Клайв Баркер - Абарат: Дни магии, ночи войны Страница 13

Кэнди решила, что настало время нарушить молчание, и попыталась подбодрить зетека.

— У нас получится! — сказала она. — Нам надо лишь добраться до берега. Осталось всего четверть мили.

Метис не ответил. Он продолжал лететь, и с каждым взмахом крыльев его движения становились все более хаотичными.

Кэнди уже слышала плеск волн у берега, и окруженные туманом деревья становились отчетливо видны. Кажется, здесь она сможет немного отдохнуть. Она уже забыла, когда в последний раз ей удавалось хорошо выспаться.

Но сперва им надо было добраться до берега, и теперь с каждым метром это представлялось все менее вероятным. Метис старался изо всех сил, и его дыхание было резким и болезненным.

— У нас получится, — повторила Кэнди. — Клянусь… мы сможем!

На этот раз уставшее создание ответило:

— Откуда взялось это мы? Не вижу, как ты машешь своими крыльями.

— Я бы махала, если б они у меня были.

— Но их нет. Ты — обуза.

Не успел он договорить, как прямо перед ними вздыбилась вода, и из глубины вынырнуло огромное существо — не мантизак, а нечто, похожее на бешеного тюленя. Его пасть с многочисленными острыми зубами лязгнула лишь в дюймах от морды Метиса, и чудище рухнуло обратно в воду, подняв стену ледяной воды.

Несколько панических секунд Метис почти вслепую летел сквозь брызги, и все, что оставалось Кэнди, это держаться за него и надеяться на лучшее. Потом она ощутила сильный ветер и стерла воду с глаз. Метис резко поднимался, чтобы избежать второго нападения. Она соскользнула с его спины и наверняка свалилась бы в море, если б зетек быстро не выровнялся.

— Чертовы гиллеанты! — заорал он.

— Он еще внизу, — предупредила Кэнди.

Гиллеант поднимался вновь, на этот раз с рыком выталкивая свое невероятное тело из воды. Затем существо вернулось обратно, подняв еще одну тучу брызг.

— Нас ему не поймать, — сказал Метис.

Эта встреча словно придала зетеку второе дыхание. Он летел к острову, не снижаясь, пока не оказался достаточно близко от берега, где глубина не превышала метра. Только тогда он вновь опустился и резко приземлился на мягкий желтый песок.

Некоторое время они просто лежали, тяжело дыша от облегчения и усталости. Очень скоро Кэнди начала стучать зубами от холода. Из-за гиллеанта она вымокла до нитки, и теперь холод пробирал ее до костей.

Она поднялась, обхватив себя руками.

— Мне надо найти огонь, иначе я подхвачу воспаление легких.

Метис тоже встал; на его лице было все то же унылое выражение.

— Полагаю, мы больше не увидимся, — сказал он. — Поэтому я должен пожелать тебе удачи.

— Спасибо, это очень приятно…

— Но я не стану. Мне кажется, ты создаешь одни неприятности, и чем больше удачи у тебя будет, тем больше неприятностей ты доставишь.

— Кому?

— Невинным тварям вроде меня, — проворчал Метис.

— Невинным! — воскликнула Кэнди. — Вы прилетели, чтобы украсть рыбу, или ты уже забыл?

— Оставь свое самодовольство! Подумаешь, собрался стащить несколько рыбешек! А за это меня избили — ты со своей магией, — посадили в клетку и продали на шоу уродов, после чего мне же пришлось тащить тебя на спине! Знаешь, что? Можешь замерзнуть здесь хоть до смерти! — Он в ярости захлопал крыльями, намеренно обрызгав Кэнди холодной водой. Она поежилась.

— Счастливо, — сказал он с усмешкой. — Если тебе повезет, Галигали взорвется. Тогда и согреешься.

Кэнди слишком замерзла, чтобы тратить силы на ответ. Она смотрела, как зетек машет крыльями, набирая скорость, и неуклюже поднимается в воздух. Несколько секунд он определял положение Горгоссиума, а затем полетел над водой, держась ближе к волнам в надежде обнаружить зазевавшуюся рыбину.

Через минуту он скрылся из виду.

12. Тьма и предвкушение

Примерно в то же время, когда Метис держал путь на остров Полуночи, небольшое судно — такое, на которое не дерзнул бы напасть ни один зетек, как бы ни был голоден, — выходило из гавани Теней на восточном берегу Горгоссиума. Судно являлось похоронной баржей, прекрасно убранной от носа до кормы черными парусами и перьями черного дрозда, окружавшими то место, где обычно лежал усопший. Однако на этой барже покойников не было. Кроме восьми гребцов, двигавших судно по ледяным водам на скорости, никак не соответствующей похоронной, там находился небольшой контингент солдат-заплаточников, способных отразить любую атаку. Это были лучшие воины, каждый из которых был готов отдать жизнь за своего господина. Кто же был их господином? Разумеется, Повелитель Полуночи.

