Любовь Романова - Люди крыш. Пройти по краю Страница 23

— Ты уже в норме?

— В норме и в форме! — Он легко приземлился рядом с Женькой. — Я что-то пропустил? Да?

— Совсем чуть-чуть. Но я готова рассказать все в лицах. Давай только закончим эту милую прогулку. Угу?

— Угу! Кто последний добежит до Башни, тот лопух! — Эти слова донеслись до Женьки уже издалека. Тим как раз собирался перемахнуть на соседнюю крышу.

— Вот жук! — возмутилась Женька и побежала за ним.

Позволь Хрысь рассказать грибам то, что они хотели, возможно, совесть мучила бы его не так сильно. Но кто из подземных жителей в здравом уме станет слушать этих болтунов? Они вечно лезут со своими советами, вмешиваются в чужие разговоры и осыпают обидными шуточками. Поэтому старик так и не узнал, что Чухоня ждала куда более странная судьба, чем была ему предназначена руководством фратрии.

Он очнулся разом и тут же почувствовал поблизости чужое присутствие. Чухонь осторожно сел и пошарил руками вокруг себя. Под ним лежала груда сухого тряпья. В просторной пещере было, на удивление, тепло и совсем не ощущалось сквозняка. Воздух в ней наполнял резкий, хорошо знакомый несчастному Чухоню запах. Так пахло в каменном колодце, куда столкнул его противный Горбун.

Так пахли крысы.

В углу пещеры зашевелилась гигантская туша, и полыхнули красные огни. Чухонь попытался отползти подальше от страшного хозяина жилища, но почти сразу уткнулся спиной в холодную стену. Тогда он встал на четвереньки, оттолкнулся от тряпья и рванул к дыре, служившей дверью. Толстый, точно бревно, белесый хвост опустился перед ним на землю, сбил с ног и заставил отлететь назад. Выход из пещеры заслонила огромная крыса.

Длиной она была метра три, не меньше. Красные круглые глаза на седеющей морде смотрели на Чухоня без выражения. Словно и не видели маленького задохлика, сжавшегося комочком в углу пещеры. Розовый нос недовольно шевелился. Она приблизилась к своему пленнику, и тот вздрогнул от прикосновения жестких усов.

Сейчас сожрет, решил Чухонь и приготовился встретить смерть если не с достоинством, то хотя бы не обмочив штаны. Но вместо длинных зубов ему на голову опустилось что-то тяжелое, сползло на плечо и шлепнулось в груду тряпья.

Чухонь приоткрыл один глаз.

Перед ним лежала консервная банка. «Детское питание, — прочитал он. — Говядина со сливками». Наверное, крыса решила его откормить перед тем, как слопать. Но он ей, конечно, такого удовольствия не доставит. Пусть ест костлявого!

Из-под оранжевых зубов крысы выпали еще две баночки. Одна с яблочным пюре, другая — с протертой морковью и манкой. Затем она покопалась короткими передними лапами в тряпье и вытащила пыльную пластиковую бутылку, в которой булькала вода. Мохнатое чудовище еще раз взглянуло на Чухоня и убралось в дальнюю часть пещеры.

Он перевел дыхание. Всё, приплыли — из одного плена в другой. Кто бы мог подумать, что все эти сказки про гигантскую крысу окажутся самой настоящей правдой! Вот она, зверюга, выведенная в тайной лаборатории, подергивает седой шерстью на спине. И надо было именно Чухоню с ней встретиться.

Незнакомое чувство шевельнулось в груди. Он не сразу понял, что это тяжелая, как воды Белого озера, и огромная, словно арена для шерстоканьих боев, ненависть. Ненависть ко всем, по чьей вине он тут оказался. К жестокому Сиплому, садисту Кайзеру и обезумевшему от своей власти Глухому. Никогда в жизни маленький задохлик не испытывал ничего подобного. Издевки Гоблина порой доводили до слез, но это были слезы слабака, забитого и всеми презираемого. Ненависть же — роскошь сильных.

— Я вас всех разорву! Убью! — зашептал Чухонь, сжимая кулаки. Он еще раз глянул на возившуюся поодаль крысу, взял одну из принесенных ей баночек и потянул за жестяное кольцо.

ГЛАВА 9

Возведение «свечки» полтора десятка лет назад замерло на самой уродливой стадии строительства. Был готов скелет здания, который со дня на день собирались обтянуть шкурой веселенького фасада, и тут генеральный директор и владелец домостроительного комбината скончался от сердечного приступа.

