Елена Усачева - Дар мертвой воды Страница 2

– И долго это будет продолжаться? – спросила физичка.

Катя мельком глянула на учительницу, а потом медленно, очень медленно, до ощущения хруста в каждом позвонке, повернула голову к подоконнику.

Она очень боялась, что ей показалось. Что после вопроса учительницы надпись исчезнет.

Но она была. Карандашом. Твердо-мягким. Блекло. По пыльному подоконнику.

Катя зажмурилась, перевела дыхание и взяла ручку.

«Вариант № 1».

Она стала писать условие задачи, краем глаза отмечая, что физичка не уходит, смотрит. Нужной формулы у Катьки, конечно, не было, поэтому она, чтобы потянуть время, стала писать все, что придет в голову. Она вспомнила все буквы греческого и латинского алфавита, вписывала дроби и строила графики.

Увлекшись, не заметила, как учительница отошла от нее. И не просто отошла. Сейчас она двигалась к доске, повернувшись к классу спиной.

Катька локтем навалилась на подоконник, глянула на запись.

Да! Это была контрольная, их вариант.

В жизни она не писала с такой скоростью. Ручка порхала по листочку, цифры становились миллиметровыми.

Быстрей, быстрей!

– Плошка, – взвыла сзади Ириска. Но взвыла уже не голосом, а душой, так что тихий класс даже не шелохнулся.

Катька стукнула локтем по подоконнику. Ириска потянула шею. Катька услышала, как у соседки изменилось дыхание.

– Пять минут! – приговором произнесла учительница. – Заканчиваем!

Пальцы заломило от напряжения. За спиной поскуливала Ириска.

– Сдаем!

Звонок.

Ничего себе, как быстро время пролетело!

Катька вскочила, машинально загораживая подоконник, хотя смотреть на нее было некому, все были заняты: кто-то судорожно дописывал последние строчки, кто-то кому-то подсказывал.

Ириска ахнула.

– Где?

Катька повернулась.

Подоконник был пуст. Слабые карандашные записи исчезли.

Проверила локоть, махнула сзади подолом юбки – могла задеть и незаметно стереть.

Ириска прижимала к себе исписанный наполовину листок.

– Сдаем! – постучала ручкой по столу учительница.

Мгновение Катька смотрела на подругу, а потом крутанулась, подхватила сумку и пошла между партами.

Ириска еще что-то пищала. Но это было неважно.

Катька смело положила свою работу поверх остальных. Физичка выправила стопку, сурово глянула на Катьку.

– Аполлонова! Я тебя пересажу, – грозно пообещала она.

Забыв вдохнуть, Катька выскочила из класса.

Она дрожала, и вместе с руками и ногами дрожали ее мысли.

У нее получилось! Получилось! Она попросила – и вот тебе, пожалуйста! Не было записи на подоконнике! Не было. Появилась. Сама появилась. Сразу после того, как попросила. Мужик шел по дорожке, вот он и услышал.

Аааа! О чем она? Мужик был явно живой, а просила она… просила…

Но все равно сработало!

Катька вдруг поняла, что убегает от кабинета физики. А ведь надо было посмотреть в окно. Почему прежде такого не происходило? Значит, что-то изменилось! Вдруг она обрела силу? И теперь может все! Вдруг ее родители на самом деле не ее родители, а приемные. Настоящие же – волшебники. Только ей об этом не говорят. Случилось же с Гарри Поттером! Может и с ней случиться!

– Стой! – налетела на нее Ириска. – Что это было? Я только половину списала!

– Что было? – Катька сумасшедшим взглядом окинула бурлящий народом коридор. – Что?!

Она рванула обратно к кабинету физики.

– Сказать не можешь? – неслась следом Ириска.

Катька остановилась, чуть не сбив подругу с ног.

– Это значит, что я теперь все смогу! – нервным шепотом произнесла она. – Все! Любую отметку получу! Все учителя у меня вот здесь будут!

Она поднесла к носу Ириски сжатый кулак.

Очень некстати в этот момент мимо прошел директор. Он был высок, худ и лыс. Фома Макарович. Шел по коридору. По центру. Стена справа. Столбы слева. Свет из окон. Свет от ламп.

Катька завороженно смотрела. Тени директор не отбрасывал.

– Что случилось? Это тебе специально написали? Кто?

У Ириски рыжие волосы и сумасшедший взгляд. Не любит физику и химию, круто сечет в русском, часто спорит с учительницей на литературе.

– Шуз, – сообразила вдруг Катька. Покрутилась на месте, думая, где его сейчас можно найти. У них была физика, потом алгебра. А у параллельного? Надо бежать на первый этаж к расписанию.

И Катька побежала.

– Шуз? – пискнула в спину Ириска.

