Александр Тюрин - Клетка для буйных. Программируемый мальчик. Страница 19

— Да ну тебя! — возмутилась учительница. — Поумнее бы чего-нибудь придумывал, если уж не желаешь учиться!

— Почему, я все выучил! Надо развести электроды в стороны, а потом крутить ручку. Электроды — это там шарики такие есть.

— Ладно, хватит с меня ваших выкрутас.

Елена Аркадьевна подошла к учебной аппаратуре, решительно цокая каблучками.

— Все смотрим сюда! — комментировала она свои действия. — Токарев, Чернаго, вот электростатическая машина…

Она принялась размеренно вращать резиновую рукоятку, одновременно поясняя: «Заряды накапливаются… здесь положительный, там отрицательный», но через минуту всполошилась:

— А искра? Где же искра?!

Некоторое время она продолжала вращательные движения в ускоренном темпе и наконец бросила это бесполезное занятие. Растерянно наклонилась к самому столу, что-то высматривая.

И вдруг стала пятиться, не меняя согнутой позы.

— Ой, вылезает. — Голос ее вместо звонкого был непривычно сиплым. — Ой, ползет…

Класс ничего не понял.

— Что там, змея? — шепнул кто-то.

— Вспышка спереди! — страшно завизжала Елена Аркадьевна и присела на корточки, закрыв голову руками. Тут наконец стало видно: от учебного устройства, зловеще потрескивая, отделяется светящийся шар, похожий на апельсин.

— Вот так накрутила ручку, — оторопело произнес Алекс.

Шар повисел над столом, затем медленно, на бреющем полете пересек класс по диагонали, вызвав массовое ныряние под парты, и мирно вылетел в раскрытую форточку.

— Дети, вы живы? — слабо спросила Елена Аркадьевна, осторожно выглядывая из-под локтя.

Дети не ответили ей, не до того было: кто сидел под партой, кто, свесив челюсть, смотрел на обуглившуюся форточку и с трепетом ждал возвращения жуткой штуковины.

— Господа, бояться нечего, — внес ясность Хлумов. — Это просто шаровая молния, необъясненный пока феномен природы.

С улицы донесся гулкий хлопок. Стекла задребезжали. Раздались душераздирающие вопли: «Убью! Кто бросил? Руки вырву!» Сидящие под партами трусливо захныкали, а те храбрецы, что успели выбраться, сгрудились возле окон. Толпа юных зрителей разом загалдела:

— Смотри, помойка взорвалась, вся горит!..

— А завхоз вокруг вертится…

— Так это наша молния в мусорный бак ушла!..

— Чего завхоз-то развопился?..

— Да он, наверное, доски для дачи хотел прибрать…

Токарев остался на месте Он весело подумал, глядя на скончавшуюся технику: «Славненький вихрь я выдал. Правда, переборщил маленько…» И тут заметил, что кроме него любопытства не проявляет еще один человек. Точнее, проявляет, но совсем в другом направлении.

Хлумов также оставался на своем стуле и пристально наблюдал за Токаревым. Встретив Сашин взгляд, он улыбнулся и одобрительно покивал головой: мол, вполне тебя понимаю, вполне, еще бы…

…еще бы, первый раз в классе чудо природы случилось!

Как обычно на переменах, наша маленькая компания околачивалась на черной лестнице (конечно, пониже чердака, где дымят и регочут кабаны-старшеклассники), и каждый громко лез со своими объяснениями. Марина растарахтелась, как газонокосилка, еле уняли. Вообще-то она молчунья, ей редко тема подходящая попадается, но тут человека задело за живое. Начала с разных видов шаровых молний, а кончила какими-то «коронными разрядами». Алекс, наоборот, доказывал, роняя слюни, что никакой шаровой молнии не было, просто все вдруг подхватили массовую галлюцинацию. «Ну, помните, — говорит, — в сентябре ведь нам показалось, что Токарев превратился в телевизор? Тоже была галлюцинация!..» Про галлюцинации — это он от врачихи узнал. Он тогда сдуру поделился впечатлениями с папашей, а тот поволок его в поликлинику. Врачиха выслушала Алекса с интересом, а потом начала допрашивать, с кем он клей нюхает…

В общем, что Марина пургу гнала, что Алекс. И самое смешное — стоят нос к носу, дылды, орут друг на друга, вот-вот кусаться станут. Увлеклись не на шутку. Хотя чего спорить? Сказал бы я им правду, так у них мозги слишком правильные. Я поддакивал всем по очереди, Алекса даже похвалил: мол, работай дальше над своей теорией галлюцинаций. Кстати, я и сам до конца не врубился: ну, сломал я машину, а почему из нее вдруг светящийся шар вылез? Надо будет обдумать…

Только Барабану-Жарову было плевать на всякие там чудеса природы. Он никак не мог уняться со своими бутылками — радовался, как четко работает хлумовская лавочка. Бутылки его взяли, все восемнадцать штук, и дали взамен специальный жетон. Барабан был уверен, что сразу после уроков он по этому задрипанному куску картона получит хорошие деньги. На жетоне было зачем-то проштамповано: «Честная Конкуренция», проставлена цифра «18» и стояла аккуратная подпись Хлумова. Ну, игра для шизиков! А я-то думал — у них нормальный бизнес. Достал нас Барабан, тогда я ему посоветовал:

— Слушай, Петя, может, лучше поднимешься к чердаку, похвастаешься перед серьезными людьми из десятого класса? Они любят считать чужие деньги. Сигаретой угостят, а потом…

Тут Хлумов и вынырнул — собственной персоной. Возник неизвестно откуда, тихо, как призрак.

