Мишель Пейвер - Охота на духов Страница 14

Волчонок падал, падал, падал, а потом шлепнулся в Белый Мягкий Холод и долго еще лежал, весь дрожа и боясь даже пошевелиться.

Но ничего страшного не произошло, и он, повозившись в сугробе, встал и огляделся.

Ужасный филин исчез.

Исчезло, впрочем, и все остальное. Ни воронов. Ни Леса. Ни волков. Только ветер и сплошная белизна вокруг.

С трудом разгребая Белый Мягкий Холод, волчонок взобрался на вершину холма, чтобы разобраться в запахах, — он не раз видел, что так поступает отец. Бока у него ныли, лапки дрожали и подгибались. Ему очень хотелось есть и было очень, очень страшно. Волчонок поднял мордочку и завыл.

Но никто к нему на помощь так и не пришел.

Волчонок съел немного Мягкого Холода, но, хотя живот вроде бы немного наполнился, голод терзал его по-прежнему.

Он осторожно брел по гребню холма. Ветер улегся, надвигалась Тьма. Когти волчонка были странно напряжены, и он чувствовал, что все вокруг — и этот холм, и этот Белый Мягкий Холод, и все то, что над холмом и за холмом, — тоже чего-то ждет. Причем явно чего-то плохого.

Он вышел к зарослям низкорослых спутанных ив, льнувших к склону холма. Эти ивы напомнили ему то место, где находилось их Логово, так что он решил держаться поближе к ним.

Обнюхав окрестности, волчонок обнаружил нечто вроде Логова. Оттуда исходил какой-то занятный запах, только волчонок не помнил, кто это так пахнет.

И вдруг что-то больно стукнуло его прямо в нос. Он с визгом шарахнулся назад, и что-то ударило его по крестцу, а потом принялось молотить по всему его телу — по спине, по ушам, по лапам. Все это падало откуда-то сверху, и волчонок удивленно поднял голову. Странное нечто тут же ударило его прямо в глаз, и он стрелой помчался в укрытие, под ивы.

Дробный стук сменился настоящим грохотом. Странный Твердый Холод с ревом низвергался сверху, с треском ломая ветки и причиняя волчонку нешуточную боль.

Логово. Заберись скорей в Логово!

Собрав все свое мужество, волчонок бросился к норе.

Ха! Теперь этому злому Твердому Холоду было до него не добраться! Он слышал, как Холод рычит от злости, но достать его не может.

Логово было довольно тесное, не намного больше самого волчонка, и у задней его стенки тот полузабытый запах чувствовался гораздо сильнее. Только теперь волчонок вспомнил, чей это запах: росомахи!

Росомахи невероятно свирепы, но эта, к счастью, была совершенно неподвижна. Волчонок принюхался. Потом осторожно вытянул лапку и коснулся росомахи. Это была недышащая росомаха.

Волчонок привык есть то мягкое, легко жующееся мясо, которое отрыгивали для него мать и отец; ему пришлось нелегко, когда он попытался, вонзив зубки в тело росомахи, отгрызть кусочек. Замерзшее мясо было таким твердым и упрямым, что ему казалось, будто он грызет заледенелое бревно. Но после многократных попыток ему все же удалось оторвать кусок, который он тут же и проглотил.

Проделав в туше росомахи дыру, волчонок ел до тех пор, пока не заболели челюсти, а в животе не появилось ощущение приятной тяжести. После чего он свернулся в клубок и, несмотря на жуткий запах разложения и смерти, крепко уснул.

Когда волчонок проснулся, тот странный Твердый Холод по-прежнему молотил по склону холма, так что он съел еще немного мяса росомахи и снова поспал. И проснулся. И поел. И еще поспал…

Когда он в очередной раз проснулся, вокруг было тихо.

В той жизни, что приснилась ему, он и его сестренка играли с матерью. Он карабкался на мать, делая вид, будто хочет укусить ее за хвост, а она вылизывала ему брюшко.

А в этой жизни он был совершенно один.

Волчонок тихонько заплакал. Но звук собственного голоса в той мертвой тишине, что его теперь окружала, показался ему пугающим. Он перестал хныкать и решил еще немного поесть. А потом осторожно подобрался к выходу из Логова.

Снаружи все так и сверкало, даже глазам было больно. И никаких запахов волчонок не почувствовал. А единственными звуками были какое-то странное потрескиванье да еще шипение ветра.

Моргая, волчонок пригляделся и увидел иву, сломавшуюся под тяжестью Блестящего Твердого Холода. Казалось, весь мир вокруг покрыт этим Блестящим Твердым Холодом.

Набравшись смелости, волчонок вылез наружу. Но лапы тут же расползлись в разные стороны, он упал и лишь с огромным трудом сумел подняться, цепляясь за скользкую поверхность когтями.

