Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон Страница 2

Вот и теперь она во все глаза смотрела на лисицу и с видимым усилием пыталась сосредоточиться, чтобы понять, что говорит ей Диба.

Занне, видимо, надоело прятаться: она резко выпрямилась и уперла руки в бока, но лисица не только не подпрыгнула от неожиданности, но даже не шевельнулась.

— Смотри-ка, и вправду глаз с тебя не сводит, — сказала Диба.

Занна поймала взгляд лукавых глаз рыжей плутовки, но помимо лукавства в них светились мягкость, доброта и глубочайшее почтение.

Отставшие девочки с живейшим участием наблюдали за происходящим, однако животное, казалось, совсем их не замечало.

…Вдруг раздался звонок, возвещая конец перемены. Девочки растерянно переглянулись.

И тогда наконец лисица ожила. Не отрывая взгляда от Занны, она отвесила ей глубокий поклон. А потом рыжим пламенем метнулась в сторону и была такова.

— Чудеса, да и только, — пробормотала Диба, глядя на Занну.

2

Таинственные знамения

До конца занятий Занна молчала и почему-то сторонилась своих подружек. Наконец они поймали ее в столовой во время полдника, но она потребовала, чтобы ее немедленно оставили в покое; тон ее был столь угрожающим, что тем оставалось только повиноваться.

— Не берите в голову, — сказала Кэт. — Грубиянка, что с нее взять.

— Чокнутая, — продолжила мысль Беке, и девочки демонстративно отошли в сторону.

С Занной осталась только Диба. Но и она поостереглась пока заговаривать с подругой. Просто стояла рядом и задумчиво на нее поглядывала.

После школы Диба подождала Занну на улице. Та, правда, сделав вид, что торопится, попыталась было как-нибудь незаметно проскочить мимо, но не тут-то было. Диба решительно догнала ее и взяла под руку. Занна сердито нахмурилась, но это продолжалось недолго.

— Послушай, Диба… что же это такое происходит? — тревожно спросила она и глубоко вздохнула.

Подруги направились в сторону своего квартала и скоро подошли к Дибиному дому. В квартире, где обитало горластое и шумное семейство Дибы, вечно все ходило ходуном, не смолкал крик и стоял шум и тарарам; это порой раздражало Занну, зато здесь всегда можно было найти укромный уголок для разговора по душам. На улице прохожие, как всегда, провожали девочек долгим взглядом. Забавная парочка, что и говорить: маленькая и кругленькая Диба рядом с худенькой и стройной Занной; к тому же Диба не могла похвастаться особой опрятностью. Непослушные, длинные и черные как смоль волосы она туго перехватывала сзади ленточкой, так что получалось что-то вроде растрепанного конского хвоста, тем более что отдельные пряди умудрялись вырваться на свободу и торчали во все стороны. Белокурые волосы Занны, напротив, всегда были аккуратно и гладко зачесаны назад.

Всю дорогу Занна молчала, хотя подруга донимала ее вопросами, как, мол, та себя чувствует и все ли с ней в порядке.

— Здравствуйте, мисс Решам, здравствуйте, мисс Мун, — пропел, встречая их, Дибин папа, едва они вошли в дом. — Ну и как ваши дела? Не желают ли милые дамы выпить по чашечке чаю?

— Привет, моя рыбочка, — сказала Дибина мама. — Как прошел день? Здравствуй, Занночка, как поживаешь?

— Здравствуйте, мистер и миссис Решам, — отозвалась Занна с улыбкой; ей было приятно видеть радушие Дибиных родителей, хотя это всегда ее немного смущало. — Спасибо, хорошо.

— Оставь ее в покое, папа, — отрезала Диба и потащила Занну в свою комнату. — И не забудь про чай, хорошо?

— Ну, значит, сегодня у деточки никаких новостей, — запричитала Дибина мама. — Даже рассказать нечего своим папочке с мамочкой. Выходит, день прошел впустую, ай-яй-яй! Как ты меня огорчаешь, доченька!

— Все было нормально, — заявила дочь. — Как обычно, неужели не ясно?

Не вставая из-за стола, оба родителя Дибы во весь голос принялись утешать свою бедную дочечку: это ж такое несчастье, ай-яй-яй, ничего в ее жизни не происходит, ничего не меняется, и один день как две капли воды похож на другой! Ну, ничего, детка, вот придет завтра, и тогда, может быть…

Диба закатила глаза к небу и с шумом захлопнула за собой дверь.

Подруги уселись на стулья и какое-то время молчали. Диба достала из сумки косметичку и вдумчиво мазала губы блеском, а Занна просто сидела с отсутствующим видом.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, а, Занна? — раскрыла наконец рот Диба. — Ведь, согласись, происходит что-то очень странное.