В широких одеждах из первоклассного шелка (чернейшего, самого зловещего цвета, цвета всех меланхоликов) он стоял, изучая темные воды Изабеллы, тогда как судно быстро двигалось вперед. Кроме солдат и гребцов, на барже находилось еще двое, но они молчали. Они отлично знали, что не следует мешать Кристоферу Тлену, когда тот погружен в свои мысли.

Наконец, он прервал свои размышления и обернулся к тем, кого взял с собой.

— Вы, наверное, думаете, куда мы держим путь? — спросил он.

Мужчины переглянулись, но ничего не сказали.

— Говорите. Кто-нибудь.

Ответить решил Мендельсон Остов (чьи предки много поколений подряд служили династии Тленов).

— Я думал, Повелитель, — сказал он, опустив глаза.

— И до чего же ты додумался?

— Возможно, мы направляемся в Коммексо. Я слышал, Роджо Пикслер планирует опуститься в глубины Изабеллы, чтобы узнать, кто там обитает.

— Я тоже об этом слышал, — ответил Тлен, взглянув на темные воды. — Он изучает глубины и собирается вступить в контакт с тварями, живущими в морских впадинах.

— С реквиями, — сказал Остов.

— Да. Откуда ты о них знаешь?

— Мой отец рассказывал, что видел тело одной из них, Повелитель. Ее выбросило на берег неподалеку от бухты Фалгора. Она была громадной, хотя почти съеденной и сгнившей. Тем не менее, ее глаза… или то место, где они раньше были… оказались такими большими, что отец мог встать в них, но так и не дотянуться до верха.

— Значит, нашему мистеру Пикслеру следует быть очень осторожным, — сказал Тлен, не отрывая взора от воды. — Или Малыш Коммексо останется сиротой. — При этой мысли он усмехнулся.

— Мы направляемся не туда? — спросил Остов.

— Нет. Мы направляемся не туда, — ответил Тлен, теперь обратив внимание на другого пассажира похоронной баржи. Его звали Лиман Вол, и у него, как и у Тлена, была известная репутация, причем по той же самой причине — увидев Вола раз, забыть его оказывалось невозможно.

В Воле не было ничего приятного или располагающего. Ему не особо нравилась компания двуногих сородичей — им он предпочитал насекомых. Одно это наделяло его печальной славой, в том числе и потому, что на своем лице он носил несколько следов этой близости. Много лет назад паук впрыснул ему в нос свой яд, за несколько мучительных минут разрушивший кожу и хрящ, оставив Вола с двумя отвратительными отверстиями в центре лица. Он приспособил себе кожаный нос, эффективно маскирующий увечье, но все равно делавший его мишенью для насмешек и слухов. Однако нос был не единственной причиной разговоров. Другие детали внешности и привычек Вола обращали на себя не меньшее внимание.

Например, он родился не с одним, а с тремя ртами, усеянными ярко-желтыми зубами, которые тщательно затачивал до булавочной остроты. Когда он говорил, то сплетающиеся, перемешанные звуки, исходящие из трех его ртов, создавали жуткий концерт. Взрослые затыкали уши и выскакивали из помещений в рыданиях, поскольку эти звуки напоминали им о детских кошмарах. Но это было не худшей его чертой. С детства Вол утверждал, что знает тайный язык насекомых, и три его рта позволяют на нем говорить.

Следуя своей страсти, он сделал себя пристанищем самых разных видов этих тварей. Они блуждали по его телу, где вздумается: под рубашкой, в брюках, по голове. Они были везде — вши Миггиса и мухи фургито, тараканы и суставчатые черви. В пылу своих территориальных войн они кусали его и часто вгрызались в кожу, чтобы отложить там яйца, однако это представлялось ему лишь небольшим неудобством, сопутствующим жизни с этими существами.

— Итак, Вол, — произнес Тлен, глядя на вереницу желтоватых вшей, путешествующих по его лицу. — Как ты думаешь, куда мы направляемся?

— К пирамидам Ксуксукса? — предположил Вол. Три его рта произнесли эти слова в унисон.

На лице Тлена за кружащимися в воротнике кошмарами появилась улыбка.

— Молодец, Вол. Именно так. К пирамидам Ксуксукса. — Он перевел взгляд на Мендельсона Остова. — Знаешь, зачем я тебя пригласил?

Бедняга Мендельсон не ответил. Страх связал его язык и пригвоздил к небу.