Анатолий Афанасьев - Те, кто рядом Страница 24

«Поиграем, кто кого, дружок?» — спросил шар.

— Поиграем, — ответил Толя. — Только это неравная игра. Жульническая. — Грудь ему перехватил тошнотворный спазм: так шар передал свой смех.

«А тебе хочется победить?»

— Кого тут побеждать? Ты же всего-навсего робот. А программу в тебя заложил Аморали. Что ж, нападай — и дело с концом.

«Я пока не могу убить тебя».

— Почему?

«Не наступил благоприятный момент».

— Хорошо, жди момента. Мне тоже не к спеху.

Толя опустился на землю, насвистывая песенку.

Шар подкатился к самым его ногам. Толя протянул руку, чтобы его погладить, но между пальцами и поверхностью шара защёлкали ослепительные искры.

Видимо, чего-то иного ожидал Бен Аморали. Некоторые Жеки осмелели и приблизились к штакетнику. Шары завибрировали. Двое Жеков завизжали и бросились бежать, и в ту же секунду их настигли и сбили с ног два синих луча. Толя лишь с виду был безмятежен. Мозг его работал напряжённо, как никогда в прежней жизни. Эпизод с Жеками запечатлелся в нём до мельчайших подробностей. «Почему он напал именно на них, — подумал он, — убегающих и вопящих? А что, если?..» От мгновенно озарившей его догадки Толя вздрогнул. «А что, если механическое чудовище нападает только тогда, когда жертва пугается или вообще испытывает какую-нибудь сильную эмоцию? Эмоция его подзаряжает и включает?.. Но как это проверить?»

«Так ты не собираешься играть со мной? Зачем же меня извлекли?»

— Вас, шаров, много, а я один…

«Ах, вот в чём дело! Сейчас».

Дальше произошло следующее. Шары один за другим подкатывались к тому, который лежал у Толиных ног, и с мелодичным треском соединялись с ним. Шар помаленьку разбухал. Потом из него вытянулись две длинные руки с металлическими зажимами вместо пальцев, приподнялась над шаром голова с фотообъективами, внизу разогнулись железные ноги, похожие на ходули, туловище обрело прямоугольную форму — и вот уже перед Толей стоял, неуклюже покачивался и размахивал ручищами десятиметровый натуральный робот.

«Мне не нравится быть таким, — сказал Тот. — Эта форма некомпактна. Но уж больно хочется поиграть, кто кого. Давай бегай и кричи. А я тебя буду ловить. Поймаю — ты мой. Не поймаю — тоже мой! Всё по правилам».

— Ничего себе правила. И так и этак проигрываю я.

«Чего же ты хочешь?»

— Ты бегай, а уж я тебя догоню.

Тот задумался, и в его черепе явственно заскрежетали шестерёнки. «Давно же тебя не смазывали, браток!» — посочувствовал ему Толя. На помосте свирепствовал Аморали, колотил очухавшегося Кувалдыча рупором по башке. «Какая-то у них вышла накладка, — догадался Толя. — Но это всего лишь отсрочка».

«Согласен на изменения правил, — услышал он в себе голос. — Сначала я буду бегать, потом ты».

— Там видно будет.

Вскоре зрители увидели потрясающую сцену. Страшный, огромный Тот, вместо того чтобы уничтожить дерзкого мальчишку, бросившего ему вызов, шустро засеменил по кругу, кренясь на бок и скрежеща суставами. Толя преследовал его, но не очень старался. Робот сначала бежал медленно, потом увлёкся и развил такую скорость, что превратился в железное блестящее пятно, со свистом мелькающее по площадке. Толя каждый раз, когда Тот проносился мимо, ловко отпрыгивал в сторону. Софа, заметив, что охранники отвлеклись, просунула руку сквозь прутья клетки и легко отодвинула засов.

— Энергия вернулась ко мне! — радостно сообщила она Варваре Петровне. Та, правда, её не поняла. Со стоном хваталась за сердце, когда железный смерч сближался с Толей Горюхиным.

— Это дикость! Дикость! — бормотала она, не имея уже сил протестовать громко.

На трибуне Кувалдыч вдруг, как испорченный патефон, затараторил одну и ту же фразу:

— Кувалдыч всегда! Кувалдыч всегда! Кувалдыч всегда!

— Заткнись, дурошлёп! — бросил Аморали.

Он извлёк из-за спины прибор, напоминающий подзорную трубу, и направил ствол на разыгравшегося робота. В ту же секунду Тот замер, как вкопанный, и с бешеной скоростью начал вращать глазами. Так колёса ещё долго крутятся у перевёрнутого на ходу автомобиля. Наконец он заметил перед собой Толю.

«Ну что? Ты меня не смог поймать?»

— Где уж мне.

«Не расстраивайся. Меня никто не сможет догнать».

— Охотно верю. Хотя на Земле техника тоже ого-го куда шагнула.

