Анна Устинова - Рыцарь московской принцессы Страница 22

Если первая картинка страшила, то эта была совершенно обыденной, чтоб не сказать – ординарной. Самая рядовая черепаха, таких в зоомагазинах сотнями продают. Вела она себя тоже не слишком оригинально. Большое дело – кусок от цветка отъесть! Или Белка ему наврала, что эти зеркала исключительно что-то важное показывают.

Хотя… Мысли мальчика потекли в другом направлении. Черепаха ведь считается символом мудрости. Или это вообще Белкины проделки? Научилась управлять зеркалами и показывает ему, Егору, какой он дурак? Но он тут же отмел подозрение. Не в характере Белки париться понапрасну, она ему бы в лицо все высказала.

Мальчик снова посмотрел на зеркало. Возможно, последует какое-нибудь дополнение. Но нет. Зеркала «молчали» и как-то даже незаметно расступились, отошли друг от друга, разомкнув круг.

К Егору подпрыгнул Лягух.

– Ты что-нибудь понял? – осведомился у него мальчик.

– Квак! – Тот запрыгнул ему за пазуху.

Недоумение мальчика было столь сильно, что пересилило страх, владевший им все это время. Проход между зеркал был открыт. Ближайший коридор зазывно темнел совсем рядом.

– Попытка, как говорится, не пытка, – пробормотал Егор и, выхватив из кармана фломастер, шагнул вперед между зеркалами.

В лоб что-то ударило. Из глаз посыпались искры. Егор растянулся на полу. Не от удара – он был не настолько силен, чтобы свалить его с ног, – а стремясь таким образом выиграть хоть крупицу времени у неизвестного противника. Вокруг все было тихо. Мальчик осторожно поднял голову.

Прямо перед его носом в воздухе завис блестящий металлический шарик. Старый знакомый! Егор захлебнулся от радости.

– Привет! Откуда ты? – У него даже голос предательски дрогнул.

Шарик весело запрыгал по полу, ткнулся в Егора, отлетел на некоторое расстояние и застыл, приглашая себя догонять.

Мальчик последовал за ним. Шарик, без колебаний выбрав один из коридоров, полетел по нему вперед.

Несколько поворотов, и Егор столкнулся лицом к лицу, а верней, лицом к мордочке с совершенно разъяренной Белкой. У нее даже шерсть от гнева стала какой-то огненно-рыжей.

– Слава грецкому ореху! Нашелся наш хитрогений! Смекалка – наша профессия, да? Генератор идей! Воплотитель великих замыслов! Да тебе только… – Она шумно перевела дух. – Кружок самодеятельности тебе надо организовать под названием «Заблудись в лабиринте»! Ноги есть, ума не надо! Удивляюсь, как тебя вообще не слопало с потрохами! Я-то, наивная, тороплюсь к нему, полагаю, сидит наш мальчик там, где его оставили. Как бы не так! Ты же у нас не простой, а с задатками лидера! Сам всегда на ежа садишься, чтобы проверить, насколько сильно он колется. Верить кому-то на слово – не для нас. У нас своя голова на плечах имеется. Только еще иногда полезно, когда в голове есть мозги, а в них – хоть одна извилина! Зачем нам какую-то Белку слушать! И не учит нас ничего. Один раз едва не пропал? Плевать! Мы еще раз попробуем. Авось куда-нибудь провалимся. Нам ведь до остальных дела нет. Пусть сбиваются с ног да ищут. Зато мы острые ощущения получили. Будет потом что вспомнить долгими зимними вечерами. Вот какие мы смелые! Ничего не боимся!

– Белка, ты не совсем права, – начал оправдываться Егор. – Я в этот раз сперва хорошо подумал. – Вот, – продемонстрировал он ей фломастер. – Приготовил заранее звездочки ставить, чтобы не заблудиться. Но лабиринт меня путал. Он стены специально менял. Потому я обратно к тебе и выйти не смог.

– Ну, замечательно! – с большой иронией воскликнул зверек. – Всегда виноват кто-нибудь другой. Лабиринт, фломастер…

– Фломастер не виноват, он нормально работал.

– Думаю, он тебе очень благодарен, что ты хоть его не обвиняешь, – хмыкнула Белка. Видно было, что гнев ее уже проходит. – Ладно, идем, балаболка. Нашли тебя – и то орехи. Зоя там уже ждет не дождется.

Шарик нетерпеливо кружил вокруг них.

– Он-то откуда? – полюбопытствовал Егор, когда они двинулись дальше по лабиринту.

– Из одного сосуда. Встретились наверху, к твоему счастью. Иначе рыскать мне здесь одной до потери пульса. А он вот мигом тебя нашел. Вовремя вернулся с задания.

– Какого? – полюбопытствовал мальчик.

– Не твоего ума дело, – сердито цокнул зверек. – Шевели копытами. Гораздо полезнее, чем задавать лишние вопросы.

– Белка, – робко начал Егор. – А можно еще вопрос? Вот только не знаю… лишний он или нет?

