Александр Грэй-Биркин - Дракон острова Кенгуру Страница 11

Все матросы вернулись в своё жилое помещение, вымокшие до нитки, держась, за что только можно. Шторм становился всё сильнее и сильнее, и корабль качало и мотало в океанской стихии. Кляксе стало страшно, но, уже через два часа, он взял себя в руки, и успокоился. Все молчали, и никто не подавал признаков паники и испуга. Пришла ночь, но матросы не спали из-за сильной штормовой качки, и полагались, как всегда, на судьбу.

И, хотя, экипажи всех кораблей успешно отразили натиски этого шторма, все суда разметало по океану, в разные стороны. Через трое суток, шторм стих, и, к вечеру очередного дня, установилась спокойная тёплая погода, а в небе засветило солнце. У всех было приподнятое настроение, и удручало только то, что на горизонте, вокруг, не было видно ни одного ихнего корабля.

Капитан дал приказ установить мачты, поднять паруса и привести в порядок, слегка потрёпанное штормом, судно. Экипаж весело, напевая разные шанти, принялся за работу, и, через полтора часа, корабль плыл на полной скорости по запланированному курсу. Вскоре, наступил вечер, прошёл лёгкий тёплый дождь, а потом наступила океанская ночь, и в небе, ярко засверкали звёзды.

Мачты "Дельфина", также, засверкали светящимися и движущимися точками, в разных местах. Фикса и Клякса вышли на палубу, подышать свежим воздухом. Клякса поглядел на паруса и мачты, ахнул, подошёл к Фиксе, кивнул на светящиеся мачты корабля, и, с ужасом, сказал:

— Мачты светятся. Что это? Может дьявол, за нами, пришёл? Не нравится, почему-то, всё это, мне.

Фикса похлопал, по плечу, Кляксу, и успокоил того:

— Это — огни святого Эльма. Океан призывает нас к осторожности. Не бойся, Клякса. Всё обойдётся.

Кляксу одолела бессонница, и он остался на верхней палубе. Клякса всю ночь смотрел на светящиеся мачты, и ему казалось, что само небо готовит, им, очередное испытание. Он до утра, и, с тревогой в душе, бродил по верхней палубе.

Наконец, наступило утро, и установилась ясная солнечная погода. Мачты перестали светиться, и Клякса окончательно успокоился. Но, на горизонте, не было ихних кораблей, и к вечеру стало ясно, что "Дельфин" остался один одинёшенек, посреди океана.

— Свистать всех наверх! — приказал капитан помощнику Филину.

По кораблю разнеслась команда, и зазвенел корабельный колокол. Все моряки, бегом, стали подниматься на верхнюю палубу, и выстраиваться в две шеренги, вдоль корабля, перед помощником капитана Филином, кроме тех, кто нёс вахту. Клякса и Фикса, также, встали в строй, вместе со всеми, на свои места, и стали ждать наставлений и распоряжений. Наконец, все моряки выстроились, как положено, колокол замолк, и к шеренгам, с капитанского мостика, вышел сам капитан.

Капитан оглядел матросов своим командирским взглядом, и объявил для всего экипажа:

— Моряки! Мы остались одни, и без боевого сопровождения. Далее, будем плыть в Китай в одиночку.

Помощник капитана Филин добавил:

— Моряки! Приказ капитана — быть бдительными! Не расслабляться ни на минуту! Быть готовыми, отразить любую опасность!

Моряки выслушали своего капитана и его помощника, после чего получили распоряжения и приказы. Окончив, капитан дал приказ:

— По местам!

— По местам! — повторил приказ его помощник.

Моряки стали расходиться по своим местам, и все, вскоре, возобновили исполнение своих обязанностей.

И корабль "Дельфин" продолжал своё плаванье, твёрдо выдерживая запланированный курс. Все последующие дни, океан был, на редкость, спокоен, стояла солнечная погода, и дул тёплый попутный ветер.

Так прошла неделя, наступил очередной день, и ничего не предвещало беды и несчастий.

__

Вдруг, средь бела дня, через четверть часа после того, как пробила рында, просигналив экипажу полдень, тремя колокольными ударами, и когда солнце в небе стояло в зените, в стороне от левого борта, вдалеке на горизонте, показался корабль. Вскоре, за ним, ещё два.

Вперёдсмотрящий, с фок-марса, крикнул экипажу:

— Полундра! Чужие корабли!

Корабли приближались. Капитан выбежал на палубу, вытащил подзорную трубу, и начал осматривать, идущие вдогонку, парусники.

— Кто они? — недоумённо, спросил Клякса у Гвоздя.

— Не знаю. Может пираты, может наши, из каравана, может другие корабли. Подплывут ближе, увидим, — тревожно ответил Гвоздь.

Фикса подошёл к Кляксе, и сказал ему, полушёпотом:

— Скорее всего, пираты.

Клякса испугался, и схватился, правой рукой, за свой христианский медный крестик, висевший на его шее, на медной цепочке.

