Кеннет Оппель - Серебряное крыло Страница 10

— А я златокрыл, — продолжала она. — Что ты на меня так смотришь? Не все летучие мыши одинаковы. Но ты, должно быть, еще слишком мал и не знаешь этого.

Шейд рассердился, но ничего не сказал.

— Меня зовут Марина.

— Шейд.

— Очень приятно, но что ты здесь делаешь?

— Мы летели на юг вдоль берега…

— Ты и твоя колония?

— Верно, но нас настигла буря, и меня унесло в море.

— И ты в такую бурю долетел сюда?

— Ну что ты, я спрятался на корабле.

— Тебе повезло.

— Ага, он и привез меня обратно к земле. — Шейд нахмурился. — Где я?

— Ты снова на суше, но вовсе не там, где думаешь. Ты на острове.

— Где?

— На острове. Знаешь, кусок земли, а со всех сторон вода.

— То есть я не вернулся туда, где был?

— Нет.

Шейд ошеломленно молчал. Нужно убедиться в этом своими глазами. Он резко взмыл вверх.

Шейд, поднимаясь все выше и выше в ночное небо, оглядывался вокруг. Он увидел бухту, куда причалил корабль, изгиб береговой линии, а вокруг, насколько хватало глаз, бескрайнюю темную поверхность воды. Рядом с этой внушающей ужас массой он чувствовал себя совсем маленьким и ничтожным. Между ним и его стаей пролегал океан.

— Мне никогда не вернуться, — прошептал он.

— До другого берега примерно миллион взмахов крыльев, — кивая на горизонт, радостно сказала Марина, летевшая рядом. — Прогулка не то что не легкая, а попросту невозможная.

— Но ты совершила ее?

— Однажды.

— Так ты с того берега?

Она кивнула.

Шейд удивленно посмотрел на нее:

— Зачем?

— Я прилетела сюда жить. Знаю, остров небольшой, зато это мой дом.

Он вспомнил жуткую тишину леса. Вокруг Древесного Приюта всегда летали сотни летучих мышей.

— Ты здесь одна?

— Как видишь.

— А… остальные из твоей колонии?

— Они где-то там, — бросила она, неопределенно кивнув в сторону горизонта.

Больше Марина ничего не сказала, и Шейд не решился расспрашивать. Она тоже потерялась? Нет, не похоже. Она совсем не выглядит растерянной. Тогда почему она захотела жить далеко от своих? Он не мог этого понять. Как можно по собственной воле расстаться со своими родителями, братьями, сестрами и друзьями? Если только ее не исключили из колонии. Шейд посмотрел на нее с изумлением. Что она такого сделала?

— Надеюсь, ты не собираешься сидеть тут до завтрашней ночи, — усмехнулась Марина.

Шейд повернулся на восток и увидел, что небо посветлело.

— Да, — сказал он. — Спасибо.

— Можешь провести день в моем убежище. Если хочешь. Пора лететь. На этом острове нет летучих мышей, зато полно сов. Лети за мной.

Марина

Марина показала ему небольшое отверстие под крышей ветхой лачуги на берегу моря. Там, в куче рыболовных сетей, старых парусов, жестянок из-под масла и сухих, грязных листьев она устроила себе убежище. Было удивительно тепло, и Шей да охватило чудесное чувство безопасности. Раздражал только запах — острый запах рыбы.

— К запаху ты привыкнешь, — сказала Марина. — Мне теперь даже нравится.

— Давно ты здесь живешь?

— С прошлой весны.

— А куда ты отправишься на зиму?

— Я останусь здесь.

Марина совсем не казалась обеспокоенной. Шейд кивнул — в конце концов, здесь достаточно тепло. Однако мысль, что кто-то может провести здесь зиму в одиночестве, наполнила его печалью, и он подумал о матери, о своей колонии, летящей на юг без него. Шейд с нетерпением пошевелил крыльями.

— А куда вы направлялись? — спросила Марина.

— В Каменную Крепость, чтобы встретиться со взрослыми самцами.

— О, так ты еще детеныш! — сказала она. — Первая миграция?

— Да. — Ему совсем не понравилось, что она заговорила о возрасте. Это заставило его почувствовать себя маленьким. — А сколько миграций ты совершила?

— Только две, — ответила она. — А по-настоящему полторы.

Марина чуть передвинулась, и Шейд увидел на ее предплечье кольцо.

Он чуть не задохнулся от удивления. Как же он не заметил кольцо раньше? Теперь он понял, почему она так неловко и резко двигается, как будто старается спрятать предплечье в складках крыла, чтобы кольца не было видно.

— У тебя тоже оно есть?

Она настороженно посмотрела на него:

— О чем ты?