— Чего затормозил? — ласково спросил Алекс. — Лети дальше, щегол, сохранней будешь.

Хлумов не дрогнул. Наоборот, его лицо стало еще приветливее. Он обогнул Жарова и обратился лично ко мне:

— Токарев, нам пора поговорить. Предлагаю отойти.

Все прибалдели. Смотрят стеклянными глазами, как те чучела в музее, то на меня, то на Хлумова. Хотя, что тут такого? Не могу же я отшить человека, который мне вчера жизнь спас… Спустились мы с ним на этаж пониже, будто два корешка. Слышу, сзади фыркать и шипеть начинают — хором яд пускают, друзья мои милые… Легко им живется: ничего не знают и знать не хотят! Ведь рассказывал им пару раз про наступление Системы, да что толку? Посмеиваются: мол, здорово загнул, писатель…

— Как самочувствие? — участливо поинтересовался Хлумов.

Ага, ясно! Хороший намек. Ему повезло, я из понятливых.

— Спасибо, — говорю. — Ты не стесняйся, за мной не заржавеет. Давно хотел подарить тебе диск с уроками древнегреческого языка, его наверняка можно продать за хорошие бабки. Плюс кассету с этим самым древнегреческим, считай что чистую.

Секунду-другую он медлил.

— Токарев, твои мысли приняли неверное направление. На данный момент ты свободен от каких-либо обязательств по отношению ко мне.

Ну, завернул речь, дипломат конопатый! Сразу и не разберешься. А он продолжает в том же духе:

— Если ты не возражаешь, Саша, мы можем перейти к менее формальным, но зато более продуктивным контактам.

— Бутылки с вами собирать не пойду, — с ходу сориентировался я. — У меня на них нюха нет, ты уж извини. Да и бомжи побить могут, это же их бизнес.

— Я про другое. Заходи как-нибудь ко мне в гости — в целях продолжения общения. И вообще, знай, что двери моего дома всегда открыты для такой незаурядной личности, как ты.

Я только рот раскрыл от удивления. Стою и не могу понять: что же получается — он меня к себе в друзья записал? К чему бы это?

Пока я думал, послать его подальше или поблагодарить за доверие, вдруг танцующей походкой подвалила Печкина. Говорит:

— Хлумчик, миленький, не гони. Посмотри, что я принесла.

Достала из своего джинсового ранца большую матрешку и стопку журналов. «Юный демократ» вроде бы. А потом у них пошел совершенно дурацкий разговор. Они начали торговаться почище, чем на базаре. Ладно бы из-за денег! Так нет — за то барахло, которое принесла Печкина, Хлумов ей начислял баллы. Печкиной казалось, что баллов мало, а Хлумов считал, что с нее хватит. Насчет матрешки он даже сказал:

— Вещь, конечно, дорогая, но спросом не пользуется. Я ведь не турист, Лена, мне Россию с любовью вспоминать не надо.

А про журналы выразился еще хуже:

— Их можно реализовать только как макулатуру, поэтому я вынужден оценивать лишь стоимость бумаги.

Послушал я их, послушал и наконец врубился. Оказывается, эти самые баллы нужны Печкиной, чтобы сегодня вечером прийти к Хлумову в гости! Ого! Девочке, значит, и не попасть к нему на прием без подарочков? Ловко придумано… В общем, Лена получила от ворот поворот, пока не найдет что-нибудь поценнее. Тогда она перестала просить, разозлилась и заорала:

— Ты что, Хлум, оборзел?

Тут уж я откололся от них: зачем мне чужие «разборки»? Услышал только, как Хлумов эдак спокойненько объясняет: мол, ты свои баллы уже использовала, прошлый сеанс и так в долг получила, все учтено…

Едрен-батон, что творится! Идут люди в Хлумовскую мафию один за другим. Уже и Печкина — не наш человек, а мы и не заметили. Жаров тоже, похоже, решил продаться. Куда катимся?.. Тут заверещал звонок, и…

…вниз по лестнице хлынул поток отдохнувших бугаев. Зазевавшийся шестиклассник еле вырвался на нужном этаже и вбежал в класс перед носом Марии Теодоровны, чуть не выбив журнал у педагога из-под мышки. Расселись по местам, как обычно: Саша с Мариной, Алекс с Печкой. Только Алекс и Мерецкая общались между собой так, будто Токарев заболел и на уроке отсутствует. Таким образом было выражено общее отношение к любым попыткам тайных переговоров с Хлумовской мафией.