Алексей Слаповский - Пропавшие в Стране Страха Страница 14

– А что, не заражают? – спросил Вик. – Эти солдаты, которые нас привезли, они разве не зараженные?

– Нет, они страхолюбы от природы. И в результате муштры. Хотя, конечно, и таблеточки пьют кое-какие, – с неохотой признался Страхов.

– Ага, значит, все-таки проводите эксперименты на людях! – уличил Ник профессора.

Тот, вздохнув, кивнул:

– Приходится. Если не буду этого делать, БГ никогда не отпустит мою дочь.

– Значит, вам своя дочка дороже всех остальных людей? – продолжал обличать Ник.

Профессор рассердился:

– Не горячись, мальчик! Вот будет у тебя дочь, я посмотрю, как легко тебе будет выбрать между нею и остальными людьми!

Ник хмыкнул. Он с трудом представлял, что у него может быть дочь. Через два дома от них живет очень богатый человек – Шлепаков. Ник учился с его дочерью в одном классе. Девчонка была страшно капризная и злая. Когда ей одна учительница хотела поставить двойку, она заявила: «Не посмеете!» – «Это почему же?» – «Потому что я дочь Шлепакова!» Учительница нервно засмеялась и посмела – поставила ей двойку. И через день куда-то исчезла. Говорили – уволилась по собственному желанию. А девочку эту стали с тех пор называть не иначе как «дочь Шлепакова». Она злилась, обзывалась, даже дралась и кричала: «Отец всем вам надерет задницу!» Но надрать задницу одноклассникам, в том числе и Нику, Шлепаков, конечно, не сумел. Одно дело сладить с учительницей, это несложно, а что ты с детьми сделаешь? Уволишь по собственному желанию? Кончилось тем, что дочь Шлепакова сама уволилась, то есть перешла в другую школу. А может, к ней учителя на дом ходят, Ник не интересовался. Главное, слово «дочь» у него теперь четко ассоциируется (говоря по-русски, складывается) с дочерью Шлепакова. Поэтому Нику и представилось, что дочь Шлепакова – его дочь, и он счел это абсолютно невозможным.

А Вик, осмыслив информацию, спросил:

– Значит, вы и над нами будете экспериментировать?

– Нет. Как вы думаете, почему я так откровенно вам все рассказал?

Братья подумали. И не нашли ответа.

– Потому, – разъяснил профессор, – что вы моя единственная надежда. Вы единственные попали сюда здоровыми. А тут все больные, все чего-то боятся, если же и нормализованы, то боятся утратить свою нормализованность. Вы единственные, у кого естественная, без лекарств, нормальная температура страха. Поэтому я хочу вас попросить найти мою дочь. Не надо пробовать ее освободить, вы этого все равно не сумеете. Просто – найти. Я скажу БГ, что провожу над вами очень важный опыт, для этого вы должны беспрепятственно передвигаться по Стране Страха и…

– И что? – нетерпеливо спросил Ник.

– Ничего. Просто жить. Проявлять свои качества. Я буду вести наблюдение и докладывать БГ. А вы попытаетесь разведать, где находится Фаина. То есть Ина.

– И нас за это отпустят?

– По крайней мере, я сделаю для этого все возможное. А сейчас мы вернемся в лабораторию. Мы и так слишком долго отсутствовали. БГ должен видеть, как я делаю вам инъекции. Он будет считать, что это стабилизаторы или страхонагонятели. Но только мы с вами будем знать, что это смелодобавлятели. Без них вам Ину не найти. Уговор: никому об этом! Поняли?

– Поняли.

«Будет немного больно»

Доктор Страхов привел их обратно.

В процедурном кабинете он сразу же изменился, что братьев уже не удивило. Он сказал им неприятным голосом:

– Ну что, маленькие негодяи, пора делать из вас людей!

И подмигнул им.

Потом достал из стеклянного шкафчика ампулу.

Шепнул:

– Будет немного больно, но вы не пугайтесь. И не подавайте вида, что осмелели!

– А мы сразу осмелеем? – тоже перешел на шепот Ник.

– Сразу. Где же еще одна ампула… – Профессор рылся в шкафчике. – Ага, вот она…

Доктор взял два шприца, набрал в них жидкость из обеих ампул.

– Засучите рукава!

– А сколько это будет действовать? – спросил Вик.

– Примерно две недели. Если боитесь, закройте глаза.

Вик боялся, но не закрыл.

Ник тоже не закрыл, но смотрел в сторону.

Впрочем, и Вик не глядел, как игла входит в вену.

Укол оказался действительно не очень болезненным. Как вливалась инъекция, Вик почувствовал: по руке будто скользнула прохладная змейка. Это было даже приятно.

– Вот и все! – сказал профессор.

Ник и Вик посмотрели друг на друга.

– Ты как? – спросил Вик.

– Нормально! – улыбнулся Ник.

А Страхов хотел выбросить ампулы, но вдруг начал вертеть одну из них в пальцах, потом подошел к настольной лампе и в ее свете внимательно рассмотрел ее, то снимая очки, то опять надевая.