— А может, не пираты? — предположил Клякса, уставившись на Фиксу.

— Может, и не пираты. Скоро узнаем, — сказал Фикса, в ответ.

Наконец, капитан сложил подзорную трубу, и крикнул всему экипажу:

— Вижу пиратский флаг! У нас полные трюмы, и нам от них не уйти.

Капитан повернулся к своему помощнику и приказал:

— Раздать оружие!

Затем, капитан Твёрдая Рука оглядел палубу и моряков, что были вблизи него, и дал приказ всему экипажу:

— Приготовиться к бою!

Весь экипаж забегал по кораблю. Матросы стали готовить пушки, ружья, пистолеты, ядра, пули, порох. Все пришли в движение, исполняя приказ капитана.

— Матрос Клякса! — позвал, к себе, Кляксу, помощник капитана.

Клякса, мигом, подбежал к помощнику капитана Филину.

— Держи огонь! — сказал Филин, протягивая Кляксе зажжённый боевой фонарь, после чего приказал: — Обеспечь огнём все орудия верхней палубы. Затем — в распоряжение матроса Фиксы.

— Исполню мигом, — ответил Клякса, схватив боевой фонарь, и молнией понёсся исполнять приказание помощника капитана.

Клякса выполнил приказ, обойдя все пушки на верхней палубе, и снабдил их боевые фонари огнём, после чего, занял своё штатное место у орудия, установив возле себя горящий фонарь, как и приказал Филин. Он кинул взгляд на вражеские корабли, увидел на палубах, готовящихся к нападению пиратов, и громко крикнул Фиксе:

— Они, нас, догоняют!

— Но, мы идём на всех парусах, — громко объяснил Кляксе Фикса, готовя пушку к бою. — Наш корабль, полностью, загружен товаром, он слишком тяжёл, и мы,

быстрее, плыть не можем.

Такие аргументы Кляксу не, очень-то, обрадовали. Он захлопал глазами, и переспросил, хотя и сам хорошо осознавал ситуацию:

— Значит, будем давать бой?

— Придётся, Клякса, — ответил ему Фикса.

Три пиратских парусника — бригантина и два шлюпа — продолжали приближаться, и моряки "Дельфина" начали подавать к орудиям недостающее артиллеристское оснащение, дополнительные ядра и порох в картузах.

Клякса взял в руки, за деревянный черенок, фитильный пальник. Затем, он вытащил из фитильного бочонка один фитиль, и укрепил его, как полагается, на пальнике. Потом, Клякса потрогал пальцами железное остриё пальника, и вертикально воткнул его в палубу. В этот миг, он бросил взгляд на пиратский флагман — бригантину — которая значительно обгоняла два своих шлюпа, и отчётливо увидел на её мачте развевающийся пиратский флаг "весёлый роджер" — череп, над скрещенными кинжалами, белого цвета на чёрном полотнище. Кляксе, впервые за всё плаванье, стало очень страшно, и он, испуганно, спросил:

— Послушай, Фикса. Мы можем справиться с тремя боевыми кораблями?

— Скорее нет, — ответил матрос Фикса, открывая, в фальшборте, пушечный порт, как называлось на кораблях окошко для стрельбы. — Но мы будем надеяться на чудо.

— На чудо? — настороженно переспросил Клякса.

— На чудо, — кивнув головой, вздохнул, тяжело, Фикса.

За всю свою недолгую жизнь никаких чудес Клякса не помнил, и в них, почти, не верил. Он испугался ещё сильнее, и про себя подумал: "Эх, зря я не послушал отца с матерью. Был бы, лучше, землепашцем. Не надо было идти в моряки".

Пираты, тем временем, подплыли на расстояние пушечного выстрела. Капитан, разгадав вражеский замысел, и хорошо осведомлённый о тактике пиратов, крикнул на всю палубу:

— Они пойдут на абордаж!

Весёлый роджер зловеще улыбался всему экипажу "Дельфина". Капитан Твёрдая Рука, ещё раз, оглядел в трубу пиратский головной корабль, и громко крикнул помощнику и экипажу:

— Это пират Черная Борода! Исчадие ада!

— Чёрная Борода! Чёрная Борода! — пронеслось над палубой.

Клякса спросил у Фиксы:

— Что за Чёрная Борода?

— Главарь. Известный пират. Его имя и другое прозвище — Эдвард Тич, — ответил Фикса. — Слышал, что его настоящая фамилия Драммонд. А то, что его прозвище Тич — это, я думаю, от исковерканных английских слов, означающих "густая шевелюра". Его ещё зовут Брат Сатаны.

— Брат Сатаны? — испуганно переспросил Клякса.

— Да, брат самого Сатаны! — кивнул головой Фикса.

Клякса, вдруг, побледнел, и ему, вновь, стало не по себе. Он показал рукой на бородача, командовавшего и жестикулировавшего на носовой части головного пиратского корабля, и спросил дрожащим голосом: