Анатолий Мошковский - Пятеро в звездолете Страница 14

— Летим дальше! — подал команду Колесников. — Здесь кружить бесполезно, вся планета покрыта водой…

— Ой, постой, Колесников, не улетай! — взмолилась Леночка. — Здесь так красиво! Три минуты покружись над планетой…

— А я хочу запомнить ее цвет! Игру ее куполов! Их свеченье! — закричал Алька. — Сейчас я возьму краски и нарисую…

— Обязательно! — поддержал его Толя. — Это ж удивительно: все ушло под воду… Облетим ее во всех направлениях, чтоб лучше…

— А я считаю, на нее жаль тратить топливо! — Колесников резко перевел рычаг скорости.

Звездолет дернулся. Леночка стукнулась головой о телеэкран, Толя свалился на пол, Алька ударился плечом о стенку, а Жора покатился по коридору.

— Какой же ты! — крикнул Толя Колесникову. — На борту ведь люди!

— Он, простите, ребята, не рассчитал! — ответил Колесников. — Держитесь покрепче, когда я у штурвала! И не горюйте: далась вам эта мокрая планета!

— Лен, тебе не больно? — спросил Толя.

— Подойди ко мне, — сказал ей Колесников. Леночка подошла. — Где болит? — Леночка показала. Он сунул руку куда-то вниз, под пульт управления, и достал какую-то коробочку. — Сейчас все пройдет…

— Не может быть! — сказала Леночка.

— Все может быть. — Колесников набрал на кончик пальца мази из коробочки и помазал ушибленное место. — Нет ничего невозможного на моем звездолете.

— Ой, уже прошло! Не болит! — ахнула Леночка. — Ай да мазь!

— На Земле сделана, — буркнул Жора.

— С этого дня, — сказал Колесников, — ты будешь заведовать всеми мазями, пилюлями, таблетками, порошками… Всей аптечкой звездолета… Короче говоря, будешь врачом, главврачом нашего корабля! Согласна?

— Что ж мне еще остается делать? — ответила Леночка. — Хоть пилюлями заведовать буду на корабле. Надо же мне чем-то заниматься в космосе…

Все разбрелись по отсекам.

Глава 16. Первая посадка

Жора тоже заперся в своем отсеке. Он был грустен и голодноват. Да, он обещал ребятам и себе не думать больше о еде… Обещал! Легко обещать, но что делать, если на Земле он привык к совсем другому существованию… Жора сунул руку в карман, и пальцы его внезапно нащупали там тюбик. Ура! Видно кто-то, самый сознательный из ребят, подсунул ему еще один. Жора быстро достал его, отвинтил крышечку, сунул в рот, сильным рывком нажал на кончик и весь выдавил в рот. И — взвыл. Рот его наполнился чем-то густым, остро пахнущим, шибающим в нос… Ни глотнуть, ни выплюнуть — весь отсек испачкаешь! Швырнув на пол пустой тюбик, Жора с туго надутыми щеками бросился из отсека в туалет, дернул дверь — заперта, он ринулся в душевую, тоже дернул за ручку — и она на запоре. Как назло!

Жора кинулся назад, в свой отсек, — никто из ребят не должен ничего заметить!

Щеки его страшно жгло, холодило, острая, непонятная жидкость проникла в горло, душила, потекла по губам, и что-то густое, белое, как сметана, закапало на пол…

Жора нырнул в свой отсек и не успел закрыть дверь, как захлебнулся и из его рта хлынул на пол белый поток. Он весь содрогнулся, закашлялся и стал вытирать губы. Случайно он глянул на пол, увидел брошенный им тюбик, поднял и прочитал: «Специальная паста для чистки зубов».

Проклятье! Неужели нечаянно сунул в карман?

Весь пол его отсека да частично и коридор были залиты, закапаны пастой, и нужно было, пока ребята не обнаружили этого и не подняли его на смех, быстро вытереть тряпкой. Жора достал из кармана носовой платок, озираясь по сторонам, вышел в коридор и вытер, потом вернулся и, тяжко вздыхая и отдуваясь, стал вытирать пол в отсеке. Ну хоть бы одного робота догадались люди посадить в этот звездолет!

Пока Жора честно трудился в своем отсеке, Толя сидел в своем. До чего жаль было, что эта планета не сумела принять их! Был ли на ней кто-нибудь с Земли? Забирался ли под воду, в сферические купола? Вряд ли. Для этого нужна была б подводная лодка…

Впрочем, кажется, на Земле уже придумали звездолеты, умеющие не только летать, но и плавать и погружаться на большие глубины. Наверно, об этом можно найти какую-нибудь книгу…

Толя бросился в библиотеку, где уже был однажды, открыл дверь.

У столика сидела Леночка и читала. Толя стал шарить по полкам. Отсек был крохотный, не больше жилого, но книг в нем хранилось, наверно, с тысячу, так ловко и экономно были устроены полки.

— Посмотри в картотеке, — сказала Леночка. — Целый час будешь искать.

Толя послушался ее. Это была не детская библиотека, и не так-то просто было найти нужную книгу. А вот Леночка ухитрилась что-то отыскать.

— Ты чего читаешь? — Толя посмотрел на книгу в Леночкиных руках. — Какие-нибудь сказки с волшебствами?

Леночка показала ему книгу, и Толя с удивлением прочел: «Учебное пособие по управлению звездолетами».

— Зачем тебе это? Ты же, ты же…

— Глупая девчонка, сластена и освобождена от вахт? Так?

— Да нет, что ты, совсем не так! — сконфузился Толя. — Я хотел только сказать…

— Ничего мне не надо говорить! Я уже договорилась с Колесниковым, что тоже буду стоять на вахте и, если надо, управлять звездолетом…

Звездолет летел дальше, мчался в межпланетной и межзвездной пустоте. Одна вахта сменяла другую: Колесникова, Альки, Жоры, Толи, Леночки… Да, да, и Леночки! Она сдала командиру короткий экзамен и получила «отлично». Она выходила на вахту в ярко-фиолетовом, светящемся комбинезоне с большими накладными карманами на груди и боках. Свои длинные волосы Леночка каким-то образом сумела уместить, спрятать под пилотку.

Иногда во время ее вахты в рубку управления заходил Жора, удивленно смотрел на Леночку (но не так, совсем не так, как во дворе из-за платана или в то время, когда держал перед ней зеркальце) и спрашивал, для чего служат та или иная кнопка, клавиша или переключатель. И Леночка объясняла ему.

Целую неделю, наверно, летел звездолет на самой высокой скорости.

Несколько раз, когда Колесников включал радиоприемник, Земля устанавливала связь со звездолетом, он отвечал: «У нас все в порядке!», а Толя не переставал думать: «Все-таки странно получилось: то Земля решительно противилась их полету, а то вдруг: «Счастливого пути! Не трусьте!» Вроде бы разрешили им самостоятельный полет…»

На вахте был Толя, когда впереди по курсу появилась новая планета. Сердце его опять учащенно забилось, но, как и раньше, он старался сдерживать себя. Толя оповестил экипаж об этой планете и послал в эфир запрос — просьбу о посадке.

Ответа не было. Видно, планета не хотела отвечать или была необитаема. Она росла, увеличивалась, и Толя уже видел в окуляр мощного оптического устройства, расположенного в носу звездолета, дремучие непроходимые леса, редкие, едва просвечивавшие полянки, высокие рыже-бурые хребты…

Короче говоря, если б они и решились на нее сесть, выбрать для этого посадочную площадку было б не просто.

В рубке появился заспанный Колесников. Он потер кулаками глаза, зевнул, глянул в окуляр и сказал, что делать им на этой планете нечего: она совершенно дикая, нецивилизованная и вряд ли на ней живут разумные существа.

— Все равно надо сесть! — возразил Толя. — Представь себе, что на ней есть какие-нибудь очень ценные, нужные Земле руды, такие, о которых она и не догадывается!

Колесников тяжко вздохнул:

— Ну и что? Земля и без нас с тобой обойдется… Для этого мы улетели?

— И для этого тоже! — сказал Толя.

— Ну, это ты, мечтатель, полетел для этого, а я — нет…

— А для чего ж ты полетел?

— Сам подумай. Не хочу объяснять.

А и правда, зачем, собственно, отправился Колесников в космос? Чтоб отделаться от регулировщиков, которые справедливо наказали его за лихачество? Чтоб здесь на звездолете вдосталь наездиться, накататься на самой сумасшедшей скорости? Чтоб доказать им (а кому это — им? Регулировщиков здесь нет — значит, ребятам?), на что он способен?.. И только ради этого он отправился в полет? Так это ж нелепо!

— А все-таки сядем на нее, — сказал Толя. — Полюбуемся ее красотой и отдохнем…

— Нечем там любоваться. — Узкие брови Колесникова переломились, и на лбу прорезалась капризная морщинка. — Было бы что-либо стоящее, а то ведь одни деревья, гнилой бурелом и болота… Я считаю, что надо лететь дальше.

— Нет, Колесников, надо сесть… — сказал Толя. — Мы ведь условились в каждом случае голосовать, и ты обязан…

— А я считаю, что и на эту планету жалко тратить топливо… Считаю!

Толя еще раз глянул в окуляр оптического устройства и уже отчетливо различил мощные, в десять обхватов, стволы деревьев, рыжие осыпи на горных хребтах, плотную завесу листьев… Ах, как хотелось побродить по этой планете!

Но как уговорить, как переупрямить Колесникова?

«А что, а что, если…» — вдруг пришла на ум Толе одна догадка, и он, не отрываясь от окуляра, сказал: