Дмитрий Емец - Пришельцы из холодильника Страница 22

– Эй, друг, поосторожнее! Не дрова везешь! – закричал Пельмень после того, как его особенно чувствительно шарахнуло о борт.

– Попрошу воздержаться от замечаний! Согласно пункту «а» параграфа три, запрещено отвлекать пилота во время движения! – немедленно откликнулся зонд по внутреннему микрофону.

Только сейчас мы вспомнили, что зонд, как и Лелик, тоже обладает искусственным интеллектом.

– А ну, не тряси! Хочу и делаю замечания! – вспылил Пельмень, когда нас еще несколько раз швырнуло из стороны в сторону.

– Ах так! Тогда, согласно пункту «в» параграфа четыре, я вас высажу! Мне запрещено брать на борт пассажиров. Это меня Лелик уговорил с вами связаться. Ну ничего, я ему припомню! – упрямо заявил зонд и стал открывать люк.

Сообразив, что он собирается зашвырнуть нас в открытый космос, все мы испуганно завопили. Зонд весело залязгал всеми деталями своего корпуса. Оказывается, это он шутил.

В конце концов, преодолев упрямство зонда, мы уговорили его совершить посадку на планету.

Зонд долго отнекивался, собирался гоняться за какими-то метеоритами, но потом все же выбрал место и опустился в лесную чащу. Удивляясь, что остались живы, мы выбрались наружу и увидели, что стоим среди красных сосен на берегу какой-то речушки. Ветерок лениво шевелил высокие травяные стебли и светлые цветы, похожие на пастушью сумку. В прошлый раз такого растения не было, и я вскользь даже подумал, что его не хватает. Неужели планета успела уловить мою мимолетную мысль? И я еще раз поразился планете Воображения, на которой все мечты становились явью.

И вот о чем я подумал. Интересно, как долго наши фантазии будут сбываться и не случится ли, что, прилетев сюда, люди все испортят и населят планету кощеями, упырями, ведьмами и другими мрачными порождениями своих кошмаров? Надеюсь только, что к тому времени планета научится различать, что хорошо и что плохо. А пока планета была совсем новенькая и наивная и с восторгом воспроизводила все, что могла.

Зонд сразу взвился в небо и улетел, крикнув, что прилетит когда-нибудь потом, когда ему позволят параграфы два, двенадцать и сто двадцать четыре. В чем состоят эти параграфы, мы не знали, да нам это было и неинтересно, – во всяком случае, желанием связываться с зондом снова мы не горели.

– А где мои папусечка с мамусечкой? – спросила Дискетка, мигом сориентировавшись на новой планете. Мы не пробыли здесь и пяти минут, а она уже ухитрилась сплести венок из одуванчиков и надеть его себе на голову.

– Вон в той стороне, но придется долго топать. – Пельмень взглянул на компас, вделанный в корпус его наручных часов. К слову сказать, в моих часах такого компаса нет, а на его месте расположен простенький приемник, принимающий всего-навсего полтора миллиарда программ.

– Долго – это сколько? – уточнил я.

– Километров сто на северо-восток.

Я озадаченно почесал лоб. Сто километров по чаще – это по меньшей мере двадцать часов пути, а провести в дороге столько времени мало кому улыбается. Пообещав при случае поквитаться с зондом, зашвырнувшим нас в такую даль, я отправился вслед за Пельменем и Дискеткой.

– Куда идем мы с Пятачком – большой, большой секлет! – громко распевала сестра, маршируя впереди всех.

Это было странное, очень странное ощущение – идти по лесу недавно открытой планеты. Во всем присутствовал отпечаток той сказочной, нереальной новизны, которая бывает, когда берешь в руки только что полученный, еще завернутый в оберточную бумагу подарок. Все было первозданно и прекрасно. Лишь однажды, когда, услышав треск, мы затаились, мимо нас неторопливой рысью проскакал кентавр. Он напевал себе под нос какую-то песню, и вид у него был вполне освоившийся. Видно, он уже не чувствовал себя на планете чужаком и не испытывал благодарности к нам за то, что мы его придумали.

Часа через два Дискетка стала уставать и принялась фантазировать, как было бы отлично, если бы нас подвезла на своих крыльях какая-нибудь птица.

– Тут просто птицей не обойтись. Здесь нужна очень большая птица! Нечто вроде вымершего кондора с восьмиметровым размахом крыльев, – сказал обстоятельный Пельмень.

Вскоре мы вышли на небольшую полянку и, решив отдохнуть, прилегли на траву. Мои глаза были закрыты, и поэтому я даже не увидел, а скорее почувствовал, что на солнце упала тень. Решив, что это туча, я стал нетерпеливо ждать, пока она проползет, но тут Дискетка простодушно сообщила:

– Это не туча. Это наша птичка!

