Майте Карранса - Избранница Страница 21

— Это ты так думаешь. Они все вместе могут в любой миг ополчиться против нас.

Цицерон удивился, как это Мириор может вести себя столь трусливо.

— Почему их так много? — спросила Луси.

Ее охватил страх, она намеревалась остаться незамеченной среди шумной толпы, которая то расталкивала троицу, то тащила ее за собой.

— Они приглашены на конный выезд. Все хотят поглазеть на это представление, они ждали его семь лет, — просветила их Антавиана.

Цицерон все бы отдал за фотоаппарат. Это явь или сон? Он считал себя оптимистом. Цицерон переживал самый волнующий момент в своей жизни: он бы не увидел всего этого, если бы не познакомился с самой фантастической девушкой в мире.

— Смотри! — Луси указала на мерцающий силуэт замка, окруженный толстой стеной с восемью зубчатыми башнями.

— Замок Кнокма! — пробормотал Цицерон.

— Идем быстрее, конный выезд скоро начнется, — поторопила их Антавиана.

Цицерон представил себе волшебную королевскую кавалькаду, пересекающую подъемный мост замка.

— А это не опасно? — прошептала Луси.

Антавиана заметила, что ее спутники не следуют за ней.

— Давайте, идем же, мы станем такими, как они, и никто нас не узнает!

Марина

В замке царило оживление. Из королевских покоев, куда церемониймейстер Дианкехт провел Марину, она с любопытством взирала через оконные решетки на пеструю толпу, что собралась в стенах замка.

По оружейному двору расхаживали не только дамы и придворные, вассалы и воины, оруженосцы и слуги, но также самые разные существа: уродливые карлики, зеленые пикси, покрытые плесенью, симпатичные лепреконы, ужасные тролли, загадочные эльфы, феи — особи всех цветов, форм и размеров. Они жестикулировали, весело смеялись и с нетерпением наблюдали за тем, как идет подготовка к конному выезду.

Трубадуры и фокусники рассказами и музыкой оживляли томительное ожидание, уличные гимнасты и акробаты доставляли радость самым молодым. Некоторые семейства провели здесь не одну неделю, расположившись лагерем у ворот замка, чтобы не упустить появление всадников.

При свете факелов королевская гвардия сверкала начищенными до блеска доспехами, а глашатаи без устали торжественно сообщали о том, что прибыли дамы и кавалеры-знаменосцы. Все всадники были сыновьями короля и являлись сюда из отдаленных мест, чтобы воссоединиться с Дэйон Сайд. Их встречали восторженными возгласами и каждый новый скакун, который вливался в свиту, был прекраснее прежнего.

Скакуны, с изогнутыми шеями, широкими плечами и трепещущими ноздрями, казались легкими как ветер, они были словно огонь и пламень, сверкая серебряными подковами и золотыми поводьями.

— Идем, не удивляйся ты так, — поторопил Марину Дианкехт.

Марина спустилась с сундука, на который забралась, чтобы полюбоваться забавным спектаклем.

— Простите меня за дерзость. Какие изумительные скакуны, — заметила она с робкой улыбкой, которая получилась очень соблазнительной.

— Ты прощена, — поторопился ответить Дианкехт. — Наша порода скакунов не имеет себе равных, мы выращиваем их в пустотах наших холмов и каждые семь лет на праздник сбора урожая устраиваем конный выезд. Король Финвана выбрал для вас молодую и стремительную буланую кобылицу, вы ее узнаете по золотым копытам.

— Я испытаю большое удовольствие, когда поеду на столь благородном животном, — ответила Марина.

Марина была искренне удивлена. Слова и жесты у нее получались сами собой, их не надо было искать, к тому же они всегда были элегантны и к месту. Никогда до этого вечера она столь часто не делала реверансы, не улыбалась столь выразительно и не опускала ресницы столь изящно.

Стук копий о землю возвестил о прибытии короля.

— Финвана! — воскликнул Дианкехт.

— Финвана! — объявили глашатаи.

— Дорогу Финване! — властно потребовали королевские гвардейцы и глашатай.

— Склонитесь перед Финваной, монархом Туата Де Дананн, — приказал гофмейстер.

Марина почти коснулась лицом земли в столь замысловатом реверансе, будто ее вынудили к этому. Никто ей не говорил, как следует делать этот реверанс, но у нее он получился с первого раза. Чары Лилиан обладали великой силой.

— Встаньте, прелестная милеза, — раздался громкий голос короля.

Марина быстро встала, но не подняла взгляда, уставившись на ковры, устилавшие каменные плиты. Марина видела лишь королевские сапоги из кожи лани, и потому заметила, что у короля огромные ноги.

