Филип Пулман - Северное сияние Страница 15

— Это было на уроке?

— Да, может быть. А может, так, мимоходом. Да. Кажется, так. Этот Ученый, по-моему, он был из Новой Дании, и он говорил с Капелланом о Пыли, а я шла мимо, и мне стало интересно, я остановилась послушать. Вот как это было.

— Понятно, — сказала миссис Колтер.

— Он правильно мне сказал? Или я не так поняла?

— Ну, не знаю. Уверена, что ты знаешь гораздо больше меня. Так вернемся к электронам…

Позже Пантелеймон сказал:

— Знаешь, когда мех поднялся на ее деймоне? Я был позади него, и она так вцепилась в мех, что костяшки побелели. Это видно было. И мех еще не скоро улегся. Я думал, он на тебя бросится.

Да, они вели себя странно, но Лира не понимала почему.

И наконец, были уроки другого рода, преподанные так ненавязчиво и тонко, что и не казались уроками. Как мыть голову; как понять, какие цвета тебе к лицу; как ответить с милым выражением, чтобы на тебя не обиделись; как красить губы, как пудриться, душиться. Конечно, миссис Колтер не обучала Лиру этим искусствам прямо, но она знала, что Лира наблюдает за ней во время туалета, и нарочно не прятала от нее косметику: пусть девочка как-нибудь попробует ее сама.

Шло время, осень уже сменялась зимой. Иногда Лира вспоминала Иордан-колледж, но теперь он казался маленьким и тихим по сравнению с ее нынешней насыщенной жизнью. Часто думала и о Роджере, но с ощущением неловкости — то ей сейчас надо было в оперу, то новое платье примерить, то предстояло посещение Королевского Арктического Института, — и она снова о нем забывала. Месяца через полтора миссис Колтер решила устроить у себя вечеринку с коктейлями. У Лиры сложилось впечатление, что вечер устраивается по случаю какого-то события, но миссис Колтер ничего об этом не говорила. Она заказала цветы, вместе с поставщиком выбирала закуски и напитки и целый вечер обсуждала с Лирой, кого пригласить.

— Мы должны позвать Архиепископа. Без него никак нельзя, хотя он отвратительный старый сноб. Лорд Бореал в городе — он занятный человек. И княгиня Постникова. Как ты считаешь, надо пригласить Эрика Андерсона? Я думаю, пора уже ввести его в круг…

Эрик Андерсон был новым модным танцовщиком. Лира понятия не имела, что значит «ввести в круг», но с удовольствием высказывала свое мнение. Она старательно и с чудовищными ошибками записывала имена, которые диктовала ей миссис Колтер, а потом вычеркивала, если миссис Колтер все-таки решала этих людей не звать.

Когда Лира легла в постель, Пантелеймон шепнул ей с подушки:

— Не поедет она ни на какой Север! Она будет держать нас тут вечно. Когда мы убежим?

— Поедет, — шепнула в ответ Лира.

— Ты ее просто не любишь. Это жаль. Она мне нравится. И зачем ей учить нас штурманскому делу и прочему, если она не собирается на Север?

— А чтобы ты не сделалась беспокойной, вот зачем. Тебе же неохота выстаивать на вечеринках и мило беседовать. Она просто делает из тебя домашнее животное.

Лира повернулась к нему спиной и закрыла глаза. Но Пантелеймон все правильно сказал. Ее стесняла и связывала эта светская жизнь, пусть и роскошная. Она отдала бы все на свете за один день с оксфордскими оборванцами, с битвой на Глинах и беготней вдоль Канала. Единственное, что заставляло ее быть послушной и вежливой, — это дразнящая надежда отправиться на Север. Может быть, они встретятся с лордом Азриэлом. Может быть, он и миссис Колтер полюбят друг друга, поженятся и удочерят Лиру, и вместе отправятся спасать Роджера из рук Жрецов.

Перед вечеринкой миссис Колтер отвела Лиру в модную парикмахерскую, где ей смягчили и уложили волнами жесткие русые волосы, подпилили и отполировали ногти, и даже подкрасили глаза и губы, чтобы показать, как это делается. Потом они пошли за новым платьем, которое заказала миссис Колтер, купили лакированные туфли, а потом пора было возвращаться домой — расставлять цветы и переодеваться.

— Сумку через плечо нельзя, милая, — сказала миссис Колтер, когда Лира вышла из спальни, в восторге от собственной красоты.

Лира повсюду теперь ходила с белой кожаной сумочкой на ремне, чтобы всегда иметь под рукой алетиометр. Миссис Колтер, расправляя розы, слишком тесно стоявшие в вазе, увидела, что Лира не двигается с места, и со значением посмотрела на дверь.

— Ну, прошу вас, миссис Колтер, я люблю эту сумку!