Имя у Ириски, конечно же, было другое, нормальное – Лиза. Елизавета Галкина. Душевное сочетание. Для своих – Ириска. Для не своих тоже. Можно дарить конфеты, она их любит.

– Написал Шуз? – заорала Ириска чуть ли не на весь этаж. – Ты совсем с головой раздружилась? Или у тебя с ним роман?

РОМАН!

Роман!

Роман…

Опасное слово грянулось об пол, заставив замереть находящихся рядом.

А ничего так, милая сплетня только что родилась. Хорошо, что обладатель клички мало кому известен. И даже те, кто знает Дениса Каблукова лично, необязательно посвящены в тайну его второго имени.

Шуз он не потому, что каблук – часть обуви, а обувь по-английски «shoos». А потому, что Денис Каблуков повернут на кроссовках. Если бы он родился в семье миллионера, он бы каждый день приходил в школу в новых кроссовках. И неважно, что в мире может не найтись триста шестидесяти пяти новых моделей. Для него, сына миллионера, делали бы специально на отдельной фабрике.

Впрочем, любая информация не для того существует, чтобы о ней кричали в коридоре на перемене. А потому Катька срочно вернулась и злым шепотом возмутилась:

– При чем тут Шуз! Что ты орешь? Здесь другое!

И сделала страшные глаза. Ириска моргнула. Другой раз моргнула и даже качнулась, но значимостью момента не прониклась.

– Кто-то другой написал?

– Нет!

Катька сжала кулаки. Надо было правильно объяснить. Подобрать нужные слова. Такие… убедительные…

– Я теперь ведьма!

То ли после крика о романе действительность еще не очень пришла в себя, то ли момент такой настал, что всем разом расхотелось шуметь и прыгать, но последние Катькины слова прозвучали по-особенному. Повисели в воздухе, поперекатывались на спинах сквозняков и только потом затерялись среди гвалта.

– Да иди ты! – хихикнула Ириска.

– Я теперь и не такое могу!

Катька вложила в свои слова побольше таинственности. Но с этим ей еще надо было потренироваться. Потому что на лице у Ириски рисовалось недоверие.

– И что можешь? – скривилась Ириска.

Катька подтянула к себе сумку. На данный момент ее вполне устраивало, что вопрос с контрольной по физике решен. Больше пока ничего не хотелось. Она прислушалась к себе. Нет, пусто. И даже не голодная.

– Всё! – искренне соврала Катька. Ириске все равно от такой информации, а ей приятно. Вот что-что, а врать ей всегда хорошо получалось. Если кому надо было сбежать с физкультуры, за советом обращались к Катьке. И придумывала она не банальную головную боль, вывих пальца или внезапно заболевшую бабушку. Тут народ начинал активно помогать в библиотеке перетаскивать книги, искали потерявшийся отчет в кабинете биологии или шли на отбор для участия в хоровом пении. И все это по личной просьбе Фомы Макаровича. Обычно прокатывало.

Заверив одноклассницу, что она ведьма, Катька гордо потопала вниз. Ириска отстала. Не такие уж они были и подружки, чтобы Ириска везде за ней бегала.

Поэтому Катька в одиночестве – если не считать еще человек пятьдесят, что носились туда-сюда по лестнице, – спустилась на первый этаж, миновала мрачный зимний сад.

Мрачный он был не потому, что плохо освещался. Тут и лампочки были такие же яркие, как везде, и свет из окна падал так же, как везде, но все равно сад рождал чувство тревоги. Было в нем что-то такое… Словно он хранил тайну и не спешил ею делиться.

Вот и доска с расписанием. У Шуза сейчас… сейчас… О! Физика!

Опять четвертый этаж. А ей потом бежать на второй, в кабинет алгебры. Ничего себе физкультура!

Катька вновь прошла мимо зимнего сада. Показалось, что жадная монстера восхитительная потянула ей вслед разлапистые ладошки, словно помощи попросила, качнули бесконечными отростками хлорофитумы, глянули недовольно бегонии. Горка крестов – вот как называлось у них это место. А все потому, что у цветов были кондовые крестообразные подпорки.

– Аполлонова, ты собралась заново писать контрольную? – Голос учительницы по физике выдавал утомление. Она была стара, и ей все надоело.

– Я ручку забыла! – пискнула Катька, пробираясь к своему месту около окна.

Конечно, можно было просто так подойти к Шузу в коридоре и спросить про силу кладбищенских желаний. Конечно, можно было сразу от Шуза получить отлуп. Все это было неправильно. С Шузом надо было действовать осторожно. Надо было подобрать нужные слова, настроиться, ни в чем не ошибиться.

Катька прокралась к своему месту – оно еще было не занято. В окне знакомая картинка кладбища. По дорожкам никто не идет. И только около входа неожиданная толпа – человек пять-шесть. Выглядели они как люди, пришедшие на экскурсию.