Сергей Охотников - Магия превращений Страница 15

– Папа?

Мастер Гримгор снял с носа накладку и мгновенно стал узнаваемым.

– Одежда из магазина сувениров в Лос-Анджелесе, пока сгодится, а потом придется заменить, – сказал колдун. – Немного краски, накладная горбинка и серьга для носа – вот я и ацтек.

– Понятно, – она перевела дух. – А при чем тут песни? Ты разве не будешь индейским шаманом или кем-то вроде колдуна?

– Ни в коем случае! – ответил он. – Я Отличуикани, странствующий певец! Мне открыты все дороги до самого Теночтитлана! А представься я колдуном, затаскают по жрецам и чиновникам.

– Ты петь-то умеешь?! – с сомнением проговорила дочь.

– Да у меня оперный голос! Но это долгая история, послушаешь по дороге, – ответил мастер Гримгор. – Кстати, тебе нельзя в таком виде путешествовать. Можешь превратиться?

– Запросто! – воскликнула Оливия.

Девочка сосредоточилась, прислушалась к окружающим звукам и через пару минут обратилась в красивого сине-зеленого попугая и в таком виде устроилась на плече у ацтекского певца Отличуикани. Колдун поднял в воздух небольшую скалу, закинул под нее все американские вещи и вернул огромный камень на место. Потом анимировал сухое упавшее дерево и полетел на нем через лес. Подниматься выше было опасно – в небе кружили воины-орлы. Через пару часов мастер Гримгор добрался до дороги, ровной и широкой. По ней путешественники направились дальше к сердцу Мексики. Убедившись, что никого поблизости нет, Отличуикани заговорил со своим попугаем:

– Это наше путешествие напомнило мне другое. Случилось оно почти двести лет назад, и тогда я был даже моложе, чем ты сейчас. Но, чтобы понять те события, тебе для начала нужно послушать историю нашей семьи. Готова? Не будет скучно?

Оливия-попугай радостно зачирикала и захлопала крыльями, демонстрируя готовность слушать.

– Моего дедушку звали Милован Гремячий. Он был боевым колдуном в племени словаков и прожил семьсот семьдесят семь лет, после чего взял да исчез. В молодости он знатно повоевал и поскитался, а на старости лет прикупил небольшой замок в Карпатах, возле города Прешов. Тогда же он получил прозвище Гримгор, от которого пошла наша фамилия.

Девочка зачирикала, умиляясь такой родословной.

– Жил себе дедушка, пока не призвал его на службу сам император в Вену, – продолжал колдун. – Там-то он и познакомился с нашей бабушкой. История темная, мне про нее мало рассказывали. Говорили, что была она придворной дамой, первой красавицей и вышла за старого колдуна по какой-то прихоти, чуть ли не на спор. Жили они порознь. Дедушка не хотел из своего горного замка выбираться, а бабуля помыслить не могла покинуть двор и столичные развлечения. Детей у них было двое – мой отец и тетка Грета. Они жили с мамой в Вене, колдовству не учились, а увлекались театром и оперой. Дедушка предупреждал, что нельзя так поступать. Мол, сейчас век спокойный, а потом начнется травля колдунов. На костры потащат или за силой их жизненной охоту начнут. Поэтому наследникам рода Гремячих нужно уметь за себя постоять. Но кто ж его, старика дикого, слушать будет! Так они и прожили тридцать лет в столице да при дворе, а потом наслал Дракула на Вену кровавую чуму. Он тогда совсем страх потерял и решил императору угрожать. Вот от этой чумы мои родители погибли. Дедушка пытался спасти своих детей, учил ставить колдовскую защиту, да не успел. Тетка Грета еле выжила и с тех пор начала обучаться понемногу. А мне тогда девять лет было, меня дед в замок забрал, не обращая внимания на все возражения.

– Тогда ты начал учиться и стал великим колдуном?! – воскликнула Оливия – она была попугаем и могла говорить, но еще не научилась владеть птичьим голосом, поэтому получилось неразборчиво.

Впрочем, мастер Гримгор и так собирался об этом рассказать:

– Поначалу я совсем не хотел учиться колдовству. В нашей семье все любили искусство, так что с детства я мечтал стать певцом или играть в театре. Как сейчас подумаю, смешно становится.

Она поняла, что хоть папа и говорит правду, ему все равно жалко свою детскую мечту. Тут девочка вспомнила волшебный кукольный театр, в котором жила.

– Мне так нравились костюмы и декорации, – продолжал мастер Гримгор, подтверждая ее мысли. – И, когда колдовство по мирному договору пытались запретить, я действительно хотел всерьез заняться кукольным театром. Но получилось немного по-другому. Впрочем, я рассказывал о детстве. Ух и досталось мне тогда от деда! Чего он только не придумывал, чтобы сбить с меня столичный лоск. Да и жизнь в диких горах с простыми людьми мне тогда совсем несладкой показалась. Но уже через три года мы с Милованом Гремячим отправились на опасное колдовское дело.

Мастер Гримгор замолчал и оглянулся: сзади стремительно приближался человек. Оливия-попугай вскрикнула и взмахнула крыльями.

– Спокойно, это всего лишь пайнани – ацтекский почтальон, – прошептал колдун и приветливо помахал индейцу.

