Юлия Вознесенская - Паломничество Ланселота Страница 24

— Как вы думаете, доктор, если это война, то чем она кончится? — спросила Дженни.

— Если исходить из событий недавнего времени, то война завершится не чьей-либо победой, а очередной Катастрофой. — Как это понять?

— Когда в начале века американцам все-таки удалось развязать третью мировую войну, никакие миротворческие усилия России и союзников не смогли ее прекратить. Война была остановлена стихиями — серией страшных землетрясений, начавшихся в зонах военных действий. Сначала в Северной Америке и в Персидском заливе, а затем землетрясения волной прокатились почти по всему миру. Тем и кончился первый этап третьей мировой войны. Воевать стало некогда и некому, поскольку два главных противника к этому времени фактически истребили друг друга, а стихийные бедствия завершили это взаимное истребление. На первом этапе войны победителей не оказалось, и союзники той и другой стороны начали собирать силы для нового столкновения. Второй этап мировой войны закончился уже общей Катастрофой. Как говорили некоторые, пожар мировой войны был залит мировым потопом. Если мы сейчас наблюдаем третий этап все той же самой войны, значит, можно вновь ожидать вступления в войну третьей силы — разбуженных и оскорбленных мировых стихий.

— Землетрясения и затопления уже были, а что будет на этот раз? — испуганно спросила Дженни.

— Вода и земля уже сказали свое слово, небо, возможно, говорит сегодня… 194

— А четвертая стихия — огонь, — поеживаясь, сказала задумчиво Дженни. — Это будет всемирный пожар, как вы думаете, доктор?

— Возможно. Персоник все еще молчит, Ланселот?

— Молчит и не дышит. Похоже, что он совсем испортился. — Как не вовремя!

Дженни в конце концов заснула, а Ланселот с доктором так и не спали, сидели и разговаривали до утра.

ГЛАВА 12

А утром пилигримы обнаружили, что шторм все еще продолжается. Огонь в камине разводить не стали, позавтракали хлебом и рыбой, принесенными с катамарана, запивали холодным чаем.

— Мои электронные часы встали, — вдруг заметил доктор. — Очевидно, русские что-то взорвали в космосе как раз над нами: вся наша электроника вышла из строя — персоник, фонарь и мои часы. Между прочим, я потерял мою свинцовую накладку, когда за водил катамаран под ворота, и теперь у меня ощущение, что мой код тоже вышел из строя.

— После свинца он всегда некоторое время бездействует, не волнуйтесь. У меня есть на "Мерлине" свинцовые грузила, я сделаю вам новую накладку. А вот электроника — это тревожно. Хорошо, если она вышла из строя только у нас, но что если вся планетная электроника отказала?

— Все может быть, — задумчиво сказал доктор, — но мы об этом узнаем только когда встретимся с людьми.

— Ой, что же станет с планетянами, если заглохли все персоники? — ужаснулась Дженни. — Ни новостей, ни выхода в Реальность — люди начнут сходить с ума!

— Мы же не сошли, — пожал плечами Ланселот.

— Мы и не сойдем, потому что мы все трое — чудаки, нам и сходить-то особенно не с чего. Простите, доктор, это не касается ваших профессиональных качеств — тут вы ас. Но кто еще в наше время способен часа ми беседовать друг с другом, как мы? Нормальные люди давно разучились общаться без персоников, они просто не сообразят, о чем им друг с другом разговаривать и, живя рядом, погибнут от одиночества!

— Святая правда, — сказал доктор. — Толь ко бы наше гостеванье в Эльсиноре не затянулось.

— Не будем неблагодарными, — возразил Ланселот. — Если бы мы во время космических взрывов оказались в море, мы бы неизбежно погибли. Здесь сухо и в общем даже тепло. Компания подходящая — тройка сумасшедших пилигримов, как сказала Дженни.

— А если нам вдруг надоест беседовать друг с другом, — сказала Дженни, — мы можем читать книги. У нас есть целых две книги — роман про Маленького Лорда, который читает доктор, и твоя Библия, Ланселот.

— Вот-вот, самое время раскрыть Библию и начать читать Апокалипсис, — усмехнулся доктор. — Ало… Как вы сказали, доктор?

— Апокалипсис, Дженни. Это пророчество любимого ученика Христа апостола Иоанна Богослова о конце света, о гибели человечества.

— Ну и увлекательное же, должно быть, чтение! — заметил Ланселот. — А чего-нибудь повеселее в Библии нет?

— Когда я был юношей и читал Библию, мне казалось, что нет на свете книги более радостной, чем Новый Завет. Я тогда разрывался между двумя своими призваниями: мне одинаково хотелось быть врачом и принять священнический сан.

— Как хорошо, что вы все-таки предпочли медицину, доктор! — заметила Дженни. — Доктор, а в армии хорошие врачи?

