Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Локон Афродиты Страница 12

Абдулла недовольно покосился сперва на мальчишку, а затем на большие песочные часы, в которых оставалось еще с полногтя песка.

– А-а, Пухов! Успел-таки! – разочарованно сказал Абдулла, поигрывая формуляром. – А я уже было сглазить тебя собрался! Такой прекрасный новый сглаз! Короста с палец, глаза, выпученные, как у лягушки! Грустно, друг мой, огорчил ты меня! Я так надеялся наконец испытать его на ком-нибудь!

Запыхавшийся мальчишка-первокурсник, мчавшийся, как видно, со всех ног, неуверенно улыбнулся. Он не смел еще верить своему счастью.

– Постой-ка, дружок! Учебник по снятию сглаза ты принес, а где противозапуковая закладка? – безжалостно продолжал Абдулла, мельком просматривая принесенные книги.

Первокурсник вцепился в книгу и торопливо принялся ее перелистывать.

– Неужели ты хочешь сказать, что забыл ее или, того хуже, потерял? Скверно, юноша, скверно! Ну и что теперь с тобой делать? – произнес Абдулла голосом, безжалостным, как нож гильотины.

Мальчишка вспотел. Он пугливо покосился на песочные часы, в которых оставалось не больше дюжины песчинок, рванулся к дверям, чтобы бежать в комнату, и, поняв, что не успевает, в изнеможении рухнул на пол.

Абдулла подождал, пока в песочных часах упадет последняя песчинка, а затем спокойно убрал часы в ящик конторки.

– Не было никакой закладки! Я пошутил. Ступай, друг мой Пухов, развивай память и впредь будь внимательнее! – великодушно сказал он.

Полуживой первокурсник с трудом поднялся на ноги, спотыкаясь, точно слепой, налетел на стену, столкнулся с Таней и лишь затем покинул библиотеку.

Джинн Абдулла идиллически завис над стульчиком и задумался. Его плоское лицо приобрело мечтательное выражение. Джинн настраивался, отлавливая в астрале свою загулявшую музу. Через некоторое время он извлек из-за уха перо и придвинул тетрадь, собираясь продолжить бесконечно переделываемую «Поэму тысячи проклятий». И именно в этот момент Таня кашлянула, напоминая о себе.

Абдулла не стал поднимать голову, однако один его глаз предупредительно переплыл на лоб и изучающе уставился на того, кто его побеспокоил.

– А-а, это ты! – сказал джинн без особого восторга. – Рад, рад… Чему обязан? Если я правильно понимаю, задолженностей у тебя нет. Иначе почему я забыл тебя сглазить?

– Задолженностей у меня нет. Просто я хотела показать кое-что.

– В самом деле? И что же ты хочешь показать бедному глупому старику?

Таня протянула руку и, разжав ладонь, протянула Абдулле прядь волос:

– Вот!

– А-а! Ну-ну… Ну и что?

Джинн посмотрел на волосы без интереса. Он вновь уткнулся в тетрадь и продолжал писать. Таня, которую обидело такое пренебрежение, убрала руку и хотела было уйти, но внезапно заметила, что перо джинна скользит по бумаге, не касаясь ее, а две бородавки на переносице столкнулись и закружились в водовороте.

«Ага, а ведь тебя проняло!» – подумала она, торжествуя. Таня быстро пошла к двери, уже зная, что джинн остановит ее. Так и случилось.

– Постой! – сказал Абдулла. – Э-э… Откуда у тебя этот… м-м-м… фрагмент паричка?

– Долгая история, – проговорила Таня, поспешно ставя блок от подзеркаливания. Подозрительное щекочущее ощущение в волосах исчезло. Абдулла разочарованно вздохнул.

– Долгие истории – моя слабость. Я их обожаю. Итак, девочка, я тебя слушаю! Ты хочешь знать все, не поведав мне при этом ничего? Так нечестно, – сказал джинн.

– Договорились. Я расскажу, откуда эта прядь у меня, а ты поклянись смертельной клятвой, что сообщишь мне все, что знаешь об этой пряди, – отвечала Таня.

– Хочешь сказать, я способен утаить что-то и даже соврать? Хорошенького же ты обо мне мнения! – возмутился джинн.

Таня тактично промолчала.

– Хорошо. Разрази громус, хотя твое предположение меня и оскорбляет! Ну-с! Откуда у тебя это? – буркнул Абдулла.

Таня в общих чертах рассказала ему о ларце и о том, что Ягун обнаружил там. Умолчала она только об экзамене, и то потому, что в отличие от Абдуллы не клялась Разрази громусом.

– Ох уж эти ящики для мелких телепортаций, вечно от них приходится ожидать сюрпризов! – хмыкнул Абдулла. – И ты, конечно, хочешь знать, почему на листке было твое имя?

– Да.

