Пол Стюарт - Последний воздушный пират Страница 13

— А теперь пошли, — мягко сказала Магда. — Соберись! — Взяв мальчика под локоть, она протянула ему флягу с водой. — На, сделай несколько глотков. Молодец. А теперь дыши глубже: вдох-выдох, вдох-выдох.

Мало-помалу ноги у Плута перестали дрожать, сердце забилось ровнее, и приступ тошноты постепенно прошёл.

— Ты был прав, Плут, — дрожащим голосом сказала Магда. — Это действительно ужасное место.

Они присоединились к медленно шагавшей колонне, пересекавшей Великую Топь, и молча двинулись дальше.

Когда до очередной смотровой вышки оставалось не более сотни шагов, на Дороге через Великую Топь поднялся сильный ветер с запада, и в нос Плуту ударил едкий дым от сигнального фонаря на вершине башни, горевшего на тильдячьем жиру. Глаза у мальчика заслезились и сердце застучало как бешеное. Если никто не придёт им на помощь, чтобы пройти через следующую заставу, тогда каждому придётся самому объясняться со шрайками-охранницами, способными, как они только что убедились, на всё.

— Добрый вечер, здравствуйте. Я — точильщик ножей, — задыхаясь от страха, тренировался Плут. — Я — точильщик ножей из Гоблиновой Пустоши, то есть Гоблинова Гнезда. Я хотел сказать, Гоблинова Гнезда. Вот так. Я — точильщик ножей из Гоблинова Гнезда.

Но всё обошлось: внушительного вида шрайка, сидевшая за конторкой, молча взяла у них деньги, проштемпелевала бумаги и, даже не поднимая украшенной гребнем головы, махнула лапой, чтобы они проходили. Плут уставился на свои ноги, которые начали у него болеть от многочасовой ходьбы. Как он понял, предъявление документов контролёру было чистой формальностью, — плохо дело было, если бумаги оказывались не в порядке, если во время случайных облав шрайки-охранницы находили купца или мелкого торговца, у которого не было какого-нибудь нововведенного штампа или печати. Наказание было суровым и молниеносным.

Плут не хотел об этом думать. Вслед за своими товарищами он поспешил к обшитой досками из летучего дерева широкой платформе, сплошь заставленной киосками и палатками, в которых вели оживлённую торговлю бандогномы, тролли-балаболы, душегубцы, лесные тролли и гоблины-утконосы, на все голоса расхваливавшие свой товар.

Чего только не было на прилавках! Повсюду продавались обереги: талисманы, амулеты и всевозможные камни, приносящие счастье. В одной палатке торговали большими луками, арбалетами и самострелами, кинжалами и дубинками, в другой — кошельками, сумками и корзинками, в третьей — зельями и снадобьями, настойками и целебными мазями. Для тех, кто впервые собирался посетить Нижний Город, предлагались карты и планы, а для путешественников, направляющихся в Дремучие Леса, схемы троп, и хотя маршруты были зачастую неточны, ещё никто из покупателей не приходил с жалобой, чтобы вернуть покупку обратно, поскольку дорогу назад найти было невозможно.

И ещё там стояло множество ларьков с едой! В них были выставлены на продажу горы продуктов со всех сторон света: мясные хлебцы — кулинарный шедевр гоблинов-утконосов, тильдячьи колбаски — любимое кушанье лесных троллей, зобные железы, приготовленные по старинному рецепту дуркотрогов. Там продавались пирожки и печенье, пудинги и пончики, медовые пряники и нарезанные дольками засахаренные плоды дубовой смакли. Одним словом, там предлагались всевозможнейшие деликатесы, товары на любой вкус, и в тёплом, нагретом жаровнями воздухе, смешиваясь в неповторимый букет, витали упоительные ароматы разнообразнейших блюд: пряные, острые, кисло-сладкие, фруктовые, сливочные.

Но Плут больше не испытывал голода. Он потерял аппетит. Перед глазами у него всё ещё стояло жуткое зрелище: мертвец в клетке с вырванными кусками мяса и выклеванными глазами.

— Тебе надо хоть немножко поесть, — уговаривала его Магда. Плут отрицательно покачал головой.

— Пойду принесу тебе что-нибудь, — сказала она. — На потом.

— Как хочешь, — устало ответил Плут. Он ужасно хотел спать, а не есть.

— Тут неподалёку есть местечко, где можно устроиться на ночлег. Там вы найдёте и гамаки под навесом, и койки с соломенными тюфяками. Если хотите, я вас провожу.

Плут опустил глаза и увидел низкорослого жилистого эльфа, стоявшего перед ним. У него была бледная, чуть ли не сияющая белизной, кожа и огромные уши, похожие на крылья летучих мышей. «То ли это ночной эльф, то ли серый эльф», — подумал мальчик.

