Дмитрий Емец - Муравьиный лабиринт Страница 22

Рина закричала на него, толкнула коленями. Гавру это не понравилось. Обычно с ним обходились вежливее. Он с недоумением встряхнулся и, вспомнив, как видно, что в помещении остались недоеденные банки, попытался вернуться. Рина в панике укусила Гавра за ухо, потому что на толчки коленями он не реагировал, а шпор у нее не было. Тот очень обиделся и, поджав уши, стал стряхивать Рину крыльями, высоко задирая их.

– Что ты делаешь? Что он делает? Вы что, взбесились? – заорал Гамов и, выскочив вслед за Риной, наклонился, выцеливая кого-то из арбалета.

Спасаясь от выстрела, темная фигура метнулась под защиту навеса. Две повисшие в небе гиелы углядели Гавра и стали пикировать на него со стороны пятиэтажки. Гавр жалобно взвизгнул и прыгнул вперед. Он удирал вдоль земли, бестолково хлопая крыльями и пытаясь перейти на бег. Только сейчас Рина вспомнила, что не взяла с собой ни одного гамовского арбалета, и хорошо сделала. Вылетела бы из седла. Гавр метался из стороны в сторону, как обезумевший заяц. Сейчас он больше походил не на гиелу, а на молодую собаку, которая несется, поджав хвост.

Преследующие гиелы были совсем близко, но им мешали электрические провода, под которыми несся Гавр. В одно мгновение он взбежал по куче снега на крышу киосков, а оттуда, как белка, перескочил через заборчик парка игольного завода. Замелькали деревья. Одна из гиел задела крылом ветку и, сбросив всадника, боком пропахала снег. Заметив, что впереди открытый участок, Рина толкнула Гавра коленями, и он, впервые послушавшись, взлетел.

Она оглянулась. За ней, цепко держась в седле, несся невысокий, ладно скроенный, легкий в кости, берсерк, с которого ветром сорвало шапку. Арбалета в его руках не увидела, но вот топорик он держал прижатым к луке седла. Гавр быстро набирал высоту, но и преследующая его гиела не отставала.

Прежде, чем скрыться в тучах, Рина услышала негромкий хлопок: кажется, Гамов все же выпустил в кого-то болт. Еще через некоторое время Рина краем глаза увидела вспышку, но не красноватую, а бело-желтую. Принц красоты, он же скрипач, он же гимнаст, он же однолюб, телепортировал куда-то вместе со своим насморком.

Поначалу Рина особенно не напрягалась. Берсерк не так уж ее и дожимал. Только заставлял все время набирать высоту и подрезал небо со стороны ШНыра. То есть не пускал обратно, но вместе с тем и не особенно наседал. Гавру легко удалось оторваться от преследующей гиелы метров на тридцать, от чего у Рины создалось впечатление, что ее гиела значительно резвее.

Показывая берсерку, с кем он связался, она позволяла Гавру «мудрить»: делать бочки, петли, резкие повороты. Ей казалось, что и берсерк сейчас начнет повторять то же самое, но его гиела летела спокойно и ровно, точно берегущий силы старичок на утренней пробежке.

«Ага! – торжествовала Рина. – Ну что, видел? Вот тебе змейка!.. Вот еще змейка! Ну-ка, Гаврик, а теперь спираль! Покажи ему! Хм… А вообще-то странно, что он до сих пор не отстал!»

После очередного красивого маневра Рина оборачивалась и с удивлением обнаруживала, что берсерк никуда не делся, а упорно висит на хвосте, хотя, быть может, и подарил ей еще два-три метра.

Внезапно седло под Риной «заиграло» и стало сползать набок. Она торопливо выправила его, завалившись в другую сторону. Неужели подпруга ослабла? Вроде хорошо затягивала! Пытаясь сообразить, в чем тут дело, Рина увидела на коже у Гавра желтоватую пену. Вспотел, что ли? Вот седло и скользит! Зубами стянув с руки перчатку, Рина недоверчиво провела по спине гиелы ладонью. У седла шерсть намокла, стала липкой, точно кто-то обрызгал ее жидким мылом. На перепонках крыльев ближе к дальним краям, где кровь циркулировала медленнее, появилась белая изморозь, вроде тонкой ледяной пленки. Это изморозь сказала Рине больше, чем пот и пена. Гавр устал, его сердце уже не вытягивает обогрева крыльев. Молодость и недостаточная тренированность дают о себе знать. Он потел, но и мгновенно охлаждался на ледяном ветру. Скоро Гавр уляжется в снег и уткнет морду в лапы. Отдыхать!

Тут только Рина осознала, насколько мудрее повел себя берсерк. Его гиела осталась свежей. Более того, она отогнала Гавра километров на пятнадцать от ШНыра. Рина запаниковала, опять начала вертеть головой, но уже без прежнего торжества, без выражения «знай наших!». Берсерк висел на хвосте как приклеенный. Топориком не размахивал. Маленький, легкий, он не кичился этим, а припадал к шее гиелы, стараясь не создавать дополнительного сопротивления воздуху. И даже в этом он был мудрее Рины, которая то и дело поворачивалась, тянулась якобы за шнеппером, делала страшное лицо и всячески пыталась внушить берсерку, какие они с Гавром грозные.