– Что я наделал?! – пробормотал он.

Вику почему-то стало тревожно.

– Что-нибудь напутали?

– Ничего, ребятки, ничего, все отлично! – громко сказал профессор. А приблизившись, зашептал: – Вик, ты только не волнуйся, но я ошибся, я тебе вколол страхонагоняющее.

– А мне? – спросил Ник.

– Тебе смелодобавляющее, не беспокойся… Как же это я… Ампулы перепутал… Главное – противоядия нет, теперь оно будет действовать, пока не кончится… Вот досада! Ничего, Вик, ничего, это пройдет.

Но с Виком уже происходило что-то странное. Он увидел то, на что раньше не обратил внимание: стеклянный стол в углу кабинета, а на нем, на большом металлическом блюде, несколько ножей, иглы, какие-то крючки, щипцы…

– Зачем это вам? – спросил он Страхова. – Пытать меня собираетесь?

– Глупости!

И доктор накрыл инструменты белой салфеткой.

– Я не дамся!

– Уймись, Вик, я не собираюсь тебя больше трогать!

– Да? А зачем тогда здесь эти инструменты? Кого вы ими режете? Отпустите нас! Нам надо домой!

– Действительно, что за произвол? Домой отпускайте! – потребовал и Ник, но если Вик кричал жалобно и довольно робко, то голос Ника был решительным и смелым.

Страхов подошел к Вику и наклонился. Может быть, он хотел его успокоить, утешить, но Вик отскочил в угол и поднял руки к лицу, защищаясь. Теперь все в этом кабинете показалось ему страшным: и многочисленные пузырьки в стеклянных шкафах (Вик подумал, что в них яд, которым его могут в любую минуту отравить), и приборы непонятного назначения (возможно, чтобы пытать током или какими-нибудь электромагнитными волнами), и сам кабинет, потолок которого вдруг словно опустился ниже, и доктор Страхов, который стоял под мощной лампой вроде прожектора, и от этого лицо его было обезображено тенями: глаза почти исчезли, зато выдался вперед нос, а рот стал черным, как у вампира, Страхов приоткрывал рот, беззвучно смеясь, Вику чудилось, что там у него – клыки.

Вик закричал от ужаса и закрыл глаза.

Кто-то ухватил его и начал теребить, Вик открыл глаза и увидел Ника, который тоже что-то кричал, но Вик не мог расслышать его из-за собственного крика. Пришлось замолчать.

– Не надо! – уговаривал Ник. – Перестань, смотреть же страшно! Ты чего? Быстро лечите его обратно! – повернулся он к профессору.

Тот развел руками:

– Я же сказал, ничего нельзя сделать. Придется потерпеть.

– Терпите сами, доктор несчастный! Фашист! И БГ ваш фашист!

– Вот странно! – размышлял вслух профессор. – Почему прибавление смелости сопрягается часто с прибавлением грубости?

– А что, смелости уже прибавилось? – спросил Ник.

Профессор кивнул и, глянув куда-то в сторону и вверх, приложил палец к губам.

– Теперь вам надо отдохнуть, – сказал он.

Нажал на кнопку, вошли санитары.

– Дети хотят спать! Отвезите их в палату! – приказал им Страхов.

Ник хотел сказать, что везти не надо, они и сами дойдут, но почувствовал, что глаза его слипаются, а язык плохо ворочается. Он действительно страшно захотел спать. У Вика вид был тоже сонный, вялый.

Их положили на каталки и куда-то повезли.

Они не узнали, куда именно, потому что по дороге заснули.

Побег

Утром братья проснулись почти одновременно и обнаружили себя в комнате, ничем не похожей на больничную палату. И ванна здесь была с туалетом, которым они тут же воспользовались. И холодильник в углу стоял, и телевизор – в другом углу, и маленький закуток с плитой, чтобы готовить. Но готовить Ник и Вик не стали, нашли в холодильнике молоко, а в кухонном шкафу кукурузные хлопья, ими и позавтракали.

После этого начали обсуждать положение.

– Бежать надо, – сказал Ник.

– Поймают, – уныло возразил Вик.

– А что, сидеть и ждать, пока нас в зомби не превратят?

– Почему обязательно превратят? Может, и не превратят…

Тут Ник вспомнил, что брату ведь вчера вкололи что-то страхонагоняющее.

– Боишься, да? – сочувственно спросил он.

– Не то чтобы… Но настроение не очень…

– Гад он, этот Страхов! Запудрил нам мозги. И дальше будет пудрить!

– Наоборот, – возразил Вик. – Он хочет, чтобы мы ему помогли.

– А почему тогда не отпускает?

– Наверно, он не может. Боится Бешеного Генерала.

Сказав это, Вик осекся и осмотрелся. Если тут везде камеры, за ними наблюдают и слышат, что они говорят. Камер он не заметил, но все-таки показал глазами Нику на потолок.