прапрадедушка старинные монеты и денежные знаки, таких людей называют нумизматами.

– А где его коллекция?

– Он её подарил музею. Мы с тобой, если хочешь, можем туда сходить.

– Конечно, хочу! А расскажи ещё, что дедушка тебе про деньги разных времен говорил?

– Остров Яп был знаменит своими деньгами – огромными глыбами с дырой по центру. Чем больше глыба, тем она считалась ценнее, это самые тяжёлые деньги на Земле.

– Но как же их с собой носили?

– А их не носили, а выставляли возле дома, чтобы все видели, какое состояние имеет хозяин.

– А если на них купить что-нибудь надо?

– На камне делали метку – знак нового владельца.

– А чем еще пользовались люди?

– Самыми ценными были монеты со вставками из драгоценных камней. Некоторые племена расплачивались зубами животных, а ещё были деньги-перья.

Когда они вышли из зарослей кустов, Полина увидела Настю, одиноко стоящую у качелей, и подбежала к ней.

– Мы с бабушкой «секрет» мой прошлогодний раскрывали. Пошли в «штаб», я тебе что-то интересное расскажу. Ба, я ещё погуляю! – крикнула Полина Нине Викторовне, та понимающе кивнула и направилась в магазин.

В «штабе», так подружки называли заросли кустарника, было прохладно. Когда они уселись за стол, Полина объявила:

– Я с сегодняшнего дня нумизматом буду!

– А это ещё кто?

– Это тот, кто деньги коллекционирует! – выдохнула Полина.

– Тогда у нас в семье все – нумизматы! – хмыкнула Настя. – Папа на машину копит, мама – на шубу, бабушка в деревне на ремонт бани деньги собирает, а я сдачу от мороженого в копилку кладу, хочу на компьютер набрать.

– Ты не поняла! Нумизмат копит другие деньги, только те, на которые уже ничего купить нельзя.

– А зачем они? Что за деньги, если с ними даже в магазин не сходишь? – пожала плечами Настя.

– Они дороже, чем настоящие, потому что их больше ни у кого нет, их даже в музее выставляют. Если хочешь, то можешь быть тоже нумизматом, вместе со мной, мне не жалко.

– Я, конечно, не против, но где мы эти самые деньги возьмём, если их ни у кого нет? – справедливо заметила Настя.

– Мы можем коллекционировать перья или бусинки, или даже обыкновенный рис.

Настя замерла и удивлённо уставилась на подругу:

– А при чём тут перья? Ты же говорила, что нумизмат деньги собирает!

Тогда Полина пересказала Насте все, что услышала от бабушки, и вслед за этим девочки, посовещавшись, торжественно написали на двух дворовых бетонных блоках: «Деньги Анастасии» и «Капитал Полины».

А вечером бабушка читала внучке новую сказку.

Пурпурная Роза

«Эльвира остановилась у афиши оперного театра. «Спешите! Сегодня, 15 августа 1750 года, вы сможете услышать первую в мире оперу «Эвридика», написанную 150 лет назад и сохранившуюся до наших дней!»

У лотка торговца цветами девушка долго выбирала, какой букет она возьмёт с собой в театр. В плетёных корзинах из ивовых прутьев можно было найти товар на любой вкус – строгие гвоздики, франтоватые пионы, милые гортензии, гордые георгины, скромные маргаритки… Всем остальным цветам она предпочла Пурпурную Розу. В ней было что-то торжественное и праздничное – так день рождения отличается от всех остальных дней в году. Когда Эльвира посмотрела на Пурпурную Розу, ей даже показалось, что цветок прошелестел еле слышно: «Возьми меня!» Девушка протянула руку, роза затрепетала от радости и словно потянулась ей навстречу. Эльвира обернула цветок в тонкую бумагу и поспешила в театр.

Билеты в партер уже раскупили, и ей пришлось подняться на верхний ярус балкона, а пурпурную красавицу Эльвира положила на покрытый плюшем барьер. Целый вечер девушка и Роза наслаждались прекрасной музыкой и удивительными голосами певцов. Розе была в новинку праздничная атмосфера театра: после того как её сорвали, цветок окружала лишь тесная корзина цветочника, шум улицы да звон монет…

Вот в оркестровой яме прозвучал финальный аккорд, и все исполнители вышли на авансцену поклониться публике, раздался гром оваций, зрители повскакивали с мест. Эльвира аплодировала вместе со всеми, а потом взяла Пурпурную Розу и бросила в сторону сцены. Она надеялась, что цветок долетит до главного солиста – того, кто исполнял партию Орфея.