— Посмотрите на меня! — приказал Финвана.

Марина медленно подняла голову, точно проделывала это всю жизнь, и наконец, устремив взгляд вверх, очаровательно улыбнулась и обратилась к королю, глядя тому в глаза:

— Ваше величество, я перед вами.

Марина заметила во взгляде Финваны эффект, какой производит масло, подлитое в огонь. Король был повержен. Таково было неотразимое действие взглядов и улыбок Анхелы.

Дианкехт тут же обратился к королю:

— Она пришлась вам по вкусу?

Марина не нуждалась в королевском одобрении. Она отлично знала, что тот в ее власти. Как здорово быть Анхелой — все благоговейно падали к ее ногам!

Однако вместо того, чтобы хвалить ее красоту, манеры и обаяние, король выдал довольно банальную похвалу:

— Она фантастична, очаровательна. Оонаг позеленеет от зависти!

И хотя похвала Финваны прозвучала жалко, Марина-Анхела улыбнулась, сделав вид, будто слова короля ей лестны. Она сама устыдилась своего двуличия, когда сказала:

— Повелитель, я не заслуживаю таких похвал.

— Заслуживаете, заслуживаете, мы не напрасно ждали вас так долго. Лилиан получит свое вознаграждение. А ну-ка, покажите мне эти зубки.

Марина, чувствуя себя точно лошадь, открыла рот и ослепила его величество безупречно белым рядом зубов. Возможно, сама она не допустила бы, чтобы с ней обращались как с товаром, но ведь Анхела вела себя безропотно.

— Само совершенство. А сейчас, если не возражаете, порепетируем движения танца.

— С превеликим удовольствием, ваше величество.

И Марина, никогда не ступавшая на паркет танцевального зала, не отличавшая вальс от ча-ча-ча, предложила свою руку Финване, завращалась, точно волчок, не испытывая головокружения, и принялась импровизировать чрезвычайно сложные танцевальные па, в которые вплетались пируэты и множество учтивых реверансов. Все получалось гладко, причем Марина ни разу не перепутала правую сторону с левой и не наступила на ногу королю.

Финвана улыбался во весь рот, он был очарован.

— Она чудесна, она танцует лучше всех при дворе. Оонаг умрет от злости!

Взволнованный Дианкехт спешил прервать монарха, чтобы уточнить протокол:

— Хорошо, а сейчас выслушайте меня. Все подготовлено для вашего приезда. У вас осталось мало времени. Вам придется выйти через парадную дверь, пройти по зеленому ковру, который приведет к вашим скакунам, и сесть на них при поддержке оруженосцев. Затем при звуке рожков вы возглавите конный выезд.

Марина не вздрогнула, не испугалась, не почувствовала удушья или паники. Она не отказалась от столь большой ответственности, а, наоборот, взяла руку, предложенную Финваной, другой рукой приподняла юбку и элегантно спустилась по крутым ступеням, не упав и не споткнувшись.

Вступив на оружейную площадь, Марина была поражена радостным приемом толпы, которая там собралась. Их восторженно приветствовали, осыпали лепестками цветов и горстями риса. Оруженосцы держали под уздцы двух скакунов, которые должны были открыть процессию.

На мгновение, лишь на мгновение Марина вспомнила, что никогда не ездила верхом на коне, и испугалась свалиться ничком, однако мгновенно в ее сознание проникла белая рука и тут же стерла эту отрицательную мысль.

Ловко, точно амазонка, Марина села на буланую кобылу с золотыми подковами, изящно взяла вожжи, потянув их правой рукой, чтобы подчинить себе животное, а левой нежно погладила животное по шее и прошептала ему на ухо:

— Веди себя смирно, красавица.

Скорее всего, если бы Марина увидела себя со стороны, она бы собой восхитилась, как это сделали тысячи зрителей, встретившие ее бурными возгласами.

Под звуки рожков величественная пара — Финвана и Марина — чуть пришпорили скакунов, чтобы те перешли на легкую рысь.

И в это мгновение появилась королева Оонаг.

Рожки умолкли, толпа затаила дыхание, и все взоры устремились к белокурой властительнице, чьи прекрасные, очень длинные волосы ниспадали на бока Айрмид, ее белой кобылы, в гриву которой были вплетены цветы.

Оонаг была надменна и горда, ее голову непререкаемой повелительницы ночи венчала сверкающая диадема из белоснежных лепестков.

Все умолкли после того, как увидели спутника королевы. На белом как снег коне сидел молодой человек с огненно-рыжими волосами и голубыми глазами, напоминавшими горные озера.