Дэвид Фарланд - Мыши и магия Страница 22

— Ну, я тоже кое-чего видел, — неопределенно признался посетитель. Голос его звучал хрипло и испуганно, словно ему на самом деле не хотелось об этом говорить. — Четыре дня назад я встретил там горную овцу. Только голова у нее была — как у маленькой девочки. Хорошенькой такой девочки, волосики белокурые, глазки карие, как у лани. Я уже взял ружье и хотел было в нее выстрелить, а она только смотрит на меня и улыбается и малину жрет с куста прямо ртом.

Дэйв озадаченно уставился на бедолагу-траппера и на всякий случай втянул носом воздух на предмет наличия в нем винных паров.

— Знаешь, — сказал он, — может, это вроде как полукровка. Ну, скажем, гибрид этого самого дурацкого крота с дикобразом.

— Ага, может такое быть, — согласился с ним охотник.

— Бывают же такие странные вещи в мире, — продолжал развивать мысль Дэйв. — В прошлом году охотники на лис в Айове подстрелили зверюгу, которая выглядела, ну совсем как кролик, только с огромными клыками. Они его застали за пожиранием овцы.

— Или той девчонки в Бразилии несколько лет назад, — подхватил радостно его собеседник, — которая пошла купаться в пруду, а потом возьми и…

— …роди полуребенка-полулягушку, — закончил за него Дэйв, тщетно стараясь прогнать картинку, которая навязчиво стояла у него перед глазами, — жалкое создание с перепонками между пальцами на руках и ногах и с огромными молочными глазами. Говорили еще, что язык у него был длиной с ремень.

— Да-а… — протянул охотник, тоже, должно быть, что-то вспомнив. — Что-то с ним сталось?

Дэйв цыкнул зубом.

— Ну, я слышал, он научился квакать.

— При таком отце это должно было рано или поздно случиться, — развеселился траппер.

Дэйв привел посетителя в хорошее настроение. Теперь оставались сущие пустяки — убедить его, что находка не имеет никакой ценности.

Охотник тем временем жевал табак и как раз обнаружил, что ему неплохо было бы сплюнуть. Он тоскливо обвел взглядом зоомагазин, словно бы надеясь, что Дэйв расставил там несколько плевательниц — специально на случай посетителей со специфическими запросами. Не обнаружив искомого, он уперся подбородком в грудь и сплюнул себе в нагрудный карман.

— Знаешь что? — сказал Дэйв. — У меня есть один друг, он преподает в Орегонском университете. Может, он мог бы сделать какие-нибудь анализы на ДНК и выяснить, что же это за тварь такая.

Дэйву нравилось поворачивать дело под таким углом. Создавалось впечатление, что он намерен пожертвовать животное на нужды науки, несмотря на то что любой зоологический музей мог бы отвалить ему за эту экспериментальную ошибку природы неплохие деньги.

Посетитель замешкался. Он явно хотел денег.

— Ну не знаю… — нерешительно протянул он.

— А чем, ты думаешь, оно питается? — коварно зашел с другой стороны Дэйв. — Я хочу сказать, какое-то оно не слишком здоровое на вид, ты не находишь?

Парень пожал плечами. Дэйв обожал играть на человеческих страхах, убеждая таких, как он, что зверь непременно умрет без специального ухода.

— Вот что, — предложил Дэйв как бы нехотя, — я дам тебе за него… ну, скажем, двадцатку.

— Я рассчитывал на пару сотен, — возразил траппер, однако, не очень уверенно.

Дэйв улыбнулся про себя. Даже будь это пара сотен, сделка все равно бы вышла в его пользу.

— Знаешь, это ведь дикий зверь, — сказал он мягко. — Может быть, даже какой-нибудь жутко редкий вид, и все такое. Нам может крупно не поздоровиться, если нас с ним застукают. Вот что я тебе скажу: отнеси-ка ты его для начала в Департамент и спроси их. Может, они тебе, кстати, и скажут, что это такое.

Охотник заметно побледнел, представив себе размер штрафа (очень большого) в обратной пропорции к размеру тюремной камеры (очень маленькой). Эти парни из Департамента могут оставить тебя голым только за то, что ты неправильно посмотрел на дикое животное.

— Ты что-то там говорил о двадцатке? — слабым голосом спросил он.

Целую долгую минуту Дэйв напряженно и мучительно раздумывал.

— Ты знаешь, — продолжал он, — если здраво рассудить, то на кой он мне? Оставь его себе.

— Может быть, — проникновенно сказал траппер, мечтавший, казалось, уже только о том, чтобы как можно скорее оказаться как можно дальше от «Ноева ковчега», — ты мог бы отвезти его к этому твоему профессору и выяснить, ну, что это за зверь. Я хочу сказать, он же ученый, этот твой друг, так? У него же наверняка есть какое-нибудь разрешение на таких зверей?

