Крессида Коуэлл - Как пережить штурм дракона Страница 22

— Помните! Они должны выйти на сушу без посторонней помощи!

В его предупреждении не было необходимости, поскольку, похоже, вся толпа превратилась в камень, настолько они были ошеломлены.

Три фигуры подплыли ближе, их ноги коснулись дна, они вступили на песок Архипелага и побрели по пояс в воде, сквозь разбивающиеся о них волны.

Иккинг, Камикадза и Рыбьеног, пошатываясь, вышли из вод Великого Западного Океана, ровно через три месяца, пять дней, пять часов и пятьдесят восемь минут после того, как вошли в него.

Они были совершенно сбиты с толку, увидев всех на берегу, с факелами в руках, очевидно, ждущих их, и при этом абсолютно молчаливых и изумлённых.

Много-много времени тому назад они вошли в Океан, как посмешища. Самые маленькие участники Заплыва, над ними насмехались, на них указывали пальцами, их унижали и смущали. Сейчас та же толпа, громким гоготом проводившая их в плавание, встретила их в благоговейном страхе, все ошеломлённо и непонимающе таращилась на них.

Медленно, огромные взрослые на берегу снимали шлемы, когда юные Викинги проходили мимо них. Так они выражали своё наивысшее уважение. Они в удивлении пялились на неглубокие следы на песке. Они изумлённо бормотали себе под нос, а потом огромные волосатые руки взметнулись в восхищённом салюте.

Это был звёздный час в жизни Рыбьенога. Он покинул этот самый пляж объектом насмешек, он не умел плавать и на нём были нелепые нарукавники. Теперь все те, кто тогда смеялся, видели, как он плыл, совершенно без посторонней помощи, долго, по глубокой бухте до самого берега. И хотя он так устал, что едва переставлял ноги, но он гордо шёл, выпрямив спину и с высоко поднятой головой.

Он услышал, как один Хулиган прошептал Бой-Бабе:

— Вон тот — Рыбьеног, тот, что справа…

И это был шёпот узнавания и восхищения.

Представьте себе, что это значило для мальчика, над которым раньше только смеялись или которого вообще игнорировали!

Рыбьеног, Иккинг и Камикадза уложились в рекордное время Черноборода Оголтелого, но они не выглядели так, как будто всё это время мариновались и просаливались в море. Их волосы были настолько жёсткими от солёной воды, что торчали дыбом. Их лица покрыл тёмно-коричневый загар. Они стали немного выше, может быть. (Вообще-то, прошло три месяца, а детишки в их возрасте могут здорово вырасти за три месяца).

Без сомнения, эта исхудавшая, невероятная троица, была последними тремя участниками Заплыва, которые сумели вернуться живыми на Архипелаг.

Последние Вернувшиеся Мужчины (и Женщина).

Иккинг, шатаясь, брёл к Столу Судей, слишком уставший, чтобы задавать вопросы, едва не чересчур уставший, чтобы думать, тикалка тащилась за ним по песку,

ТИК-ТАК-ТИК-ТАК-ТИК-ТАК-ТИК-ТАК…

Он остановился перед Столом Судей, размотал верёвку со своего запястья и бережно положил тикалку перед потрясённым Комитетом.

Два маленьких охотничьих дракона, не сводя глаз с тикалки, тихо сложили крылья и сели на стол.

ТИК-ТАК-ТИК-ТАК…

…и будильник в тикалке, наконец-то, затрезвонил крошечными часовыми колокольчиками, отзванивая Хулиганский Национальный Гимн.

Типичная манера Черноборода Оголтелого.

Нужно признать, что у парня всё-таки был СТИЛЬ.

Старый Сморчок протянул руку и отключил будильник.

— Я не опоздал, — тихо проговорил Иккинг.

— Нет, — сказал Старый Сморчок. — Ты появился как раз вовремя.

Бой-Бабы и Хулиганы были настолько поражены, что просто стояли, уставившись на них широко распахнутыми глазами, размером с блюдца.

Кишкомот был похож на грозовую тучу.

— Я не верю в это! — заверещал Прохиндей. — Кишкомот не верит… Они всего лишь ДЕТИ… и при этом довольно странно выглядящие дети. Невозможно, чтобы они сумели стать ПОСЛЕДНИМИ ВЕРНУВШИМИСЯ ЛЮДЬМИ.

Никто не мог в это поверить. Сопляк потерял дар речи. Как же Иккинг это СДЕЛАЛ? Уже в который раз, когда всё указывало на то, что он погиб, Иккинг снова был тут как тут, очень даже живой да ещё, по своему обыкновению, и в ореоле славы. Похоже, что даже этот сорняк Рыбьеног каким-то чудом научился плавать.

— Да, точно, они не Последние Вернувшиеся Люди, ведь так, если они не смогут дать Клятву, что они не просили помощи на Плоту или Судне, — с гадкой улыбочкой заметил Сопляк, настолько съедаемый завистью, что совершенно не думая, что он говорит.

