Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Тайная комната Страница 16

И, дружески подмигнув, Златопуст Локонс торжественно удалился. Несколько секунд Гарри не мог прийти в себя от изумления, но, вспомнив, что уже минут пять как начался урок, открыл дверь в теплицу и тихонько проскользнул внутрь.

Профессор Стебль стояла у деревянной скамейки в центре теплицы, на которой лежали около двадцати пар наушников-заглушек. Подождав, пока Гарри займёт своё место рядом с Гермионой, профессор начала урок.

— Сегодня мы будем пересаживать мандрагоры, — сказала она. — Кто хочет рассказать о свойствах этого растения?

Никто не удивился, что первой подняла руку Гермиона.

— Мандрагора, или мандрагорум, — сильнодействующее средство для восстановления здоровья, — отчеканила Гермиона, как будто знала учебник наизусть. — Мандрагору используют, чтобы вернуть человеку, подвергшемуся заклятию, его изначальный облик.

— Отлично. Десять баллов Гриффиндору, — сказала профессор Стебль. — Мандрагора является главной составляющей частью большинства противоядий. Но и сама мандрагора небезопасна. Кто может сказать почему?

Опять взметнулась рука Гермионы и чуть было не смахнула очки с носа Гарри.

— Плач мандрагоры смертельно опасен для всех, кто его слышит, — без запинки ответила Гермиона.

— Совершенно верно. Припишем ещё десять баллов. Мандрагоры, которые сейчас перед вами, — рассада, совсем ещё юная.

Профессор указала на глубокие ящики, и весь класс подвинулся вперёд, чтобы лучше рассмотреть. В ящиках росли рядами торчащие из земли пучки лилово-зелёных листьев — в каждом около ста маленьких мандрагор. Гарри не заметил в них ничего особенного, «плач мандрагоры» был для него пустым звуком.

— Возьмите наушники, — распорядилась профессор Стебль.

Толкаясь, ребята бросились к скамье, никто не хотел весь урок сидеть в розовых из искусственного меха.

— Когда я скажу: «Наденьте наушники», постарайтесь надеть так, чтобы абсолютно ничего не слышать. Когда можно будет наушники снять, я подниму вверх большой палец. Наденьте наушники!

Гарри быстро надел пару наушников — тишина воцарилась полнейшая. Профессор Стебль надела розовые, засучила рукава мантии, крепко ухватила одно растеньице и с силой дёрнула.

Гарри не удержался от восклицания, но его, конечно, никто не услышал.

Вместо корней из земли выскочил крошечный, испачканный землёй, безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки, кожа бледно-зелёная, вся испещрённая разноцветными точками, и было очевидно, что он истошно орёт.

Профессор Стебль взяла из-под стола большой цветочный горшок и посадила мандрагору в тёмный влажный компост, оставив снаружи только пучок листьев. Затем она отряхнула от компоста руки, подняла вверх большой палец и сняла наушники.

— Поскольку наши мандрагоры совсем ещё маленькие, — пояснила она, — их плач не убивает. — Она говорила так спокойно, точно полила горшок с бегонией, а не совершила у всех на глазах настоящее чудо. — Но их вопли могут часа на четыре оглушить. Я уверена, что никому из вас не хочется пропустить первый день занятий, поэтому следите, чтобы наушники плотно закрывали уши. Когда урок окончится, я подам знак. С каждым ящиком будете работать вчетвером, компост вот здесь в мешках. И следите, чтобы жгучая антенница не коснулась щупальцами, она жжётся.

Говоря это, профессор довольно сильно шлёпнула тёмно-красное колючее растение, тянувшее исподтишка к её плечу длинный щуп, — щуп мгновенно убрался.

К неразлучной троице — Гарри, Рону, Гермионе — присоединился курчавый мальчик из колледжа Пуффендуй. Гарри его помнил, но они ни разу не разговаривали.

— Джастин Финч-Флетчли, — представился он приветливо, тряся Гарри за руку. — Я вас, конечно, знаю. Ты знаменитый Гарри Поттер… Ты Гермиона Грэйнджер, первая по всем предметам. — Джастин и ей пожал руку. Гермиона просияла. — А ты Рон Уизли. Это ведь твой был летучий фордик?

Рон в ответ насупился. Громовещатель, как видно, ещё не выветрился у него из памяти. Все четверо стали набивать цветочные горшки компостом, приготовленным из драконьего навоза.

