Анн Плишота - Последняя надежда Страница 18

— Так тебя назвал инопла… э-э… Фолдингот! — воскликнула Окса, показывая глазами на маленькое существо, тихо сидящее по-турецки в глубине комнаты, рядом с футляром для контрабаса.

— Лучезарная — правительница Эдефии, — продолжила Драгомира, пристально глядя на внучку. — Та, в чьих руках сосредоточена вся власть. Только она может общаться с Феями Без-Возраста, божествами этой земли. Вместе с ними Лучезарная наблюдает, чтобы дожди и солнце шли только на пользу плодородию, делая Эдефию именно такой, какая она есть. Или какой она была… Щедрая земля, богатства которой позволяли нам жить в гармонии, изобилии и равенстве. Лучезарная — это та, кто хранит и оберегает равновесие Эдефии, обладает даром управлять светом, теплом, водой… сутью животных, минералов и растений этого мира.

Драгомира ненадолго смолкла. Ее ноздри взволнованно трепетали, глаза затуманились.

— Давненько я об этом не говорила, — пробормотала она, прикрыв веки.

Все присутствующие сидели не шелохнувшись, из уважения к Бабуле Поллок.

Окса, на которую такое почтение произвело сильное впечатление, по очереди оглядела участников этого весьма специфического совета.

Леомидо и Абакум походили на отражение друг друга, замерев со сложенными на коленях руками и задумчивыми от ностальгических воспоминаний лицами. Что же до элегантной Мерседики, она склонила голову набок, тихонько потягивая пальцами с покрытыми красным лаком ногтями кожу на запястье правой руки.

Из всех присутствующих самым взволнованным казался Павел, который сидел рядом с Оксой. Девочка видела только его суровое застывшее лицо и бьющуюся жилку на виске. Он с трудом сглотнул.

И только загадочный Тугдуал казался совершенно безразличным к происходящему. Развалившись в кресле, он совершенно сосредоточился на своем ай-поде, из которого доносился негромкий ритмичный скрежет.

— Бабуля… Значит, ты и есть Лучезарная? — рискнула подать голос Окса.

Сидящий рядом с ней отец замер, а Драгомира молча кивнула. Это подтверждение, безгласное и решительное, только что окончательно определило судьбу их семьи.

— Помнишь тот знак, что был у тебя на животе вчера? — дрогнувшим от волнения голосом продолжила Драгомира.

— Синяк-то? О, кстати, я хотела тебе это показать!

— Знаю, лапушка, знаю… Синяк исчез, верно? И теперь у тебя вокруг пупка знак в виде восьмиконечной звезды, — уточнила пожилая дама.

Окса просто выпала в осадок. Она машинально положила руку на живот, почувствовав сильнейший всплеск любопытства. Любопытства, к которому примешивалось острое беспокойство. Что бы это могло означать?

— Откуда ты знаешь, ба?

— Потому что у меня был точно такой же пятьдесят лет тому назад. Я удостоилась его, так же как моя мама и другие до нас. Но он исчез, когда я стала одной из Беглецов. А сейчас его унаследовала ты, Окса.

— А что он означает, бабуль? Что?

От страха и волнения голос Оксы сорвался. Тяжело дыша, она уставилась на свою бабушку. Сердце девочки сжалось.

— Эта Печать указывает девочку, которой предстоит стать следующей Лучезарной, — выдохнула Драгомира. — И это ты, Окса! ТЫ — БУДУЩАЯ ЛУЧЕЗАРНАЯ ЭДЕФИИ! НАША ДОЛГОЖДАННАЯ…

16. Тайна-О-Которой-Не-Говорят

Драгомира замолчала. Раскрасневшись, она невидяще уставилась в пространство, словно и сама поверить не могла в то, что только что произнесла. Молчание становилось гнетущим. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на Оксе, а совершенно ошеломленной девочке казалось, что ее неумолимо затягивает какой-то круговорот.

Значит, она… королева? Королева невидимой страны, населенной жителями, обладающими сверхъестественными способностями? Потрясающе… Сама мысль о том, что все это может быть правдой, приводила ее в колоссальное волнение. Она? Окса? С ума сойти!

— Но почему вы тут? Что случилось? — выдохнула Окса.

— Нам пришлось бежать, — ответила Драгомира. В ее огромных синих глазах стояли слезы. — Мне тогда едва исполнилось тринадцать. В тот время Эдефией правила моя мать, Малорана, и Печать указала на меня, как на будущую Лучезарную. Мне вскоре предстояло начать обучение…

— Как так — обучение? — перебила ее Окса.