Берсерк не возмущался, их грозности не оспаривал, однако в его прижатом к седлу топорике было что-то неотвратимое. Рине стало бы легче, если бы он размахивал им и вопил. Она поняла, что ее переиграли. Все это время берсерк сознательно поощрял ее делать глупости, чтобы она поскорее вымотала свою гиелу. Стало обидно до слез. С каждым новым взмахом крыльев берсерк приближался. Он все еще немного проигрывал по высоте, но Рина понимала, это уже мало что решает. Гавр так вымотался, что сейчас сам отдаст ему высоту, когда ледяная пленка доползет до середины крыла.

«Почему я не взяла у Гамова арбалет? Хотя бы тот, маленький!.. Могла бы в карман сунуть! Не выпал бы!» – в очередной раз обернувшись, подумала Рина.

Беспомощное выражение лица выдало ее. Берсерк ухмыльнулся. На секунду он оторвал от луки седла свободную от топорика руку и контактами электроповодьев показал в сторону Кубинки. Рина мотнула головой. Берсерк дрогнул плечом и показал ручку топорика. Вот и весь выбор. Все понятнее понятного.

Перчатку, которую Рина сняла, но так и не надела, вырвало ветром. Ну и пусть, не нужна. Рина ей даже позавидовала: вот упала перчатка и никто за ней не гонится. Свобода! Гавр летел все медленнее. Она потрогала его шею. В прошлый раз та была горячей и влажной. Теперь тоже влажной, но уже холодной. Мыльная пена, покрывавшая холку, опадала. Местами начинала даже застывать. Это было хуже всего. Сердце Гавра не вытягивало, он терял тепло. Рина заметила, что и дышит он уже не носом, а через рот и всей грудью. Скверный, очень скверный знак!

Теперь берсерк летел точно под Риной, только метра на два ниже. Свешиваясь вниз, она видела четкий силуэт его гиелы. Страшно не было. Не верилось, что она может погибнуть. Люди занимаются каким-то общим, сближающим их делом: вместе летят на гиелах. Может, они и не друзья, но все равно привыкли друг к другу. Потом один вдруг берет и бьет другого топориком по голове или по шее. Причем без злости, просто из рассудочного осознания, что так надо, что ему так велели. Это схема казалась Рине нелепой и в сознание не вписывалась.

«Нет, он меня не тронет! – успокаивала она себя. – Он давно мог выстрелить, а ведь он даже не…»

Внезапно Гавр дернулся, и его стало заваливать набок. Он отчаянно загребал левым крылом, но все равно проваливался. Рина увидела в перепонке крыла, там, где та примыкала к кости, большую дыру. Сквозь нее отчетливо был виден берсерк, опускавший руку с какой-то серебристой подковой.

Арбалет! Она даже не видела, когда берсерк его вытащил. Первая мысль Рины, что он промахнулся, но с двух метров не промахиваются. Целью была именно перепонка крыла, причем берсерк явно знал, что делает. Гавра заваливало в воздухе все сильнее. Стараясь удержаться, он вообще перестал работать правым крылом, только левым. Его начало вертеть на месте. Скорость резко упала. Он перешел на планирование и начал быстро терять высоту. Берсерк на своей гиеле скользил вокруг, точно легкий катер вокруг тонущего корабля.

У Рины не было времени размышлять, почему он не пускает в ход топорик. Ветер срывал ее с седла. Она отчаянно удерживала Гавра. Потом ее вновь начало куда-то заваливать, завертело, и она вдруг увидела, что пробитая болтом перепонка расползается в сторону, противоположную кости, к разветвлению тонких косточек и жилок. Гавр уже не планировал, а отвесно падал. Обледеневшие крылья сослужили ему плохую службу.

По вытянутому лицу берсерка, мелькнувшему где-то рядом, Рина поняла, что он и сам не ожидал таких последствий своего выстрела. Действуя строго по технике воздушного боя, он хотел заставить Гавра сесть, но не учел степени обледенелости крыльев и того, что перепонка, утратившая от мороза эластичность, начнет расползаться от ветра.

А потом берсерк вообще исчез. За падающим Гавром ему не угнаться. Внизу было поле – бело-синее, залитое луной. Оно стремительно вращалось вместе с Гавром и вот-вот должно было остановиться, слившись с ним воедино. Скорость нарастала. В какой-то момент она стала как на пеге, когда уходишь в нырок. Рина ясно осознала, что не просто разобьется, а буквально разлетится о мерзлую землю. Страха по-прежнему упорно не испытывала, а только крайнее недоумение. Неужели все может быть так плохо? Сейчас и здесь? Со мной?