Для его компании наступили смутные времена. Стаи родственников и партнеров развернули войну за право отхватить свою часть обезглавленного бизнеса. Все стройки компании на несколько месяцев оказались заморожены — наследники бились в судах не на жизнь, а на кошелек. Как известно, это делает противников в своем желании победить удивительно упрямыми.

Постепенно, не без давления будущих жильцов, успевших купить в недостроенных домах квартиры, конфликт разрешился. На стройках снова загудели подъемные краны и забегали гастарбайтеры из Ближней Азии. Только голая «свечка» так и осталась стоять серо-коричневым скелетом. К тому моменту люди крыш уже знали, что ее появление, замкнув цепочку домов, создало идеальное место для посвящений.

Никто из наследников строительного магната не заметил, как во время судебной неразберихи она перешла в собственность малоизвестной фирмы. Через год, когда новый владелец компании попытался оспорить загадочную сделку, выяснилось, что все бумаги оформлены с маниакальной тщательностью. Его попытка использовать свои связи в администрации города привела только к одному — ему аккуратно намекнули: за невзрачной вывеской стоят очень серьезные люди. Такие серьезные, что все, кто пытались на них давить, надолго теряли чувство юмора. А также большую часть своего бизнеса.

В конце концов, о высотке предпочли забыть. Сначала ее перестали замечать чиновники, а потом и остальные жители города. Стоит и стоит. А что страшная, так мало ли у нас уродливых построек? Одной больше, одной меньше…

Примерно так звучала история Башни Самоубийц, рассказанная Тимом до начала посвящения. Глядя на обнаженную решетку облезлых перекрытий, Женя вдруг подумала, что кошки могли бы придать высотке более приличный вид. Хотя бы из уважения к львиноголовой богине. Впрочем, что она знает о ее вкусах!

Башня оказалась, на удивление, шумной особой. Она хлопала на ветру кусками полуистлевшего утеплителя, постанывала металлическими конструкциями и гудела ржавыми лестницами. А вот призывов прыгнуть вниз, обещанных Тимом, Женя, сколько ни пыталась, различить не смогла.

— Наверное, в тебе нет потенциального самоубийцы! — через плечо объяснил Тим, шагая по деревянному мосту. Он соединял широкими качелями двадцать шестой дом Дороги Сохмет и седьмой этаж Башни.

— Чего? — Женя даже остановилась от такого заявления.

— В каждом человеке дремлет самоубийца. Ждет, когда его хозяин попадет в безвыходную ситуацию, чтобы предложить ему выбор: повеситься на люстре, прыгнуть с крыши вниз головой, выпить пузырек таблеток или пустить пулю в лоб.

— И в тебе тоже?

— В каждом, — твердо ответил Тим и перескочил на бетонный пол, покрытый слоем каменной крошки и обрывками картона. — Именно с этим внутренним паразитом и общаются Шептуны — бормочут ему в ухо всякие гадости.

— Ты это сам придумал?

Женя и впрямь не считала, что в ней есть тяга к самоуничтожению. Даже в детстве после отчаянных ссор с мамой она не позволяла себе упоительных мыслей: «Вот умру, пусть потом локти кусает». А это с их мечтами красиво вскрыть вены в ванной вызывало лишь холодное недоумение. Это же так противно!

Противно и глупо!

Из-за своего убеждения Женя в прошлом году окончательно разругалась с единственной подругой — Ленкой Смирновой. Надо сказать, они дружили не потому, что им было интересно вместе, а потому, что больше было не с кем. Все их отношения сводились к совместной дороге из школы. Двадцать минут пешком каждый день.

В тот раз Ленка, как всегда, пересказывала последний прочитанный ею роман, а Женя покорно слушала.

— …и Эмилия покончила с собой. Выпила две упаковки снотворного в беседке среди роз. Представляешь, за ее гробом потом шли все мужчины города! — Ленкины щеки горели, а в маленьких круглых глазках светился восторг. — Вот бы и мне так!

— Что? Покончить с собой? — не поверила своим ушам Женя.

— Да! И умереть молодой. Лежать среди цветов в красивом платье из голубого шелка, и на шее чтоб бриллиантовое колье. Ну конечно, еще мейк-ап, прическа, маникюр и все такое. А вокруг толпа безутешных поклонников.

Женя удивленно уставилась на подругу и сказала то, что свело на нет их и без того ненадежную дружбу.

— Только в туалет сначала сходи.

— Зачем?

— Разве ты не знаешь? Когда человек умирает, у него мышцы расслабляются, и все, что они держали, выливается наружу. Будешь ты лежать такая красивая с бриллиантами на шее и в луже мочи! Романтика да и только! А твои поклонники поплачут, поплачут, а потом снова начнут признаваться в любви и дарить цветы. Только не тебе, а другим, живым девушкам…