— Сама знаю, — угрюмо отозвалась Занна. — И чем дальше, тем странней.

Трудно сказать, когда именно все началось. Но вот уже почти месяц, как они стали замечать, что вокруг творится что-то неладное.

— Помнишь, как я увидела это облако? — спросила Диба. — Оно было так похоже на тебя!

— Это было давным-давно, и ни на кого оно не было похоже, — отрезала Занна. — Есть вещи куда более серьезные. Сегодня вот мы видели лису. Потом, та женщина, помнишь? И надпись на стене. И письмо. Вот о чем надо думать!

Странные события начали происходить еще в начале осени. Как-то раз сидели подружки в кафе. В дверь кто-то вошел, но, занятые своей болтовней, они не обратили на это внимания. И вдруг девочки заметили, что перед их столиком стоит какая-то женщина. Стоит, смотрит на них и молчит. Девочки с недоумением уставились на нее.

На женщине была униформа водителя автобуса, кепку она лихо заломила на затылок так, что было непонятно, как она у нее там держится. Женщина смотрела на них и как-то странно улыбалась.

— Простите, что я прерываю вашу беседу, — сказала она. — Надеюсь, вы не… Честное слово, так приятно встретить вас здесь. — Женщина улыбалась всем девочкам, но обращалась исключительно к одной Занне. — Вы меня простите, пожалуйста, но мне просто очень хотелось сказать вам об этом.

Девочки уставились на нее, разинув рты; немая сцена длилась несколько секунд: никто не в силах был ничего выговорить. Наконец, запинаясь, Занна попыталась что-то ответить, но ее перебила Кэт.

— Что вы сказа-а-али? — спросила она с совершенно обалдевшим видом.

А Диба ни с того ни с сего расхохоталась. Но странное дело: женщина нисколько не смутилась. Она спокойно выдержала паузу и, как ни в чем не бывало, продолжила:

— Шуази! — отчетливо произнесла она; это дикое, ни на что не похожее слово девочки услышали впервые. — Шуази! Мне говорили, что вы бываете здесь, но я, глупая, не верила. А теперь вижу собственными глазами: это чистая правда!

И, еще раз широко улыбнувшись, она повернулась и вышла. Девочки за столиком как-то ненатурально захихикали, стали переглядываться, шуметь, пока официантка не сделала им замечание.

— Ненормальная!

— Дура какая-то!

— Чокнутая!

Этот нелепый случай можно было бы с успехом забыть — мало ли чудаков попадается на улицах Лондона, бывают и почище. Но в том-то и дело, что этим все не кончилось.

Через несколько дней Диба с Занной шагали по Иверсон-роуд, как раз под старым мостом, опоры которого чуть ли не сплошь исписаны любителями оставлять по себе память, в том числе и в виде неприличных надписей.

Диба замедлила шаг, с усмешкой разглядывая некоторые из них. И вдруг — что такое? Сразу над сеткой для голубей, в таком месте, куда и добраться невозможно, не свернув себе шею, ярко-желтой краской было намалевано:

— Ух ты, смотри, еще какая-то Занна! — воскликнула Диба. — А может, это ты сама написала? Да нет, ты бы туда не залезла, куда тебе. А может, в тебя влюбился какой-нибудь великан, а, Занни?

— Заткнись, — отозвалась Занна.

— А что? — не унималась Диба. — Сама же говорила, что ни у кого нет такого имени, Занна, только у тебя! Вот она, слава! Смотри не зазнайся.

После этого случая прошло совсем немного времени, и как раз на следующий день после праздника Гая Фокса,[1] когда весь Лондон пылал и трещал от многочисленных костров и фейерверков, Занна пришла в школу совсем расстроенная.

Когда им с Дибой наконец удалось остаться вдвоем, она вытащила из портфеля листок бумаги и почтовую карточку.

По ее словам, в то утро в дверь их квартиры позвонили. Она открыла и увидела почтальона. Тот и вручил ей это письмо, то есть, ни слова не говоря, просто сунул в руку, повернулся и ушел. Адреса на конверте не было. Занна призналась, что долго думала, показывать письмо Дибе или нет.

— Только, Дибочка, никому ни слова. Поклянись!

«С нетерпением ждем встречи, — прочитала Диба. — Поверни колесо и ничего не бойся».

— От кого это? — спросила Диба.

— Если б я знала сама, не было б так страшно. И марки тоже нет.

— А подпись есть? — спросила Диба. — Ну или что-нибудь такое, чтобы можно было понять, кто его послал? Это что за буква? «Эн»? А вот эта? «Эль»? А вот тут написано, кажется… «он».