Виталий Мелентьев - Обыкновенная мемба Страница 19

— В основном да. Но иногда, например при подземных работах, нам тоже не хватает энергии… Кстати, ребята, вам никому не показалось странным, что мы так быстро прилетели к экватору?

Земляне переглянулись. На Земле им как-то еще не приходилось летать из своего города на земной экватор. Как люди достаточно образованные и начитанные, они, конечно, понимали, что экватор расположен посередине как Земли, так и Мёмбы и, значит, где-то довольно далеко. Может быть, даже очень далеко. Но сколько до него нужно лететь, они не знали. То ли в школе не проходили, то ли самим им пока не требовались такие знания. И Оэта поняла их и улыбнулась:

— Понятно. Сказали экватор — вы и успокоились. И правильно. Ведь вы не знали, далеко ли от экватора стоит то место, из которого вы вылетели.

— Вообще мы даже вашего… глобуса не видели, — сказал Андрей.

— Или хотя бы карты, — подхватил Виктор.

— Что ж вы, мёмбяне, — строго спросила Оэта у Пепы и Крайса, — даже не познакомили гостей со своей родной планетой? Некогда было?

— Мам, мы же не думали, что так получится. Вот пойдем в клуб, тогда…

— Ладно. Договорились. Но в клубе, боюсь, не на все хватит времени. Так что кое-что я скажу сейчас. Наша Мёмба довольно странная планета. Она раз в десять меньше и нашей старой Планеты, и вашей Земли. Но у нее необыкновенно тяжелая сердцевина. Наши ученые еще не до конца разгадали ее загадку, но полагают, что некогда, в какой-то космической катастрофе, ее сердцевина образовалась только из атомных ядер. А уж потом на них налипли и обыкновенные, не ободранные в катастрофе атомы. Вот почему…

— Простите, — вежливо перебила Валя, — у нас еще не все проходили… насчет атомов.

— Ах, вот что! Ну, это просто… Атом состоит из плотного ядра, вокруг которого вращаются электроны. А между электронами и ядром огромные, по понятиям микромира конечно, расстояния. Если все частицы, что вращаются вокруг ядра, удалить, сорвать, то ядра атомов соединятся в чрезвычайно тяжелый элемент.

Вот почему, хоть Мёмба и мала, сила ее притяжения, сила ее гравитации почти такая же, как и у нас на старой Планете и как у вас на Земле.

— А вы откуда это знаете? — спросил Андрей.

— Это же очень просто! — засмеялась Оэта. — Раз вам на Мёмбе ходится так же, как и нам, значит, у вас на Земле такая же сила притяжения, сила гравитации, как и у нас. А если бы она была больше, вы бы не ходили, а ползали и страдали бы от перегрузок. Если бы она была меньше, вы бы у нас прыгали, как молодые лятуи.

— Как земляне на Луне, — сказал Виктор.

— А что это такое — Луна? — сразу посерьезнела Оэта.

Виктор рассказал о Луне и о том, как на ней побывали и люди, и автоматические аппараты. Оэта сказала:

— Все понятно. У нас, вернее, у нашей Планеты, тоже есть спутник. Даже два. И они тоже бесплодны, и мы решили их не осваивать. Мёмба же дает все необходимое. Очень хорошая планета. Ну, да вы еще познакомитесь поподробней с нею. — Она что-то вспомнила и не очень уверенно добавила: — Надеюсь…

Глава пятнадцатая

Обед по-мёмбянски

Обедали в семье Оэты. Все было как обычно: стол, стулья, салат из всяких пахнущих морем штук, салат из каких-то кисло-сладко-солено-вкусных овощей, первое, второе… И все как-то необычно.

Когда они вошли, как им показалось, в самый обыкновенный дом — двухэтажный с двумя верандами по бокам и широкими зашторенными окнами, — с самого обыкновенного дивана поднялся мужчина, отложил в сторону не то журнал, не то книгу и сказал:

— Здравствуйте.

И все ему ответили: «Здравствуйте», а Пепа, подскочив, еще и чмокнула его в щеку. Следовательно, этот мужчина был самым обыкновенным папой Пепы. Оэта посмотрела на мужа, и тот, кивнув, сообщил:

— Всё на плите.

Следовательно, на Мёмбе было далеко не все обыкновенно. Обед готовил папа. И именно он ждал маму. На Земле, как известно, чаще всего бывает наоборот. И тут все стали садиться за стол. Тоже самый обыкновенный — на четырех ножках, под веселенькой скатертью. И стулья довольно обыкновенные…

Хотя… На вид-то они были обыкновенные, а вот когда на них садились, стулья вели себя как-то странно — они автоматически и совершенно незаметно изменялись. Одни становились чуть ниже, и головы всех сидящих за столом как бы уравнялись, и поэтому все сразу показались как бы одного возраста. Создалось впечатление равенства. Потом стулья немножко изменили свою форму. Спинка Пепиного стула несколько изогнулась и придержала тоненькую Пепу за плечи. А вот стул под ее отцом, наоборот, немного раздался вширь.