Бен Аморали что-то им кричал, но он повредил рупор об Кувалдыча, и теперь его никто не слышал, кроме свиты. Свита сбилась в тесный кружок на дальнем краю помоста. Там генерал время от времени верещал:

— Кувалдыч всегда! Кувалдыч всегда! — Видно, нешуточное испытал потрясение.

«Теперь твоя очередь бегать, а моя ловить!» — сказал Тот.

— Человек на Земле не заяц! — насмешливо ответил мальчик. — Где стоял, там и буду стоять.

«А как же уговор?» — удивился робот, и в груди у него что-то забулькало.

— О чём с тобой можно договариваться, с железякой.

«Как о чём? Мы же играем в кто кого? Ты меня не догнал, а я тебя догоню — и баста! У нас же поединок».

— Играй с другими железяками. Я тебе не по зубам.

Софа гибкой змейкой скользнула из клетки на площадку: никто её не успел перехватить. Она подбежала к роботу сзади, пошарила у него на спине, щёлкнула тумблером. Робот дёрнулся, из глаз его полыхнули искры, и застыл безжизненной грудой металла.

— Примитивная система, — определила Софа. — Заря электроники.

— Ну ты даёшь! — От восхищения Толя не нашёл более подходящих к случаю слов.

Аморали вскочил на ноги и в тот же миг услышал звуки, заставившие похолодеть его жестокое сердце. Их все услышали и поняли их значение.

В городе шло сражение между Рюмами и Жеками!

Рюмов возглавлял неистовый Бисау.

Воодушевлённые его сверхъестественной отвагой, они сражались с безумием отчаяния. Надо заметить, что по силе один Жек был равен пяти, а то и десяти Рюмам, да вдобавок если какого-нибудь Жека удавалось связать, он так истошно вопил, что у некоторых Рюмов лопались ушные перепонки. Но Жеки отступали.

Бисау вывел своё войско с разных концов города, захватывая отдельные дома, улочки и закоулки, с тем расчётом, чтобы сойтись в центре, гоня Жеков перед собой.

У фонтанчика произошла решительная схватка.

Её звуки донеслись до пустыря. На небольшом пространстве сбились все Жеки и все Рюмы, и адская началась карусель.

Вскоре исход сражения стал ясен. На поле боя осталось десятка два способных держать в руках оружие Рюмов и множество оглушённых, спелёнутых верёвками Жеков. Бисау холодным взором окинул площадь.

— Дорогой ценой досталась нам победа, братья! — сказал он Рюмам. — Но за свободу платили и дороже.

Храбрецы ответили ему дружным боевым кличем.

Тем временем на пустыре происходило вот что. Аморали только собрался отдать команду к началу всеобщего и полного укомплектования, как с весёлыми криками и свистом с трёх сторон на пустырь вступило войско пустыни. Боже, сколько и кого тут только не было! Кувыркаясь, летели медвежата, угрожающе рыкали взрослые медведи, степенно вышагивали буйволы, трясли толстыми животами неповоротливые коровы, повизгивали в упоении собственной смелостью зайчата и лисята, хищно крались тигры, воинственно потрясали копьями существа, подобные которым и не водились на Земле. И всё это пёстрое воинство напевало, свистело, кричало и страшно громыхало.

А впереди всех на маленькой чёрной лошадке скакал Глен.

— Глен! — крикнул Толя в восторге. — Глен! Дорогой друг!

Пришельцы разом оттеснили Жеков от трибуны, где стоял Бен Аморали, и вот позади всех показался величественный, хмурый старец, опирающийся на посох.

Казалось — победа!

О, если бы так!

Бен Аморали, придя в себя, поднёс к губам трубу, и она издала серебряный, пронзительный звук. И тут же все Жеки, до этого сбившиеся в перепуганное, беспомощное стадо, мгновенно ощетинились дубинами, камнями, зубами, перестроились в стройные фаланги и, как слаженный механизм, ринулись в бой. Грянуло великое сражение.

Пустырь мгновенно заволокли тучи серой пыли, сквозь которую ничего не было видно, а только раздавались хряск ударов, стоны, крики, слившиеся в ужасный, глухой рокот. Толя рванулся было искать Глена, но приблизившийся старец опустил на его плечо властную руку:

— Ты своё уже совершил, Анатолий.

Мальчик не посмел ослушаться. Старец посмотрел вверх, туда, откуда Аморали давно уже целился в него из металлической трубочки, но смертоносный луч словно завис в воздухе — и вдруг, не достигая старца, вонзился в землю у его ног.

— Лучше бы ты угомонился, бывший правитель! — негромко посоветовал старец, но слова его прозвучали над полем подобно грому. — Я сердце пустыни, меня тебе не убить. Прекрати бессмысленную бойню. Я обещаю, что отправлю тебя пасти коров вместе с советником Балдоусом.