Тот поравнялся с путниками, приветливо улыбнулся и умчался прочь. Красные ленточки в его волосах ритмично покачивались из стороны в сторону.

– Хорошая скорость, – проговорил мастер Гримгор, глядя ему вслед. – Пожалуй, стоит и нам прибавить ходу.

Сказано – сделано, он заколдовал свои сандалии и понесся по дороге легким непринужденным галопом. Птица на его плече расчирикалась, требуя продолжения истории, и едва не свалилась, а потому умолкла и вцепилась клювом в волосы колдуну. Мастер Гримгор как раз привык к бегу и продолжил рассказ:

– В те годы господарь Валахии Влад Дракула окончательно выжил из ума, вылез из своей глуши и принялся тревожить нападками всю юго-восточную часть империи. А всему виной магия крови – это особый изощренный вид некромантии.

Оливия затрещала осуждающе.

– Даже лемурийцы перестали пользоваться кровавым колдовством, – продолжил мастер Гримгор. – А все потому, что оно поражает болезнью разум и тело. Сначала некромант свободно черпает силу из крови, и могущество его заклинаний поразительно возрастает. Но с каждым разом ему требуется все больше и больше силы. В конце концов колдун превращается в обычного жадного упыря и ничего не может с собой поделать. Это и произошло с Дракулой. Первый раз он испробовал крови еще в молодости, чтобы сдержать натиск лемурийцев и союзных им турок. С той поры господарь Валахии боролся со своей одержимостью, но не устоял. Под конец жизни он превратился в настоящий кошмар. Сделать с ним ничего не могли из-за договора с лемурийцами. Но за голову душегуба было назначено огромное вознаграждение. Император лично приезжал в Словакию, чтобы уговорить Милована Гремячего уничтожить Дракулу. Дедушка согласился, но не ради денег и почестей, а чтобы отомстить за сына. Мне тогда исполнилось тринадцать, и я уже считал себя колдуном. Так что сказал: «Иду с тобой, и точка!» Долго мы пререкались тогда. Еле уговорил старика.

Впереди показались желтоверхие кукурузные поля и ярко-красные плантации амаранта. За ними на пригорке расположился небольшой глинобитный городок. Мастер Гримгор спешно замедлил бег и приблизился к поселению, как и подобает артисту – чинно, с песней и барабанной игрой. На центральной площади городка Отличуикани устроил небольшое представление и был встречен на ура. Добрые люди накормили странствующего певца и его прекрасную птичку. Только татуированный жрец смотрел на артиста недобро и с подозрением, но мешать не стал. Отдохнув и подкрепившись, путешественники отправились дальше. Вскоре мастер Гримгор смог продолжить рассказ:

– Как сейчас помню тот день. Дед разбудил меня с утра. Положил на кровать скрипку и лучший праздничный костюм. Сказал: «Хочешь идти со мной – делай, что велю. Вопросами лишними не тревожь». Я мигом оделся, кусок хлеба со стола схватил и побежал за дедом. До самой Валахии шли пешком. Скрипку не зря с собой взяли. «Дракула хоть и душегуб, а музыку любит» – так дед сказал. Каждый год устраивал господарь грандиозный праздник с невероятно щедрыми наградами. Многие артисты не возвращались из его замка. Но все равно от певцов и музыкантов у Дракулы отбоя не было – ведь платили золотом. Я эти подробности позже узнал, когда дед Милован начал нахваливать меня валашским стражникам. Но в замок я должен идти один. И играть перед Дракулой. Боялся страшно, но сжимал кулаки и вспоминал погибших родителей.

Оливия сорвалась с места и закружила вокруг папиной головы. Она почти решила превратиться из птицы в девочку, чтобы высказать все, что думает о таком дедушке. Но колдун покачал головой и спокойно продолжил:

– Когда мы оказались у замка Дракулы, почти все музыканты уже прибыли. Целый город из повозок и шатров образовался! Господарь из замка не выходил, а прислал приказчика послушать гостей и выбрать лучших. Я тогда постарался, сыграл на славу. А вечером дед меня повел на озеро, заставил лепить из глины фигуру. Целую ночь мы с ней провозились. Получилась кукла в человеческий рост. Дед положил меня рядом с ней спать, а сам колдовал до утра. И вот на следующий день зовут меня в замок. У меня коленки дрожат, но иду, скрипочку до боли в руках сжимаю. Чуть что, готов смычок анимировать и запустить в противника. Только, думаю, вряд ли поможет. Захожу в замок, там темно: все окна зашторены, свеча если хоть одна в углу комнаты горит, уже хорошо. Заводит меня приказчик в парадный зал, где все отделано красным бархатом. На высоком троне сидит господарь, бледный как смерть, руки все в бинтах. Принюхался Дракула и говорит: «Кровь в тебе хорошая, древняя. Зря музыкантом стал. Ладно, начинай, раз пришел». Я сыграл, спел, хотя руки совсем деревянными были и язык заплетался. Вдруг Дракула пропал с трона, только след багровый в воздухе остался. Появился он у меня за спиной – чувствую, холодом потянуло. Вот тут дедушкино колдовство и сработало. Мое тело стало неожиданно глиняным. Ты была куклой, помнишь, какое это неприятное ощущение, когда превращаешься. Дракула вцепился зубами в мою шею и начал пить из раны. Но не кровь, а заговоренную озерную воду.