Пока длились эти превращения, Пепин папа поколдовал над костюмами землян, и в их скафандрах, вернее, в шлемах образовались отверстия. Значит, можно было есть.

Оэта нажала кнопку под столом, и рядом с ней в стене открылась дверца. Из нее выглянули салаты на подносе. Она расставила их перед каждым обедающим и тут же раздала вилки. А когда морские салаты были съедены (впрочем, салаты съели не все. Валя только поковырялась в тарелке, Андрей съел наполовину, а Виктор подчистил салат полностью: он вообще любил море и все морское), Оэта собрала тарелки и вилки на поднос и отправила их за дверцу в стене.

И тут появились те самые кисло-сладко-солено-вкусные овощные салаты, которые очень понравились и Андрею, и Виктору, и всем остальным, опять-таки кроме Вали. Она поковыряла вилкой пахучую разноцветную снедь и отставила тарелку вместе с новой вилкой. И опять этому никто не удивился: не хочет есть человек — пусть не ест. Не было этих противных разговоров: «Ах, да вы попробуйте! Ах, вы нас обижаете!»

Какая уж тут обида? Не хочется — вот и все.

Но поскольку Крайс, поглядывая на Валю, несколько задержался над своей тарелкой, а Виктор справился с салатом быстро, он и присмотрелся к тарелкам. Они оказались легкими — легче, чем алюминиевые или пластмассовые, и очень тоненькими. И вилки были такими же. Но цвет у них оказался совсем не такой, какой был у тарелок с морским салатом, — розоватый с прожилками.

И вилки и тарелки отправились в окошечко в стене.

Виктор, как и все земляне, искоса и потому вполне прилично поглядывал на это окошечко, ожидая, когда из него появится еще что-нибудь. Но из окошка ничего не появлялось. Оэта выразительно посмотрела на Пепу, и та выскочила из-за стола. Оэта обратилась к Крайсу:

— Крайс, по старой памяти…

Она не успела закончить фразу, потому что Андрей каким-то новым, появившимся на Мёмбе чутьем понял, что она хотела сказать, и сейчас же попросил:

— Разрешите, я ей помогу.

Оэта переглянулась с мужем и кивнула:

— Разумеется…

И Андрей выбежал вслед за Пепой. Валя едва заметно вздохнула и оглянулась на Крайса, который смотрел на нее во все глаза. И тогда Валя снисходительно улыбнулась: дескать, что возьмешь с такого легкомысленного человека, как Андрей.

Однако Виктор всего этого не замечал. Он думал. Дома у него тоже были свои обязанности: ходить за хлебом и молоком в магазин, управляться с пылесосом. Но ни он, ни отец на кухню не допускались. Там владела всем и царствовала мама. Точнее, и отец, и Виктор иногда допускались на кухню как обязательные, но не слишком желанные гости. Там они все вместе ужинали, а обедали и завтракали тоже на кухне, но порознь. И каждый раз выяснялось, что и папа, и Виктор сделали на кухне нечто такое, что не нравится маме. То посуду сложили не туда, куда нужно, то не вытерли за собой стол, то вытерли, но не той тряпкой или неправильно. Бывало и так, что они разогревали то, что нужно было съесть холодным, и ели холодным то, что требовалось разогреть.

А вот в семье Оэты все шло по-другому. Отец что-то там сготовил на кухне, а Пепа должна принести все это, а потом, вероятно, помыть посуду… Впрочем, посуду, может быть, моет Оэта?..

Прикидывая, как все-таки устроен быт в этой семье, Виктор думал, что, когда все в семье делают нечто такое, что нужно всем, это, пожалуй, интересней. А то сидишь и ждешь, когда тебе подадут, когда от тебя уберут… А тебе только и остается, как похвалить то, что ты съел или… Впрочем, «или» здесь не бывает. Ты должен похвалить. Если не похвалишь, мама обидится и начнет ворчать: «Готовишь-готовишь, стараешься-стараешься, а они еще и нос воротят!»

А ведь никто не воротит. Просто иногда что-то там не нравится. Вот и все. А обижать маму не стоит.

И тут появилась Пепа. Вернее, в начале появился столик на колесиках, за ним — Пепа, а уж за Пепой — Андрей. Пепа расставила перед каждым очень красивые, расписные тарелки, совсем как на Земле, и разложила ложки, а Андрей, поднатужившись, поставил перед Оэтой, но посреди стола какой-то сосуд. «Супница», — вспомнил его название Виктор. И Оэта стала разливать суп.

Пепа и Андрей расставили стаканы и кувшины с красной и синей жидкостью. И все ели суп, пили красную солоновато-сладко-кислую воду и кисловато-перечно-ванильную синюю воду. И хотя все было совершенно необычно, но вкусно.

Крайсу не хватило супа, и он сам долил себе в тарелку. Потом Пепа и Андрей собрали посуду, погрузили на столик и отвезли на кухню. А оттуда привезли жаркое и новые напитки: цвета недозревшего лимона, неопределенно-остренький на вкус, и темно-бордовый, очень похожий на наш томатный сок. И снова каждый ел и пил ровно столько, сколько он хотел.