Собственный отец Сопляка, Толстопуз Пивной Живот, рявкнул:

— Заткнись, Сопляк!

а отовсюду раздались крики: «Позор!» и «На чьей ты стороне, Большой Нос?» И даже Племя Смертоносных зашикало на него, ибо никто не любит предателей своего Племени. Сопляк стал пунцовым, как перезрелый помидор, и угрюмо пробормотал:

— Я только говорю…

— Да, как любезно напоминает нам Сопляк, — сказал Старый Сморчок, пронзив Сопляка злобный взглядом, — для того, чтобы любого из вас объявить Последним Вернувшимся Человеком, вы должны дать Клятву. Можете ли вы дать Клятву?

Иккинг, Рыбьеног и Камикадза наконец осознали значимость происходящего. Они посмотрели вверх на крутые скалы, на молча стоящую там длинную шеренгу маленьких фигурок, над которыми с пронзительными хищными криками кружили Небесные Драконы. Они оглянулись на серьёзные, сосредоточенные лица Соплеменников. Они посмотрели друг на друга.

Так… в Клятве говорится, что нельзя «просить помощи» на Плоту или Судне.

Никто из них не просил, чтобы Норберт Сумасброд их похитил. И только Рыбьеног и Камикадза «просили помощи» у Кочевников, отвезти их назад на Архипелаг. Иккинг был в отключке, без сознания в то время, он был не в состоянии ни у кого просить помощи. А Летательная Машина — это и не Плот, и не Судно.

Так что, с технической точки зрения, Иккинг МОЖЕТ дать клятву.

Рыбьеног и Камикадза подтолкнули Иккинга вперёд.

Иккинг поднял левую руку.

Толпа притихла.

— Я торжественно клянусь своей рукой, держащей меч, — сказал Иккинг, — что я не просил помощи на Плоту или на Судне… что я не планировал победить в этом Заплыве обманом или хитростью… и что любая помощь, которую я получил, была милостью Фортуны и благоволением Великого Бога Тора.

Толпа взорвалась радостными криками.

Главный Судья подал знак Воинам Смертоносных на крутых скалах, те неохотно освободили Берту и Стоика от цепей, и два Вождя гордо спустились по скалистой тропинке на берег с высоко поднятыми головами.

Поздравления и приветствия прокатились по всей бухте, заглушённые воплем «ТИХО!» Старого Сморчка, которого распирало от гордости, ведь не каждый же день внук возвращается к вам из Океанских вод, присуждается победа в Состязании и выполняется пророчество. (И в этот раз он был весьма горд своим искусством прорицания — прорицания Старого Сморчка не всегда заканчивались так хорошо.)

Он развернул своего внука лицом к толпе.

— Он не просил помощи на Плоту или Судне, — торжественно воскликнул Старый Сморчок старческим, дрожащим голосом. — И поэтому я объявляю победителем этого Состязания и Последним Вернувшимся Человеком… ИККИНГА КРОВОЖАДНОГО КАРАСИКА ТРЕТЬЕГО!

Старый Сморчок высоко поднял руку Иккинга в знак победы.

— Это нелепо! — залопотал Прохиндей. — Это невозможно! Он не мог это сделать! Он, должно быть, жульничал!

И тут вдруг Прохиндей оказался схваченными за горло и поднятым высоко над землёй, его маленькие ножки болтались, как у безумного таракана.

— Ты намекаешь, что МОЙ предок, Чернобород Оголтелый, и, что ещё более важно, МОЙ СЫН И НАСЛЕДНИК, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, ЛГУНЫ? — рявкнул Стоик Обширный, зловеще вдавливая своё лицо в лицо Прохиндея.

— Э-э-э… нет… вовсе нет… — пробулькал придушенный Прохиндей, писклявым голосом пятилетнего ребёнка.

Ах, как радовались Хулиганы и Бой-Бабы, подбрасывая в воздух шлемы и хлопая по спинам Иккинга, Камикадзу и Рыбьенога, а Берта и Стоик крепко их обнимали, и все они приготовились отправиться на свои корабли, стоящие на якоре в Мародёрской Бухте, потому что, честно говоря, они уже были сыты затянувшимся гостеприимством Смертоносных Гор.

— Подождите! — крикнул Главный Судья, грустный маленький Раздол-Бан. — Прежде чем вы уйдёте, надо определиться с ещё одним вопросом, — сказал он. — Это касается требования Последнего Вернувшегося Человека. Согласно Клятве, принесённой всеми, Последний Вернувшийся Человек может предъявить требование, которое не может быть отвергнуто Вождём проигравшего Племени.

Оживление и радость исчезли, все помрачнели. Кишкомот-то, как только понял, что его обман обернулся против него самого и теперь сам он — игрушка в руках своих Врагов, был тих и незаметен. Улыбка Стоика превратилась в грозовую нахмуренность, руки Берты упёрлись в бёдра.

— Каково твоё требование, Иккинг? Ты можешь просить всё, что угодно, — сказал Главный Судья.