– Ответ очевиден. Потому что кто-то <MI>очень<BI*> <D>этого пожелал. Кто-то магически весьма подкованный начертил несколько рун и привел в действие сильное волшебство. Учитывая, что ящик для телепортаций долгое время стоял без дела и в нем скопилось много магии, именно он притянул то, что тебе пожелали. Вот и ответ.

– А если бы Ягун не открыл этот ящик, тогда что?

– Тогда ты получила бы локон каким-то другим образом. Неужели ты думаешь, что артефакт, который должен попасть к определенному человеку, не найдет к нему дороги? Ты ошибаешься, милочка! Артефакты мудрее большинства магов, а если и не мудрее, то гораздо лучше знают, чего хотят.

– Ты сказал «локон»?

– Именно. Дай-ка взглянуть еще раз! Кто знает, я мог ошибиться…

Таня протянула прядь Абдулле, но джинн поспешно отдернул руку и спрятал ее за спину.

– Э-э, нет! Предпочитаю разглядывать артефакты на расстоянии. Дистанция, милочка, нужна даже с близкими родственниками, не говоря уже о моментах, когда имеешь дело со своенравнейшими из магических созданий! – сказал он назидательно.

Прищурившись, Абдулла всмотрелся в прядь. Его лицо пошло рябью. Глаза столкнулись и расползлись в разные стороны. Рот, оказавшийся на лбу, криво улыбнулся.

– Точно. Это локон Афродиты, богини любви, которую римляне называли Венерой. Однажды Афродита полюбила молодого красивого пастуха и, отрезав прядь своих волос, подарила их ему. Это был знак любви – величайший дар богини. Вскоре, когда Афродита вернулась на Олимп, пастуха убили пираты. Это была обычная для тех лет история. Пираты высаживались, грабили прибрежные деревни, грузили на корабли награбленные вещи, скот, рабов и поспешно отплывали, прежде чем города успевали прислать войско. Пастуха тоже хотели схватить. За красивого раба могли дать немалую сумму. Но он стал сопротивляться, бросился на пиратов, и копье, войдя ему в грудь, вышло из спины. При этом случилось так, что наконечник копья пронзил мешочек с волосами Афродиты, висевший у него на шее, и оросил их кровью. Убивший его пират сорвал с шеи у мертвого пастуха мешочек с волосами – он решил, что волосы из чистого золота, так они сияли – и принес на корабль. Вернувшаяся к вечеру богиня зарыдала, увидев тело своего возлюбленного. Воскресить его она не могла, ибо даже боги не всесильны. Поняв, что ее подарок оказался у убийц, она прокляла всех людей, которые когда-либо будут владеть ее волосами, за исключением тех из них, кто достоин лучшей участи. Ночью пиратская триера дала течь и за считаные минуты ушла на дно вместе со всем экипажем. Кто-то из пиратов пытался спастись вплавь, ибо берег был недалеко, но вода почему-то не держала их, хотя многие плавали как рыба. Прядь же волос Афродиты выбросило на берег. С тех пор началось странствие артефакта по миру. Кому-то он принес скорбь, кому-то счастье, но скорбь, увы, была все же чаще.

– Так вот почему ты отдернул руку?

Абдулла хихикнул. Смех у него был неприятнейший, словно кто-то гремел в банке сухим горохом.

– Точно, моя маленькая! Я сделал это на всякий случай. Скорее всего, прядь попросту не далась бы мне, потому что по воле Афродиты ее локон может принадлежать только одному магу или обычному человеку.

– Афродита – богиня любви. Значит, магия этой пряди любовная?

Джинн скрестил руки. Сквозь его прозрачные ладони проглядывали ящики с формулярами.

– Мудрое замечание. Поскольку Афородита заведовала не выпечкой пончиков, то и магия у нее известного рода… Правда, магию пряди слегка подпортило проклятье, которое богиня наложила на всех людей с дурными помыслами, в чьих руках прядь окажется. Но, предположим, дурных помыслов у тебя нет. Тогда на один конец локона ты наговариваешь свое имя, а на другой – имя того, кого ты хочешь любить всю жизнь. И можешь не сомневаться, любовь эта будет взаимной. Самой прекрасной любовью из всех, что знал мир… – произнес он с усмешкой.

– Но это же чудесно! – с недоумением сказала Таня, спотыкаясь о его усмешку.

– Так-то оно так. А вдруг ты ошибешься и произнесешь не то имя? Не то, которое надо было произнести? Магия Афродиты не может быть отведена никем и ничем. Всю жизнь ты будешь прикована к человеку, который, возможно, совсем тебе не нужен. И все это будет цена одной-единственной ошибки! – с ехидством сказал джинн. – Если же забыть об этом, то у тебя в руках ключ от самой яркой в мире любви, малютка Гроттер… Правда, я тебе совсем не завидую.

– Потому что ты старый и дряхлый? – спросила Таня.

На правах давней знакомой она многое себе могла позволить. Однако забыть сдать книгу она не рискнула бы и сейчас. В конце концов дружба дружбой, а служба службой. Древний джинн всегда придерживался этого правила.