— А Локонс силён! — сияя, продолжал Джастин. — Храбрый, как лев. Вы читали его книги? Я бы со страха умер, если бы на меня напал в телефонной будке вампир. А он хоть бы хны! Сразился и победил. Фантастика! Родители записали меня в Итон, но я так счастлив, что учусь именно здесь. Конечно, моя мама была немножко расстроена, но я дал ей почитать книги Локонса, и она поняла, как прекрасно иметь в семье волшебника, тем более хорошо образованного…

Джастин замолчал, и разговор больше не возобновился. Наушники были надеты, и ребята начали пересаживать мандрагоры. Профессор Стебль легко справилась с первым саженцем, на то она и была профессор травологии. Дело, однако, оказалось не такое простое. Мандрагоры не желали расставаться с насиженным местом и переезжать в отдельный горшок, они корчились, брыкались, молотили острыми крепкими кулачками, скрежетали зубами. Гарри минут десять запихивал в горшок одну особенно толстенькую мандрагору.

К концу урока он, как и все, был весь в поту, выпачкан землёй, с непривычки болели руки. Грязные, усталые, ребята дотащились до замка, приняли душ, и гриффиндорцы отправились на урок трансфигурации.

На уроках профессора МакГонагалл и всегда было трудно, но сегодня особенно. Всё, чему Гарри выучился в прошлом году, за лето, казалось, напрочь вылетело из головы. Задание состояло в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу. У Гарри, как он ни бился, ничего не получилось: весь урок он тренировал жука, как ускользать на ровной поверхности от волшебной палочки.

У Рона дело обстояло ещё хуже. Перед уроками он взял у кого-то кусок магической клейкой ленты и замотал ею волшебную палочку. Но палочка, по-видимому, совсем испортилась. Она то и дело потрескивала и искрила, а когда Рон пытался всё же превратить жука, он испускал густой дым, вонючий, как тухлое яйцо. В дыму ничего не было видно, и Рон случайно раздавил локтем жука, пришлось просить нового. Что, естественно, огорчило профессора МакГонагалл.

Гарри с облегчением вздохнул, услыхав звонок с урока. Его мозг был выжат, как губка. Все выбежали из класса, кроме Рона и Гарри. Рон принялся дубасить волшебной палочкой по столу, гневно приговаривая:

— Глупая, бесполезная идиотка!

— Напиши домой, — посоветовал ему Гарри в ответ на сноп искр, вырвавшийся из несчастной палочки. — Пусть пришлют тебе новую.

— И получу ещё один Громовещатель, — тяжело вздохнул Рон, заталкивая в сумку палочку, которая укоризненно прошипела:

«Сам во всём виноват…»

Пошли в столовую обедать. Гермиона показала им целую горсть превосходных пуговиц для пальто, которые получила на уроке трансфигурации, отчего Рону легче не стало.

— Что у нас во второй половине дня? — спросил Рон.

— Защита от тёмных искусств, — тотчас отрапортовала Гермиона.

— А почему это у тебя против всех уроков Локонса маленькие сердечки? — спросил Рон, выхватив из рук Гермионы её расписание.

Гермиона вырвала у него листок с расписанием и густо покраснела.

После обеда все трое вышли во двор, небо было затянуто хмурыми тучами. Гермиона села на каменные ступеньки и опять уткнулась в свои «Встречи с вампирами». Гарри с Роном стояли рядом, беседуя о квиддиче. Скоро Гарри почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, он увидел того самого мальчика с волосами мышиного цвета, которого заметил через окно в Большом зале во время церемонии распределения. Мальчик смотрел на Гарри, вытаращив глаза, как будто заворожённый. В руке он сжимал обыкновенную на вид магловскую фотокамеру. Поймав взгляд Гарри, он покраснел как рак.

— Не сердись, Гарри. Я Колин Криви, — произнёс он на одном дыхании, нерешительно шагнув вперёд. — Я тоже гриффиндорец. Как ты думаешь… как ты посмотришь на то… если я сделаю снимок? — поднял он камеру.

— Снимок? — недоумённо переспросил Гарри.

— Ну да, снимок. В доказательство того, что мы с тобой знакомы, — продолжал Колин, приблизившись ещё на шаг. — Я всё о тебе знаю. Мне столько о тебе рассказывали: как Сам-Знаешь-Кто хотел тебя убить, как ты чудесно спасся, а он навсегда исчез, и всё такое… Что у тебя на лбу есть метка, похожая на молнию (взгляд его задержался на лбу Гарри). А один мальчик из нашего класса сказал, что если проявить плёнку в особом растворе, то твои фотографии будут двигаться. — Колин от избытка чувств вздохнул со всхлипом и продолжал: — Как здесь замечательно! Дома со мной происходили странные вещи, а я и не знал, что это — волшебство. Но потом получил письмо из Хогвартса и всё понял. Мой папа молочник, так он и сейчас не верит в магию. Я хочу послать ему много-много всяких фотографий. Будет здорово, если он получит твою. — Он умоляюще взглянул на Гарри. — А твой друг не мог бы сфотографировать меня вместе с тобой, чтобы мы стояли рядом? А ты мог бы подписать фото?