Пол Стюарт - Последний воздушный пират Страница 18

— Двигайте, двигайте дальше, — гаркнула им охранница. — Если хоть один замешкается, я всех задержу! Любая проволочка — и я перережу канаты! Понятно?

Плут решительно устремился вперёд. Вскоре ему нечем стало дышать, ноги ломило, и он, раскрывая рот, как рыба на песке, мелко глотал плотный, влажный воздух. Голова у мальчика шла кругом, всё плыло и мелькало перед глазами.

Ужас поселился у него в груди.

«Я больше не могу», — повторял он про себя.

В спину ему, охая, тяжело дышали дуркотроги. Впереди маячил Стоб, то совсем близко, то невероятно далеко. Плут был на грани обморока от усталости и страха, что его насмерть затопчут дуркотроги. Но внезапно и тревога, и утомление прошли. Он почувствовал, как силы возвращаются к нему. Канат больше не казался цепью с тяжёлым якорем — теперь он стал вроде ниточки с воздушным шариком. Необыкновенная лёгкость разливалась по жилам.

Плут подумал, что это похоже на погружение в озеро с тёплой, золотистой водой, и ощутил странную невесомость. Вода плескалась, ласково касаясь ушей, глаз и губ, унося хриплые стоны дуркотрогов, превращая горьковатый, с запахом миндаля, воздух в шелестящую влагу. А когда слова вернулись к нему, вода наполнила его рот забытыми вкусами раннего детства, ещё до того дня, когда работорговцы схватили и увели прочь его родителей, — хрустящие дубовые хлопья, дымящийся мёд древесных пчёл, уз-вар из колокольных ягод.

Слышал он и голоса, доносящиеся из призрачного полумрака.

— Иди сюда, — манили они, и их сладкий звон сливался с игрой теней. — Плут! Плут!

Плут вздрогнул. Один голос показался ему до боли знакомым. В горле у него встал комок — горечь утраты смешалась с острым желанием встречи.

— Мама? — спросил он дрожащим голосом.

— Это ты?

Лесная чаща поглотила его слова. Перед собой, в тумане, он различил фигуру Стоба, машущего руками и заливающегося истерическим хохотом, и Магду, захлёбывающуюся от рыданий.

«Не останавливайся, — твердил он себе, — только не останавливайся!»

Плут пытался вернуть себе ясность ума, чтобы не обращать внимания на голоса и смотреть только вперёд, но Сумеречные Леса, казалось, оказывают на него гипнотическое воздействие, от которого невозможно избавиться.

Он всё смотрел и смотрел на необъятные просторы золотого леса. Столетние деревья, кроны которых сверкали от серебристого инея, постанывали и кряхтели при дуновении лёгкого, тёплого ветра. Даже воздух кривился и дрожал. Кто-то или что-то мелькало за стволами, прячась в чернильной мгле.

Внезапно из мрака вырисовался странный призрак. Плут, обливаясь холодным потом от страха, неотрывно глядел, как тот приближался к дороге. Призрак, облачённый в потускневшие от времени старинные академические доспехи, восседал на живопыре. Казалось, будто перед мальчиком ожила иллюстрация из древнего библиотечного манускрипта. Изъеденный ржавчиной рыцарский костюм был сплошь увешан какими-то измерительными приборами, трубками, болтами и стрелами. Даже в полутьме Плут ясно различал все эти предметы. Мальчик дотянулся до Стоба и похлопал его по плечу.

— Ты видишь, кто это? — окликнул его Плут. Стоб, ничего не отвечая, продолжал идти вперёд. — Стоб, это же Рыцарь-Академик! Вон там, в лесу! Он приближается к нам!

— Заткнись и шагай дальше! — огрызнулся Стоб. — А то шрайка обрежет твой канат. Ты слышал, что она сказала?

— Он нрав, Плут, — бросила через плечо Магда. Голос её охрип от крика. — Мы скоро придём, только не останавливайся и не теряй головы!

Плут оглянулся: рыцарь уже исчез. Он слышал приглушённые стоны, тревожный шёпот, и, куда бы ни бросил взгляд, везде ему мерещилось какое-то копошение, но, как только он пристальнее всматривался во тьму, всё замирало, как будто там никого и не было.

Есть ли что-нибудь реальное в Сумеречных Лесах? Плут задумался. Или, может быть, они населены только фантомами и призраками — духами тех, кто пал жертвой колдовских чар тускло мерцающей чащи?

И тут рядом раздался грохот: тележка одного из гоблинов-утконосов перевернулась и оловянная посуда — кастрюльки, ковшики, горшочки — со звоном и лязгом раскатилась по узкой дороге. Группа гоблинов немедленно остановилась, и все разом, пытаясь удержаться на канатах, бросились поднимать опрокинувшуюся тележку и собирать валяющиеся на мостовой товары. В конце концов канаты их безнадёжно перепутались, и гоблины, превратившись в живой клубок, принялись орать друг на друга.