— Я — ночной эльф, — подтвердил его домыслы собеседник. — Серые эльфы обычно побольше ростом, и у них вот здесь, — он жестом показал на верхнюю губу, — растут колючие усики. — Он наморщил лоб. — В целом ты угадал, Плут. Приношу свои извинения. Меня зовут Партифуль.

Плут бросил сердитый взгляд на эльфа. Он слышал, что все эльфы, какой бы породы они ни были, обладают отвратительным даром — читать чужие мысли. Ему казалось, будто его раздели догола и он уязвим со всех сторон. Как можно после этого доверять существу, вызвавшему у тебя такие неприятные ощущения?

Партифуль вздохнул.

— Это наше проклятие, — сообщил он. — В стране эльфов чтение чужих мыслей необходимо для выживания. Это дар, позволяющий нам видеть во тьме. Это проклятие, которое портит дружеские отношения, превращая многих из нас в шпионов, продающих свои услуги тем, кто больше заплатит.

«А ты? — подумал Плут, содрогаясь. — За сколько ты себя продал, чтобы шпионить за нами?»

Партифуль вздохнул во второй раз.

— Я себя не продаю, — ответил он. — И я не шпион. Может быть, вот это заставит вас поверить мне.

Он распахнул свою накидку, и Плут увидел, что там, в складках сорочки, скрывается красный зуб дуба-кровососа, висящий на тонкой серебряной цепочке.

— Мне поручено оберегать ваш сон в первую ночь. Вам нужно хорошенько отдохнуть, прежде чем продолжить путешествие. — И он добавил, отвечая на немой вопрос мальчика: — В Сумеречные Леса.

Плут улыбнулся. Впервые за день он вздохнул свободно. Стоб с Магдой вернулись из магазинчиков, неся продукты в аккуратных маленьких пакетах. Один из них Магда протянула Плуту, и мальчик сунул его в карман.

— Кто это? — холодным приказным тоном спросил Стоб.

— Партифуль, к вашим услугам, — послышался ответ, и эльф снова предъявил зуб дуба-кровососа.

— Он собирается показать нам место, где можно устроиться на ночлег, — объяснил Плут. — И он будет охранять наш сон.

— Да неужели? — недоверчиво скривился Стоб. — И перережет нам глотки, пока мы спим.

— Стоб! — воскликнула Магда сдавленным от злости и смущения голосом. — У него же есть амулет! — Она повернулась к эльфу. — Приветствую вас, Партифуль! — поздоровалась она, пожимая костлявую потную ладонь эльфа. — Прошу извинить нас за грубость нашего товарища.

— Доверяй и проверяй, — пробормотал Стоб.

— Ты прав, — согласился Партифуль. — Конечно же, Стоб, ты можешь провести время в ночном дозоре, вместе со мной. Я буду только рад, если ты составишь мне компанию.

Стоб промолчал, но по улыбке, заигравшей на удивлённом лице Партифуля, Плут понял, что какая-то фраза уже готова была сорваться у Стоба с языка.

— Ну, пошли, — позвал всех Партифуль. — Держитесь вместе. Это недалеко.

Проталкиваясь сквозь толпу, сгрудившуюся вокруг палаток, они наконец добрались до края площадки для отдыха. Там Партифуль показал им длинный навес с гамаками, качавшимися на перекладинах. Слева одна над другой сложенные штабелем громоздились походные кровати с соломенными тюфяками.

— Тебе гамак или кровать? — спросила Магда Плута.

— Конечно же, походную кровать, — ответил Плут. Он не отрываясь смотрел на чернильную небесную мглу с крапинками звёзд. — Я всю жизнь мечтал спать под открытым небом.

— Не упусти свой шанс, — вмешался Партифуль. — По правде говоря, вам всем давно пора устраиваться на ночлег. Уже скоро полночь, а завтра у вас трудный день.

Трое юных Библиотечных Рыцарей не нуждались в уговорах. Силы у них были на исходе после тяжёлого, длинного дня. Стоб, Магда и Плут стали укладываться спать, а Партифуль занял свой пост, встав, как часовой, у края своей походной кровати.

Плут почти провалился в сон, когда внезапно среди храпа и сопения других путешественников услышал чей-то голос.

— Во-ды! — задыхаясь, кричал кто-то. — Воды!

Плут медленно встал и, виляя в проходах между койками, добрался до края площадки. И там, прямо перед собой, он увидел две висящие в воздухе клетки. У мальчика кровь застыла в жилах. В первой находился побелевший от времени скелет. Одна костлявая рука была протянута сквозь прутья решётки, как бы прося подаяния, а оскалившийся череп с застывшей навечно ухмылкой упирался в железный обруч. На первый взгляд вторая клетка была пуста.

— Во-ды, — снова прохрипел чей-то голос, но намного тише, чем в первый раз. Плут осторожно подошёл к клеткам. Скелеты не разговаривают, значит. Он заглянул в тёмное нутро второй клетки и замер от изумления. В клетке кто-то был!