Юлия Галанина - Трое из Города Страница 10

Они двигали тяжелые сундуки, обшаривали каждую щелочку, но все было напрасно.

– Ведь третий час бьемся! – Шустрик с трудом разогнул занемевшую спину. – Может, и нет никакого хода?

– Не мог отец мне соврать! – упрямо сказал Полосатик. – Плохо ищем…

– Ищем мы, как надо! – возмутился Шустрик. – Ни одного камня не пропустили.

Затычка закончил осматривать угол у входа и встал на пороге, высоко подняв свечу:

– Мы, конечно, можем еще раз пройтись, но толку не будет!

Он обвел взглядом подвал, друзей, устало присевших на сундук и, вдруг боковым зрением зацепил извилистые, неясные линии, тонко процарапанные на камнях.

Затычка повернулся, осмотрел стену подвала – линий не было. Тогда он вернулся в прежнее положение и, стараясь не спугнуть исчезающий знак, повел рукой в сторону царапин.

Рука неожиданно уперлась в каменный косяк входа, сложенный из плоских гранитных галек. Буквально на ощупь Затычка нашел на одной из них долгожданный символ королевства и Города и надавил ладонью на камень.

В полу возник провал, куда свалились вместе с сундуком удивленные Шустрик и Полосатик.

– Эй, вы живы?! – крикнул друзьям испуганный Затычка.

– Спасибо, удружил! – донеслось снизу. – Мы это тебе еще припомним, коварный харацин!

Идти под землей было долго, но не трудно.

Под Городом, и вправду, располагался подземный Лабиринт. Ходы скрещивались, перекрещивались, приводили в пещеры и заводили в тупики, но заблудиться в нем было сложно: искусными руками древних мастеров в стенах ходов, ведущих на поверхность, были намертво врезаны каменные стрелы-указатели.

Данюшки этому ничуть не удивились: ведь подземные ходы из Цитадели и были предназначен для того, чтобы горожане могли покинуть Город в случае осады. Поэтому строители сделали так, что любой попавший в катакомбы человек мог дойти до выхода.

Стрелы в ходе, ведущем от Башни Гонцов, были выложены из красной яшмы. Ориентируясь по ним, друзья скоро выбрались в лощину, заросшую колючим кустарником, совсем недалеко от Нахоженного Тракта.

Вечерело. Заходящее солнце золотило флюгера Акватики, оставшейся ниже по течению. Данюшки пересекли Тракт и спустились с крутого берега к Мерону.

– Ну что, пора решать, кто в Аквилон, – сказал Затычка. – Жребий бросим или как?

– Или как, я думаю, – серьезно ответил Шустрик. – Мне кажется, тут не жребий нужен, а здравый смысл.

– И что же здравый смысл тебе говорит? – поинтересовался Полосатик, трогая рукой воду.

– А вот что… – Шустрик сел на песок у воды и блаженно вытянул ноги. – Бегаем мы почти одинаково…

– Ну да, одинаково! – обиделся Затычка. – Я тебя в два счета обставлю!

– Погоди ерепениться! – незаметно для себя, Шустрик стал говорить совсем как учитель Лабео. – Я говорю о длинных дистанциях. То есть, кто бы не побежал, доберется до места он за такое же время, как и другие.

– Ну? – друзья подсели к Шустрику и вопросительно уставились на него, не понимая, куда он клонит.

– Нужен тот, кто толково Королю объяснит, что к чему. Смотрите сами: Затычка у нас самый находчивый, Полосатик самый серьезный и терпеливый.

– А ты? – ткнул друга в бок Затычка.

– Я самый умный, раз такое придумал! – расхохотался Шустрик. – Лучше, если побежишь ты, Затычка. Язык у тебя подвешен, будь здоров! А мы останемся следить. На Неминуемом Мосту встретимся – все равно они мимо не пройдут: Нахоженный Тракт единственная дорога к Предгорью, по которой пройдет такая куча народу, тем более с телегами – награбили-то они с размахом. Повозок двадцать вышло точно.

– Ладно! – кивнул Затычка. – А вот на чем мне Мерон переплыть?

– Пойдемте, бревно поищем, – предложил Полосатик. – Другого плавсредства сейчас не найдешь. Последняя лодка еще утром в костре догорела.

Они поднялись обратно на берег и прошли вверх по течению, пока им не попалось вполне подходящее бревнышко. Друзья подкатили его к обрыву, столкнули вниз и сами съехали следом, вызвав небольшой оползень.

– А знаете, почему Акватику Первый Король поставил на правом берегу Мерона? – пропыхтел Полосатик, отряхивая костюм.

– Не-е… – отозвались Шустрик с Затычкой, занятые тем же.

– Потому что правый берег крутой и если с той стороны нападут враги, им будет трудно лезть на крутизну, а, значит, преимущество сразу на нашей стороне. Можно поставить лучников и расстреливать нападающих почти в упор, – Полосатик знал много таких вещей, и друзья только диву давались, откуда он их выкапывает.