— Править наобум нельзя, особенно в таком возрасте! Этому учатся, и отвечает за эту подготовку действующая Лучезарная. Она правит до тех пор, пока новая Лучезарная не будет готова. И помимо своих многочисленных врожденных талантов, ученица Лучезарной в первую очередь обязана научиться управлять собой.

Драгомира, прервалась, взяв внучку за руку.

— Тебе тоже придется учиться направлять и контролировать свое могущество. Сейчас оно неуправляемо и бессистемно, ты не знаешь ни своей силы, ни возможностей. И, как и всем Лучезарным, тебе нужно пройти инициацию.[4] В Эдефии официальное начало обучения происходило на церемонии, во время которой будущая Лучезарная получала Пелерину. Изготовленная феями, она давала огромные силы, самой важной из которых являлось открытие Портала, позволявшего выйти Во-Вне. Это считалось Тайной-О-Которой-Не-Говорят. Точнее, не говорили. Потому что, к несчастью, моя мать, Малорана, проявила неосторожность. Из-за ее небрежности кое-кто завладел тайной, знать которую должна была лишь она. А как только тайна перестала быть тайной…

Драгомира резко оборвала свое повествование, в ее горле образовался ком. Похоже, воспоминания причиняли ей боль. Ссутулившись, Бабуля Полок, с осунувшимся лицом и со слезами на глазах, тяжело поднялась с кресла, сняла со стены две больших картины, и жестом погасила свет, погрузив комнату во тьму.

— Что она делает? — спросила потрясенная Окса.

— Давай повернемся. Сейчас ты увидишь, как все было, — ответил ей отец.

Драгомира снова села, уставившись на образовавшееся на стене пустое пространство. Неожиданно на нем появилось изображение, такое же четкое, как на экране телевизора, словно глаза Драгомиры превратились в проектор. Окса вскрикнула:

— Ой, мамочки!

— Твоя бабушка обладает даром Оковида, то есть она может проецировать свои воспоминания или мысли, чтобы мы могли их увидеть, — вполголоса пояснил девочке Леомидо.

— То, что я сейчас тебе покажу, — срывающимся от эмоций голосом произнесла Драгомира, — мои самые жуткие воспоминания, воспоминания, которые постоянно меня преследуют. Но смотри, моя дорогая моя, смотри, что тогда произошло…

На стене появилось изображение круглого помещения. Огромного, окруженного прозрачными колоннами, обвитыми пунцовой лозой. Через стеклянный потолок и окна бил яркий свет. В центре помещения, на низком, будто вырезанном из горного хрусталя столике, стояла ваза с большими фруктами.

В глубине удивительной комнаты среди изобилия гигантских растений и цветов возникла высокая женщина в широком развевающемся платье. У нее была благородная осанка и изящная фигура, черные волосы водопадом спадали ей на спину. Внезапно раздались шум и крики. Картинка дрогнула, а потом начал мелькать, словно кадры фильма. И тут Окса поняла, что видит то, что происходило тогда в Эдефии глазами своей бабушки! Она видит воспоминания Драгомиры!

Высокая женщина приблизилась к Драгомире.

— Мама, что это? Что происходит?

Теперь можно было очень хорошо рассмотреть черноволосую незнакомку, бывшую, по логике вещей, Лучезарной Малораной, матерью Драгомиры. Она была очень красива и бледна, в ее глазах стояла паника.

— Оставайся здесь, дитя мое, не бойся!

Дверь резко распахнулась, и в помещение с грохотом ввалились несколько мужчин, расталкивая тех, кто безуспешно пытался их задержать.

— Мы пришли к Малоране… — проревел один из непрошенных визитеров, отшвыривая стражника к стене легким движением руки.

— Осий?! — вскричала Малорана.

От группы отделился приземистый мужчина, одетый в широкие с большими складками штаны и какую-то легкую кожаную броню, закрывавшую туловище. Его холодные глаза взирали на происходящее с пугающей самоуверенностью.

Малорана, похоже, совершенно выбитая из колеи внезапным вторжением, взглянула на юную Драгомиру с бесконечной печалью, а потом направилась к мужчине.

— Осий… Значит, это вы… Вы, первый Служитель Помпиньяка — глава этого заговора! Предатель!

— Почему вы говорите о предательстве? — громоподобно прорычал Осий. — Не забывайте, Лучезарная, это исключительно из-за вашей небрежности я смог узнать Тайну-О-Которой-Не-Говорят!

— Моя небрежность, конечно, имела место, — резко возразила Малорана, — но если бы вы хитростью не выманили ее у меня, ничего бы этого сейчас не было. Действительно, мой самый большой проступок — неосторожность, но также слепое доверие, с которым я согласилась одарить вас знанием, вопреки единодушному мнению Помпиньяка, а также ваши непомерные амбиции, которые и привели нас сегодня к гибели! Поглядите, что вы натворили!