— Не в доме, Лира. Ходить с сумками через плечо в собственном доме — нелепость. Сними сейчас же и помоги мне проверить бокалы…

Лира заупрямилась, и причиной тому был не столько приказной тон, сколько слова «в собственном доме». Пантелеймон спрыгнул на пол и, мгновенно превратившись в хорька, выгнул спину возле ее белого носка. Ободренная этим Лира сказала:

— Но она же никому не помешает. Из всех моих вещей я только ее люблю. По-моему, она очень идет…

Фразу она не закончила, потому что деймон миссис Колтер спрыгнул с дивана, желтой молнией метнулся к Пантелеймону и прижал его к ковру. Лира вскрикнула, сначала от неожиданности, а потом от испуга и боли: Пантелеймон извивался под лапой золотой обезьяны, пищал и рычал, но не мог освободиться. Обезьяна одолела его за несколько секунд: одной черной лапой свирепо сжала ему горло, задними захватила хорька за задние ноги, а свободной лапой тянула за ухо, словно намереваясь его оторвать. Притом без злости, но с холодным упорством, наблюдать которое было страшно, а еще хуже — ощущать.

Лира всхлипывала от ужаса.

— Не надо! Пожалуйста! Перестаньте нас мучить!

Миссис Колтер перевела взгляд с цветов на нее.

— Тогда делай, что я тебе сказала.

— Обещаю!

Золотая обезьяна отошла от Пантелеймона, словно он ей вдруг надоел. Пантелеймон сразу кинулся к Лире, а она подхватила его и стала целовать и гладить.

— Ну, Лира? — сказала миссис Колтер.

Лира вдруг повернулась и бросилась в свою спальню, но не успела захлопнуть за собой дверь, как она распахнулась снова. В шаге от нее стояла миссис Колтер.

— Лира, если ты будешь вести себя так вульгарно и грубо, у нас будет конфликт, и верх в нем возьму я. Немедленно сними сумку. Перестань некрасиво хмуриться. Никогда не хлопай дверью, ни в моем присутствии, ни без меня. Через несколько минут появятся первые гости, и ты будешь вести себя безупречно, ты будешь милой, очаровательной, послушной, внимательной и прелестной во всех отношениях. Я чрезвычайно этого хочу, Лира. Ты меня поняла?

— Да, миссис Колтер.

— Тогда поцелуй меня.

Она наклонилась и подставила щеку. Чтобы поцеловать ее, Лире пришлось подняться на цыпочки. Ее удивила гладкость щеки и легкий, непонятный запах кожи миссис Колтер: душистой, но отдававшей металлом. Она отошла, положила сумку на туалетный столик и вернулась с миссис Колтер в гостиную.

— Как тебе нравятся эти цветы, милая? — спросила миссис Колтер как ни в чем не бывало.

— С розами, конечно, нельзя ошибиться, но и хорошего должно быть в меру… Посыльные принесли достаточно льда? Будь ангелом, пойди и спроси. Теплые напитки отвратительны…

Притворяться веселой и милой оказалось очень легко, хотя всякую секунду Лира чувствовала отвращение Пантелеймона и его ненависть к золотой обезьяне. Но вот звякнул звонок, и вскоре комната стала наполняться модно одетыми дамами и импозантными мужчинами. Лира ходила между ними, предлагая бутербродики с закусками, мило улыбаясь и любезно отвечая, когда с ней заговаривали. Она ощущала себя всеобщей любимицей, и стоило ей произнести это про себя, как щегол Пантелеймон расправил крылья и громко чирикнул.

Почувствовав в его радости подтверждение своей мысли, она стала вести себя чуть сдержаннее.

— И в какую ты ходишь школу, моя дорогая? — спросила пожилая дама, рассматривая Лиру в лорнет.

— Я не хожу в школу.

— В самом деле? Я думала, мама отдала тебя в свою старую школу. Прекрасное заведение…

Лира растерялась, но быстро поняла ошибку старой дамы.

— А! Она мне не мать! Я ей просто помогаю. Я ее личный помощник, — важно сказала она.

— Понимаю. А кто твои родители? И этот вопрос Лира поняла не сразу.

— Граф и графиня, — сказала она.

— Они оба погибли при аварии воздушного шара на Севере.

— Какой граф?

— Граф Белаква. Он был братом лорда Азриэла.

Деймон старухи, красноперый ара, раздраженно переступил с ноги на ногу. Старуха с сомнением нахмурилась, и Лира, приятно улыбнувшись, двинулась дальше.

Когда она проходила мимо молодой женщины и группы мужчин возле большого дивана, до нее донеслось слово Пыль. Она уже достаточно повидала в обществе, чтобы понять, когда мужчины и женщины флиртуют, и с любопытством наблюдала за этим процессом, но заворожило ее слово «Пыль», и она остановилась послушать. Мужчины, похоже, были учеными; судя по тому, как их расспрашивала молодая женщина, Лира сочла ее чем-то вроде студентки.