– Ты спроси, а я отвечу!

Егор рассказал ей про оба видения в зеркалах. Белка внимательно выслушала и, хмыкнув, умолкла, ни намеком не разрешая недоумения мальчика.

– Знаешь, давай-ка с тобой договоримся. Зое про то, что видел, пока не надо болтать, – наконец, после длительной паузы, процедила она.

– Почему?

– Времени сейчас нет на объяснялки, – нахмурился зверек. – Придет срок – узнаешь.

– Ты мне скажи хоть одно: это прошлое или будущее? – не унимался Егор.

– Тоже сам разберешься. Каждому ореху свой сезон. Запасись терпением. А у Зои сейчас проблем и без твоих картинок хватает.

Лабиринт кончился. Вверх вела крутая лестница. Шарик и Белка с пружинистой легкостью запрыгали по ступенькам. Егор тяжело и устало карабкался вслед за ними. Лестница казалась ему бесконечной. Все же в результате и она кончилась, выведя путников в темный сырой подвал, полный каких-то разнокалиберных труб, тянущихся в разных направлениях. В дальних темных, покрытых грибами плесени углах сопело и булькало. Тянуло затхлостью и годами слежавшейся прелой грязью.

– Где мы? – спросил Егор.

– На старой насосной станции, – скороговоркой бросила Белка. – Перед тем как выйдем, возьмешь меня на руки. Ну, вроде как я твой ручной зверек. Шарик, ко мне!

– В какую сторону шевелить копытами?

– Выходишь. Поворачиваешь направо. Шуруешь по улице до перекрестка. Потом налево. Пересекаешь проезжую часть. Там вывеска «Эйфория». Огибай здание и входи с черного хода. Не туда свернешь – я тебя поправлю, – угрожающе добавила она. – Твое дело слушать ухом, а не брюхом.

Мальчик отворил скрипучую покоробившуюся дверь, выкрашенную полуоблупившейся грязно-коричневой краской, и зажмурился от яркого солнечного света.

Еще шаг, и он вышел на улицу. Небольшой зелененький двор, окруженный постройками из красного кирпича. И – ни души. Он выбрался сквозь калитку на довольно оживленную улицу. Огляделся по сторонам. Здесь он еще никогда не бывал. Похоже на его собственную Москву или нет? Трудно сказать. Свой район Егор знал неплохо. В нем точно такой улицы не было. Однако она вполне могла оказаться в любом другом. Смесь двух-, трех– и четырехэтажных старинных домов с современными многоэтажками.

Мимо него шли люди. Такие же могли ходить и по его Москве. Разве что здесь они были одеты попричудливей. И машины такие же. Ни колесниц без лошадей, ни низко пролетающих дирижаблей… Главное, тот же набор марок, что у Егора дома.

Или они и вышли в его Москву, а Белка просто об этом не подозревает? Либо, наоборот, знает, но от него скрыла. Автобусная остановка. На ней – карта маршрута. Отличная возможность выяснить, где они находятся.

Увы, ни одного знакомого названия. Белка, лягнув его лапой в бок, зло прошипела:

– Опять застрял? Кому было сказано: двигайся строго по маршруту.

Егор вздохнул и, достигнув перекрестка, двинулся налево. Несколько метров спустя Белка вновь угостила его тычком в бок. Настала пора пересечь улицу. Егору сразу бросилось в глаза старинное здание с пышной колоннадой в классическом стиле. Над бело-розовым, как взбитый крем, портиком горели золотые буквы: «Эйфория». «Что, интересно, за эйфория такая? – тут же начал гадать мальчик. – Похоже на торт со взбитыми сливками. Может, супер-пупер-кондитерская?» Он шумно глотнул. Кусок торта был бы сейчас совершенно не лишним. Впрочем, даже простой кусок хлеба – тоже.

Достигнув противоположной стороны улицы, он заглянул в большое окно, но поди разгляди что-нибудь сквозь опущенные жалюзи.

– Ты шевелиться собираешься или навек тут решил остаться статуей и тупо глазеть? – цокнула на его руках Белка. – Сказано тебе уже ведь: возле парадного хода нам делать нечего. Ты не клиент. И я как-то тоже под их категорию не подхожу. Марш за угол!

За углом, а точней, за двумя углами (поворачивать Егору пришлось два раза) оказался дворик, весьма запущенный и неопрятный. Полная противоположность фасаду. Видно, сюда клиентам «Эйфории» заглядывать было без надобности, и владельцы заведения по сей причине не тратили сил на его очистку, считая это делом совершенно зряшным.

– Опять тормозишь! Звони в дверь! – снова тыркнула Егора Белка.

Дверь, выкрашенная в тот же мерзко-коричневый цвет, что и на насосной станции, ободралась, облупилась и выщербилась, особенно снизу – то ли коты в нее каждый день царапались, то ли собаки. А может, обслуга пинала ее от души ногами, вымещая таким манером свое недовольство хозяевами.