— Я ничего об этом не знаю. Почему вы вдруг об этом спросили, Дженни?

— У меня отец и четыре брата военные. А тот брат, который доставил меня на твой остров, Ланселот, служит в ракетных войсках. Знать бы, что с ними…

Ни Ланселот, ни доктор Вергеланн утешительных слов для Дженни не нашли, а потому просто промолчали.

— Какая страшная буря и как темно, — сказала девушка тоскливо. — Как будто сегодня и не рассветало… Доктор, а почему вы хотели стать священником?

— Ах, девочка, я уж и не помню, ведь это было так давно! Наверное, хотел помогать людям. Помню только, что в те годы мы каждый вечер всей семьей читали Библию, тогда это еще было можно.

— А почему Библия запрещена, как вы думаете?

— Трудно сказать. Возможно, это было сделано для того, чтобы сохранить психику травмированного войной и Катастрофой человечества. Мессия, наверное, хотел, чтобы после пережитого ужаса люди начали просто жить, а не задумываться о смысле жизни.

— А вот моя матушка, которая тоже читала Библию каждый день, утверждала как раз обратное: она говорила, что без Бога человек не может вынести выпавшие ему испытания и беды. Между прочим, мне Бог тогда и в самом деле помогал.

— Тебе? Ты верил в Бога, Ланс? — удивилась Дженни. — Верил, и еще как.

— Ой, как интересно! Ну-ка, выкладывай всю правду, сэр Ланселот!

— В детстве у меня бывали сильные боли в спине, которые меня страшно мучили. Эти приступы обычно нападали на меня во время штормов. Матушка тогда дни и ночи напролет сидела рядом с моей постелью, растирала мне спину и вслух молилась Христу, прося облегчить мою боль. И боль по степенно стихала.

— Так, может, тебе массаж помогал, а не молитвы? — усомнилась Дженни.

— Не знаю. Тогда я был уверен, что помогают мне моя мама и Христос.

— Молитва — хорошее лекарство, — заметил доктор. — Когда-то я и сам рекомендовал тяжелым больным обращаться за помощью к Христу. Я уж не помню, многим ли молитва помогла в болезни, но она всем давала силы терпеть и успокаивала душу. Потом появился Мессия, и люди начали поклоняться и молиться Мессу вместо Христа Спасителя.

— Но ведь Месс и есть спаситель! — воскликнула Дженни. — Потому мы и плывем в Иерусалим, не так ли? Разве Месс не спасает самых безнадежных и отчаявшихся? Уж вам ли, доктор, этого не знать!

— Дженни права, — сказал Ланселот. — В юности мне пришлось выбирать между Спасом и Мессом, как вы говорите: я выбрал Месса и не жалею об этом. Но в принципе я ничего не имею и против веры в Христа. Во всяком, случае моей матери она приносила большое утешение. — Понимаю…

Друзья помолчали, а потом доктор вдруг спросил:

— Ланс, как вы отнесетесь к небольшому нарушению закона? Судя по бездействию на шей электроники, нас не застукает Надзор, если мы и вправду немного почитаем Библию.

— Хорошая идея, доктор! Не стоит забывать, что два тысячелетия эта книга была бестселлером. Вы сказали, что в юности считали Новый Завет самой радостной книгой: немного радости нам сейчас как раз не помешает.

— Делать нам все равно нечего, так уж давайте читать эту таинственную книгу, — сказала Дженни. — Меня с детства тянет к запретным вещам.

— Так я схожу на катамаран и принесу Библию, Ланс? — спросил доктор.

— Несите. Но будьте осторожны, не берите Библию правой рукой! Если вы при коснетесь к ней кодом, вы тут же почувствуете что-то вроде удара током: печать Мессии и Библия не любят друг друга. Если это случится, не уроните Библию в воду, она мне дорога как память.

— Я буду очень осторожен, хотя мне кажется, что мой код по-прежнему бездействует, — сказал доктор Вергеланн, поднимаясь со своего спального мешка.

— Вас проводить, доктор? Теперь, кажется, еще и дождь зарядил.

— Не беспокойтесь, Ланс. Куртка у меня непромокаемая, я ее на голову натяну.

Вскоре доктор вернулся и вынул из-под куртки Библию.

— Маленькое чудо, друзья! — объявил он с порога. — Мой код совершенно не реагирует на Библию.

Дженни поглядела на свою правую руку и сказала:

— С моим кодом тоже что-то случилось, он перестал светиться. А у тебя, Ланс? То же самое, вот удивительно! Ага, значит, теперь за нами никто не может надзирать? Доктор и сэр Ланселот Озерный, я вас поздравляю: мы теперь свободны от Надзора! Мы можем делать и говорить все что хотим!