— Поворачивай сюда, Воловья Шкура! — задыхаясь, отдавал приказы старший. — А ты, Кнопка, помоги ему выпутаться. Да нет, не так!

Магда, Стоб и Плут вынуждены были остановиться в нескольких шагах от них. Сзади на ребят надвигались дуркотроги.

— Давайте шагайте, не устраивайте пробку! — завопили они.

— Мы не можем! — отозвался Плут. — Иначе мы сами запутаемся! — И жестом он указал на сбившихся в комок гоблинов.

Ещё одна тележка, перевернувшись, рухнула на землю.

— Ну сделайте хоть что-нибудь! — крикнул Стоб, пытаясь перекрыть грохот металла.

— Дельное предложение, — усмехнулась Магда. — Есть идеи?

Сумеречные Леса, казалось, внимательно прислушивались к происходящему. В тени что-то зашевелилось, и из чащи вновь появился Рыцарь-Академик.

— Посмотрите, — взволнованно прошептал Плут своим товарищам. — Он вернулся!

Магда и Стоб посмотрели в ту сторону, куда указал Плут.

— И не один! — выдохнул Стоб.

И точно: из призрачного мрака вырисовалось ещё несколько фигур, как будто их привлёк переполох, вызванный гоблинами. Все они были в лохмотьях: троги-мертвецы, скелеты в истлевшей одежде купцов Лиги, безрукие и безногие гоблины с искажёнными от боли лицами и зияющими кровоточащими ранами. Все они окружили путешественников и стояли молча, вперившись в них пустыми глазницами.

Гоблины-утконосы замерли от ужаса, увидев толпу призраков, привлечённых сумятицей. Обе группы разглядывали друг друга в кромешной тишине: живые и мёртвые.

Несмотря на удушающую жару, Плут почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу, а по спине побежали мурашки.

— Какое ужасное место! — прошептал он.

Внезапно до мальчика донеслись неистовые вопли и брань, и из мрака, поднимая тучи пыли, появился отряд шраек-охранниц. Тотчас же призрачные фигуры растворились в лесу, будто их никогда и не было.

— Что тут происходит? — гавкнула главная щрайка, дородная атаманша с ярко-жёлтым оперением и малиново-красным гребешком. — Почему стоите?

Все заговорили разом.

— Молчать! — приказала шрайка, и перья у неё на шее встали дыбом. — Похоже, все тут спятили в сумраке! — Она повернулась к своему отряду. — Сейчас же очисти дорогу от этих голокожих тварей, Царапа, и восстанови движение! — отдала команду своей помощнице атаманша.

— Слышали, что велела Госпожа Хлыстопух! — гаркнула Царапа, щёлкнув костоломом. — Обрезайте канаты! Быстро!

Гоблины-утконосы заголосили, и Плут внутренне сжался, увидев, как шрайки разрезают спутавшиеся канаты остро наточенными косами. Обрывки канатов попадали на дорогу, и шрайки столкнули рыдающих гоблинов в лес.

— Остальные — вперёд! — приказала Госпожа Хлыстопух. — Я уверена, что в прекрасном Восточном Посаде вас ждут важные дела! — Она неприятно хохотнула. — Если только вам удастся туда добраться!

Магда, Стоб и Плут быстро зашагали по дороге.

— Мне всё равно, каков из себя этот Восточный Посад, думаю, что хуже этого места ничего уже не будет, — сказала Магда. — Разве не так?

— Просто иди вперёд и ни о чём не думай, — посоветовал ей Стоб.

Плут оглянулся через плечо. В зловещей игре теней он увидел пожилого гоблина, сидевшего на пне и отчаянно размахивавшего кулаками в знак протеста.

Глава восьмая. Восточный Посад

Б кружащемся водовороте сумеречного света неясно вырисовались очертания летучего дерева таких колоссальных размеров, что ворота были прорублены прямо в нижней части его ствола. Оно было похоже на широко расставившего ноги великана, стоявшего поперёк дороги. Здесь кончались Сумеречные Леса и начинался Восточный Посад. Над арочным проёмом обрывалась линия проводов, к которым крепились канаты.

По обе стороны ворот на карауле стояли шрайки.

— Развязать канаты! — грубо скомандовала одна из них, когда Магда, Стоб и Плут приблизились к воротам.

Они не раздумывая подчинились приказу: на подходе была группа дуркотрогов, следовавших за ними по пятам.

— Выход к Центральному Рынку по нижнему уровню! — рявкнула другая охранница. — Верхний — только для шраек. — Её жёлтые глаза злобно вспыхнули. — Смотрите, я вас предупредила!

В голове у Плута начало проясняться, когда странная, давящая на сознание атмосфера Сумеречных Лесов ослабила хватку. Мальчик пытался рассмотреть, что таится во мраке за проходом через летучее дерево.