Свои истинные чувства Дэйв не был намерен показывать.

— Вот как мы поступим, — решил он, — я сейчас отнесу его в подсобку и позвоню моему другу. Если он захочет его взять, пусть так и будет. Но если нет, я позвоню тебе, и ты должен будешь приехать и забрать его, а там делай с ним что хочешь.

— О'кей, — быстро сказал охотник и тут же перевел разговор. Поглядев по сторонам, он начал бурно восторгаться рогатым хамелеоном, при этом постепенно пятясь к выходу. Дэйв, посмеиваясь, наблюдал, как через пару секунд он пулей вылетел из магазина, почему-то забыв оставить свой номер телефона.

А без телефона как его найдешь, даже если вдруг приспичит заплатить за чудище? Вот то-то и оно, что никак.

Ухмыляясь от уха до уха, Дэйв отбуксировал коробку в подсобное помещение и занялся поисками клетки, достаточно прочной, чтобы принять ее обитателя.

«Может быть, — думал он, — стоит позвонить тому китайскому доктору…»

Мыши отдыхали под сводами папоротников, благодушно ожидая, когда переварится завтрак.

— Никогда в жизни не чувствовал себя таким голодным, — с удивлением сказал Бен. — Для мышей это нормально?

— У нас даже поговорка есть, — усмехнулся Бушмейстер. — Чтобы мыш не голодал, надо, чтобы весом в полсебя корма всякого съедал. Это в день, разумеется.

Бен расхохотался.

— Весом в полменя? Это на человеческий счет будет килограммов восемнадцать. А другие поговорки у вас есть?

— На какую тему? — важно спросил Бушмейстер.

— Ну, не знаю… Например, «сиди тихо, как мышка».

— Вот глупости, — вмешалась Янтарка. — Мыши бывают очень даже громкими. Мама всегда говорила мне: «Будь тиха, как камень».

— М-м-м… — задумался Бен. — А что-нибудь вроде «Чем больше камень, тем тяжелее ему падать»?

— У нас наоборот, — подхватил Бушмейстер. — Полевки говорят: «Чем больше камень, тем больше народу он раздавит». А если не веришь, попробуй оказаться на пути у стада бешеных бурундуков.

Янтарка не хотела говорить этого вслух, но человеческие трюизмы ее совершенно не впечатлили. Камни на самом деле гораздо спокойнее мышей, что бы о них там ни говорили. И разумеется, ей бы совсем не понравилось, если бы на нее набежало стадо бешеных бурундуков. Янтарке всегда казалось, что люди должны быть очень умными, раз делают такие сложные и красивые вещи, но слова Бена выглядели до невозможности наивными. Может быть, конечно, дело в том, что он еще совсем ребенок, рассуждала она.

— Бен, — позвала Янтарка, — а сколько тебе уже стукнуло?

— Десять, — ответил тот.

— Правда? — обрадовалась Янтарка. — Мне тоже десять недель!

— Э-э-э, нет, — сказал Бен. — Десять лет.

В голове у Янтарки что-то звучно крякнуло.

— Ух ты! — восхитился Бушмейстер. — Целых десять лет? Это же целая вечность! Мне только четыре месяца.

— Погодите-ка минутку, — прервал его Бен. — Сколько вообще живут мыши?

— Ну, год или два — если повезет, — пожав плечами, сказала Янтарка.

— Тогда… тогда, раз я сейчас мышь… значит ли это, что я и взрослеть буду быстрее?

— Разумеется.

— Тогда получается, что мышиная неделя равняется примерно человеческому году. А день…

— Двум месяцам, — прикинул Бушмейстер.

— Короче говоря, — резюмировала Янтарка, — если ты останешься мышью, уже через месяц ты будешь совсем взрослый. И, значит, сможешь жениться. Правда, здорово?

Бен стремительно развернулся к ней, сжимая в лапках копье.

— Так ты этого хочешь? Ты хочешь выйти за меня замуж? Поэтому ты хочешь, чтобы я остался мышью?

Он просто дрожал от ярости, а в голосе звучало нескрываемое отвращение.

— Нет-нет, что ты, — Янтарка тщетно пыталась его успокоить.

— Я слышал, как ты говорила с Вербением, — бушевал Бен. — Ты думаешь, что я страшно красивый.

Янтарка почувствовала укол в сердце.

— Я всего лишь хотела сделать тебе комплимент, — попыталась защититься она. — Я разве не кажусь тебе симпатичной?

— Думаю, из тебя получилась бы отличная фотомодель для рекламы крысиного яда, — сплюнул Бен.

«Крысиного яда… Яда, которым они убивают нас, мышей», — поняла Янтарка.

А вот это уже было по-настоящему больно и обидно.

— Ты, может, и страшно красивый снаружи, — медленно произнесла она. — Но внутри ты просто дрянь.