Над ним вздымался огромный белый холм. Склон этого холма уходил от Логова вниз, а затем снова начинал подниматься. Волчонку страшно было даже с места сдвинуться. Да и куда было двигаться-то? Он поднял морду и горестно завыл.

Так громко он никогда еще не выл! Вой получился самый настоящий, волчий, хотя голос его все-таки немного дрожал. Но никто из волков ему не ответил.

Зато вниз камнем упал какой-то ворон и приземлился в нескольких прыжках от него.

А уж когда к первому ворону присоединился второй, волчонок радостно завилял хвостом и даже заскулил от восторга. Это же были его вороны! Из одной с ним стаи! Прижав ушки, волчонок кубарем покатился к ним навстречу, оскальзываясь на Твердом Холоде.

Вороны засмеялись и, конечно, тут же взлетели. Но волчонок и не подумал на них сердиться; он давно привык к их шуткам; мало того, они частенько дергали его за хвост и крали у него мясо. От радости он решил немного поиграть, погнался за воронами и совсем позабыл, что нужно как можно крепче цепляться когтями за этот противный Твердый Холод.

Поскользнувшись, волчонок покатился вниз по склону, а вороны, все еще насмешливо каркая, полетели следом.

Наконец волчонку удалось затормозить. Он поднялся, отряхнулся и сердито глянул на птиц.

Те моментально взмыли ввысь и куда-то полетели.

Волчонок жалобно пролаял: «Вернитесь!»

Вороны сделали над ним круг, махая хвостами, и снова куда-то направились, крикнув: «Кра! Следуй за нами!» Вскоре они исчезли за холмом, а волчонок, собрав все свои силы, поспешил за ними.

Но когда он наконец сумел добраться до вершины холма, то открывшееся зрелище заставило его захныкать от ужаса.

Впереди, прямо над ним, стеной стояли такие высокие скалы, каких ему еще видеть не доводилось. Эти скалы были куда выше, чем даже тот огромный валун возле их Логова.

«Кра!» — хрипло крикнули вороны.

Волчонку было очень страшно, но остаться одному ему совсем не хотелось.

И он, прищурив глаза от пронзительного ветра, двинулся следом за воронами к этим ужасным скалам.

Глава четырнадцатая

— Сколько дней пути до Высоких Гор? — спросил Торак.

Ренн покачала головой:

— Не знаю.

Лес остался далеко позади; впереди расстилались округлые холмы, покрытые снегом. А в далекой дали — но даже на таком расстоянии внушая ужас своим величием — вздымались сверкающие вершины Высоких Гор.

Торак совсем пал духом. Отсюда были видны тысячи остроконечных горных пиков. Который же из них Гора Духов? Как ее найти? Единственная надежда — встретиться с кем-то из горных племен.

Ренн, похоже, читала его мысли.

— Северные олени сейчас будут искать убежища в Лесу. Фин-Кединн говорит, что горные племена всегда следуют за северными оленями. Если нам повезет, мы непременно кого-нибудь из них встретим.

Торак не ответил. Ему и самому хотелось заползти поглубже в Лес и спрятаться там.

Волк, чувствуя его настроение, подошел, привалился боком, и Торак, сняв рукавицу, погрузил пальцы в густую шерсть у него на загривке. Волк лизнул ему руку, но даже это короткое, ласковое прикосновение теплого языка ледяной ветер тут же унес прочь.

— И помни, — сказала Ренн, — она хочет, чтобы ты ее нашел.

— Да, но я, а не ты, — откликнулся Торак, — и не Волк, и не Рип и Рек.

— Она все время пытается разделить нас, Торак. Пока что ей это не удавалось.

— Ничего, она попытается снова.

Они замолчали, глядя в одну сторону: вдаль, за холмы. Ветер с воем швырял в них заряды колючего снега. Назад, ступайте назад!

А вот воронам такая погода явно пришлась по вкусу. Они с удовольствием «ныряли» и парили в свирепом, холодном, пустом небе. Рек крутила «мертвые петли», а Рип стрелой взмывал ввысь, потом складывал крылья и приземлялся прямо в пушистый снег. Повозившись в снегу, он переворачивался на спину и скатывался вниз по склону. У подножия холма он старательно отряхивался, взлетал на вершину и все начинал сначала.

Волк глухо тявкнул и устремился за Рипом, видимо собираясь последовать его примеру и скатиться с холма, но ворон, оседлав очередной порыв ветра, поднялся на недосягаемую высоту. Волк остался на вершине холма и, приветливо махая хвостом, посмотрел на стоявшего внизу Торака. Густая шерсть Волка была присыпана снегом, глаза ярко горели. «Пора идти!» — нетерпеливо тявкнул он.