— Кольцо! Откуда оно у тебя?

— А ты знаешь еще кого-нибудь, у кого есть кольцо?

— У Фриды, предводительницы нашей колонии.

Глаза Марины расширились.

— У вашей предводительницы есть кольцо, как и у меня? Ты уверен? Точно там же?

— Да, насколько я помню, там же, но…

— Как она его получила? — настойчиво спросила Марина.

— От людей.

— А давно?

— Ну, она сказала, что получила кольцо, когда была еще молодой, а сейчас она очень старая, так что…

— Десять лет, двадцать?

— По меньшей мере.

— И она до сих пор жива! — воскликнула Марина с благоговейным страхом.

Шейд нахмурился:

— Ты о чем?

— Они сказали мне, что кольцо убивает, — улыбаясь, пояснила Марина.

— Кто они?

— Старейшины златокрылов.

Шейд отрицательно покачал головой:

— Но Фрида ничего подобного не говорила…

— А у других сереброкрылов есть кольца?

— У нескольких самцов, они получили кольца в прошлом году.

— И они тоже еще живы?

— Не все, — нехотя ответил он. — Некоторых убили.

— Кто? — спросила она.

— Совы.

— Значит, они были неправы, — пробормотала Марина. — Может, оно и не всегда убивает…

Шейд больше не мог сдерживаться, его переполняло любопытство:

— Что у вас об этом говорят?

— Об этом? — воскликнула Марина, показывая на кольцо. — Из-за него я здесь. Одна. — Она тяжело вздохнула. — Слушай. Прошлой весной я вместе со всеми была далеко отсюда, на юге. Как раз закончилась моя первая зимовка, и наша колония возвращалась в летние угодья. Я, моя мать, отец и все остальные.

Она замолчала, еще раз вздохнула — и Шейд понял, что ей давно хотелось рассказать кому-нибудь эту историю.

— Однажды ночью я охотилась около ручья, далеко от остальных, — гонялась за бабочкой-медведицей. Вдруг — щелк! — и мои крылья запутались в огромной сети. Я никак не могла освободиться. А потом на берегу реки появились два Человека и стали подтаскивать сеть к себе. Их лица… Они так странно светились, как луна.

Шейд почувствовал, что сердце заколотилось быстрее. С его отцом случилось то же самое! Может быть, его окольцевали эти же люди!

— А что было потом?

— Один из них вытащил меня из сети и прижал крылья к телу. Он был ужасно сильный. Никогда в жизни я не была так напугана. Не помню, о чем я думала, — может быть, что они съедят меня, не знаю. Конечно, я сильно билась, металась, старалась укусить его руку, но мне не удалось — он что-то надел на руки, крепкое, как шкура животного. Они держали меня крепко, хотя и очень осторожно. Даже гладили меня, будто хотели успокоить.

— Ты с ними говорила? — спросил Шейд.

— Я пыталась, но ничего не вышло. Они не понимали меня. Они говорили друг с другом, голоса их были низкими и сильными, как рокот грома, но я ничего не могла понять. Наконец я сдалась. Один из них расправил мое правое крыло, а другой крепко пристегнул к предплечью металлическое кольцо. Затем они меня отпустили. А когда я вернулась к своим, все страшно заволновались. Мама, как увидела кольцо у меня, сразу заплакала, отец только хмуро посмотрел и отвел глаза, а все остальные, едва взглянув на меня, пугались и улетали.

— Но почему? — смущенно спросил Шейд.

Марина почесала нос и пожала плечами:

— Они думали, что я заразная. Я ничего не понимала, ведь я никогда раньше не слышала об этих кольцах. Мама и папа отвели меня к старейшинам, и они рассказали, что несколько лет назад некоторых других златокрылов тоже окольцевали, а потом все они умерли или пропали. Каких только ужасов я не услышала! У одной летучей мыши загноилось и отвалилось крыло, другую охватил огонь, и она сгорела заживо.

При мысли, что с его отцом произошло что-то подобное, Шейда охватила слабость. Что же с ним случилось? И с другими пропавшими носителями колец? Может быть, это кольца убили их, а вовсе не совы?

— Все это звучит как-то бессмысленно, — громко сказал он, желая убедить самого себя. — Фрида ничего подобного не говорила, и с ней уж точно ничего не случилось. И с тобой все в порядке, хотя ты носишь кольцо уже несколько месяцев.

— Может, все это выдумки, я не знаю, — ответила Марина. — Но старейшины сказали мне, что кольцо проклято и что я… какое-то слово… оскверненная, вот как. Люди пометили меня, и теперь я принесу колонии несчастье. И они меня прогнали.

— Не может быть! — ошеломленно сказал Шейд. — Твои мать и отец…