Не понимая, о чем она говорит, я открыл глаза и заорал от ужаса. Сверху на нас пикировало громадное крылатое чудовище, напоминающее одновременно кондора и птицу Рок из «Тысячи и одной ночи».

Мы попытались удрать, но было уже поздно, и мгновение спустя мы все втроем свисали из ее когтей, вцепившихся нам в скафандры.

– И кто тебя за язык тянул! – прохрипел я, обращаясь к Пельменю.

Разумеется, надеяться на то, что птичка прилетела, чтобы подбросить нас, было чистейшей утопией. Скорее всего, извлеченный из небытия нашей фантазией, кондор схватил нас, как свою первую добычу, и нес теперь к скалам, чтобы расклевать и раз и навсегда убедиться, что люди – существа вполне съедобные.

Правда, надо признать, что по счастливому стечению обстоятельств кондор полетел в нужную нам сторону. Мы провели в воздухе около часа, а потом, заметив сверху, как блестят крылья нашего планетолета, я изо всех сил вцепился птице в бок, вырвав у нее несколько перьев. Скорее от неожиданности, чем от боли, кондор разжал когти, и мы полетели с десятиметровой высоты. Тут нам повезло еще раз, потому что вместо того, чтобы разбиться, мы спружинили о ветви столетней сосны и бултыхнулись в заросший ряской пруд.

Когда мы выбрались из пруда и выудили Дискетку, первым, кого мы увидели, был Коробок. Он сидел на берегу и забрасывал удочку. Мы ожидали, что он будет ругаться и ахать – ведь не каждый же день дети на его глазах падают с десятиметровой высоты, но Коробок отнесся к нашему появлению совершенно спокойно. Кажется, он был даже недоволен, что мы, свалившись в пруд, распугали ему всю рыбу.

– Никому не говорите, что видели меня на рыбалке! Договорились? – попросил он, наблюдая, как я отряхиваю ряску.

– Почему? – спросил я.

– Видишь ли, Митрофан... Меня послали делать анализ грунта, а я закатился на рыбалку... Кстати, как вы здесь вообще очутились? Вы же должны быть на «Кашалоте»?

– Это долгая история. Если совсем коротко, то нас уронила птичка, которую мы сами же и нафантазировали. – Прыгая на месте, Пельмень поочередно выливал воду из ушей.

Неодобрительно взглянув на нас, Коробок покачал головой:

– Птичку я и сам видел. А из звездолета вы зачем выбрались?

– Мы залезли в зонд и катапультировались.

Коробок поднес крючок к своему речевому динамику, будто хотел поплевать на червяка. Внешне червяк был самый обыкновенный, такой же, как и на Земле. Робот забросил удочку и уставился на поплавок.

– Думаю, вам влетит по первое число! Конечно, не от меня. Я буду сохранять нейтралитет, – сказал он.

– Деда, мы не плосто так катапультиловались. На «Кашалоте» объявились туманники! – воскликнула Дискетка.

Но робот ее не расслышал. Дело в том, что поплавок резко ушел под воду, и он дернул удочку.

– Клюет, клюет! – закричал Коробок, вытаскивая на берег свою добычу.

Мы все уставились на крючок, рассчитывая увидеть там рыбу, но, к нашему крайнему изумлению, там был лишь раздувшийся, потолстевший червяк, похожий на проглотившую добычу змею.

– Ну и ну! Рыбалка отменяется. Кто бы мог подумать, что здесь не рыбы едят червей, а червяки – рыбу! – уныло сказал Коробок.

2

Вскоре мы были уже в лагере. Не все отнеслись к нашему появлению так же спокойно, как Коробок. Репка и Яичница хотели даже упасть в обморок, но, подумав, ограничились дружным аханьем.

Нас несколько раз заставили пересказать историю о нападении туманников, и каждый раз все пугались, когда мы переходили к сцене побега и катапультирования.

– Вот так штука! Выходит, туманники все время прятались на нашем корабле! Ну, попадись они мне! – воинственно пролязгала Репка.

Из ее корпуса выдвинулось дуло бластера, и я подумал, что, если будет нужно, старушка себя еще покажет.

Мы стали совещаться, разрабатывая план действий. Вопрос, как нам поступить, не поднимался: всем было ясно, что нужно сражаться. Проблема была в самой тактике наших действий: принять ли бой здесь, на планете Воображения, или вернуться на звездолет и встретить врага там?

Пока мы спорили, что нам предпринять, Морж вызвал по лазеропередатчику «Кашалот».

– А, вот и вы! Наконец-то! – радостно откликнулся Лелик. – Я бы и сам с вами связался, но пришельцы разворотили мой передающий блок. Хорошо еще, что я вовремя притворился отключившимся, а то мне бы была крышка.

– Где они сейчас, на борту?