«Скоро я исполню своё предназначение и отмечу талант великого артиста своей красотой», – думала Роза, пока летела к залитой огнями сцене. Но она не достигла подмостков, а упала на плечо молодого человека, сидевшего во втором ряду партера на откидном стуле, этого юношу звали Артур.

«Надо же? Как мило!» – удивился он, принимая Розу. Он был страстным любителем музыки и сам мечтал стать музыкантом, но был беден и не мог заплатить Маэстро за урок. С утра до вечера он занимался тем, что переписывал набело чужие ноты – оперы, симфонии, кантаты.

Артур поднёс Розу к лицу и вдохнул чудесный аромат, а красавица поморщилась, уловив запах лукового супа, которым переписчик нот утолял голод в своей комнатушке.

«Лучше бы мне увянуть на корню, чем принадлежать такой заурядной личности», – горько вздохнула Пурпурная Роза, и её бархатные лепестки стали влажными, словно от слез.

Артур вдел Розу в петлицу поношенного сюртука, покинул театр и пешком направился домой, насвистывая мотив из только что прослушанной оперы.

Скромная комнатка Артура находилась в мансарде под крышей старого дома, там стояли фортепьяно и конторка – высокая парта с наклонной столешницей и рядами ящичков над крышкой. Угол занимала большая деревянная кровать с высокой полированной спинкой.

Молодой человек повесил сюртук на стул возле конторки, а Розу опустил в стоявшую на ней вазу с водой.

Оставшись в длинной рубашке, он спрятал под ночной колпак копну непокорных волос, лёг в постель и заснул крепким сном. Лунный свет коснулся полированной спинки кровати, похожей на сцену театра, закрытую тяжёлым занавесом. Пурпурная Роза увидела, как занавес дрогнул и взлетел, за ним открылись заснеженные вершины гор и простор небес, зазвучала прекрасная музыка – скрипки, виолончели, арфы, тромбоны… Когда луна побледнела и растаяла в лучах рассвета, музыка оборвалась, а занавес опустился. Юноша встал с постели и сварил кофе, он невольно залюбовался Пурпурной Розой, лепестки которой за ночь стали ещё пышнее, а потом сел за конторку и гусиным пером на разлинованных листах стал выводить нотные знаки. Слева от него лежала испещрённая помарками партитура, справа – массивная лупа в позолоченной оправе. Иногда он подносил увеличительное стекло к листу, чтобы лучше разглядеть знаки. Закончив свою кропотливую работу, Артур облачился в сюртук, и, вдев Розу в петлицу, с папкой нот под мышкой отправился к знаменитому Маэстро, о творениях которого многие говорили с придыханием.

Парадный подъезд особняка охраняли каменные львы: едва Артур подошёл к двери, они приподняли головы и грозно зарычали. Переписчик достал из левого кармана сюртука горсть нотных знаков и бросил их одному льву, а из правого кармана – другому. Проглотив ноты, звери улеглись и стали слушать музыку, а молодой человек вошёл в дом. Широкий коридор привёл его в овальный зал, стены которого были покрыты богатыми росписями, обрамленными лепниной, в ней стоял изящный резной диван и пара кресел из орехового дерева, а на комоде возвышалась ваза с цветами.

«Вот как живут настоящие люди!» – сказала себе Пурпурная Роза. Она обрадовалась, увидев своих подружек, но цветы выглядели слишком помпезно и не источали запаха.

«Фи! – поморщилась Пурпурная Роза, – да они неживые…»

За белым роялем, инкрустированным перламутром, сидел сам Маэстро в белоснежной рубашке с кружевными манжетами и жабо. Его длинные завитые волосы были присыпаны пудрой, шею прикрывала красная шёлковая лента, а у колен были завязаны два банта.

Маэстро молча протянул руку в перстнях, и юноша, учтиво поклонившись, передал ему переписанные набело ноты. Поставив партитуру на пюпитр рояля, музыкант длинными холеными пальцами коснулся клавиш. После каждого аккорда из-под поднятой крышки со звоном сыпались золотые и серебряные монеты, они катились по паркету, и, казалось, играли в салочки, догоняя друг друга. Когда Маэстро закончил играть, деньгами был усыпан весь пол вокруг.