Затычка, чтобы не мочить костюма, разделся и увязал вещи в плотный узелок. Примостив узел на бревне, он стал медленно заходить в воду.

– Бр-р, холодная! – поежился он. – А господин Лабео нам все лапшу на уши вешал, что мы, мол, когда-то в воде жили, а потом на сушу выбрались. Правда, если и тогда, в Начале Времен, вода такая же была, я о-очень понимаю наших предков.

Шустрик с Полосатиком спустили бревно на воду. Затычка уцепился за него, оттолкнулся пятками от дна и поплыл, увлекаемый течением.

– Встретимся на Неминуемом Мосту! – крикнул он напоследок. – Я приеду на птеригоплихте!!!

– Вот хвастун! – рассмеялись Шустрик с Полосатиком и по берегу пошли обратно к лощине, провожая взглядами плывущее по течению бревно с узелком и светловолосую голову около него.

К тому моменту, когда они вернулись в Башню Гонцов, стемнело окончательно.

Но над Гвардейским Двором стояло зарево: пылали костры и факелы, заливая неровным светом всю округу. За стеной Двора испуганно ревели пригнанные перевертыши. Пирры выкатывали наружу телеги и впрягали в них животных, то и дело пуская в ход кнуты.

Кузнецы спешно присоединяли скованные пары пленников к одной общей длинной цепи, оставляя на конце ее место и для себя.

– Все, сматываться собираются! – шепнул Шустрик, глядя в дверную щель. По лицу его метались отсветы колеблющегося пламени. – Специально ночи ждали, чтобы в темноте уйти. Ну что, в третий раз в Лабиринт полезем?

– А не упустим? – засомневался Полосатик. – Давай-ка, лучше за ними пойдем, так оно надежней будет. Слежки они не ждут, думают, гады, что весь Город от страха трясется.

Тем временем пирры выкатили последнюю повозку, подняли пленников и вывели за ворота. Гвардейский Двор опустел. Пирры не потрудились ни потушить костры, ни закрыть ворота.

Данюшки выскользнули из Башни Гонцов и, хоронясь в тени стен, двинулись за ними.

Колонна пленников, конвоируемая чужаками, и обоз повозок миновали Замок, Турнирное Поле и вышли в Город Главными Воротами.

Казалось, по Городу пронеслась моровая язва, унесшая жизни всех его жителей: нигде не теплилось ни огонька, не слышалось ни звука, лишь шаркали по мостовой подошвы закованных людей, да скрипели колеса тяжело нагруженных телег. Данюшки насчитали десять повозок – вполовину меньше, чем думал Шустрик, зато уж забиты они были под завязку.

Процессия свернула на Торговую Улицу, направляясь к Восточным Воротам. Торговой Улице досталось от пирров больше остальных: имущество из ее лавок и магазинов ехало сейчас мимо на потеху завоевателей. Дома смотрели на чужаков разбитыми стеклами окон, махали им полусорваными вывесками, кривлялись выбитыми дверьми и оторванными прилавками.

Тишину разорвали чужие голоса: у распахнутых Восточных Ворот стояла большая группа пирров, дожидаясь своих. Они пошли во главе процессии, оживленно гомоня и перекликаясь.

Разоренный Город проводил их безмолвием.

Только две тоненькие фигурки выскользнули из Ворот вслед уходящим чужакам-победителям и растаяли в синей ночной мгле.

Колонна недолго шла по Нахоженному Тракту.

Не доходя до лощины с колючим кустарником (среди которого прятался выход из подземного хода), пирры свернули вправо, на широкую, но слабо нахоженную дорогу.

Эта дорога вела в Непролазные Чащобы.

– Великий Торакатум! – испуганно охнул Полосатик. – Вот почему их нигде не видели: они же пришли через Перворощу!

Непролазные Чащобы лежали к северо-востоку от Акватики вплоть до Предгорья. Палый Бор был всего лишь крохотным кусочком их окраины. Если по краям Чащоб люди бывали постоянно, промышляя охотой, ягодами и грибами, то забираться вглубь рисковал не каждый, хотя в самый центр леса вела хорошая дорога.

Но ее предпочитали обходить стороной: ведь миновать Дороги Конца никто все равно не мог.

Она вела в сердцевину Чащоб, в Перворощу. По преданиям именно там, под Перворощей ждет тела и души умерших людей Младшего Народа Воды Великий Торакатум – Отец и Хранитель. По водам подземных рек и озер он сопровождал изгнанников из места, Где Всегда Тепло и обосновался в Пещерах, по которым текла Подземная Река Арахатон.

Сюда, в воду, возвращались тела умерших. Великий Торакатум встречал их и провожал до Бездны, а души опять выпускал в мир, вселяя их в новорожденных. Так вершился круг Жизни, Началом и Концом которого была Вода, а символом тот самый круг с двумя точками и извилистой линией.