Сергей Смирнов - Тайна Спящей Охотницы Страница 24

И облизнув высохшие губы, скомандовал вновь:

- Поехали отсюда! Чужой мир…

Кое-какую отраду князь таки обнаружил в этом «чужом мире». Когда проезжали здание московской мэрии, большой красный особняк на Тверской улице, князь, сидевший теперь в машине справа от Кита, вдруг снова попросил остановиться, сказав, что хочет «поздороваться с генерал-губернатором»… Оказывается, давным-давно это здание было главным домом усадьбы московского градоначальника, имевшего столь внушительный чин.

Кит решил не выходить, но, заметив, что водитель с любопытством посматривает в зеркало заднего обзора, тоже вывернулся назад и стал глядеть, что там делает князь, как здоровается с губернатором.

Князь стоял навытяжку, по-офицерски, с фуражкой на голове, смотрел куда-то вверх… и отдавал правой, раненой рукой честь стемневшему небу и, видно, самому губернатору, стоявшему на крыше привидением, которое способен был видеть только гость из прошлого, когда-то видевший этого губернатора живым.

Вид князя Георгия посреди Тверской улицы был таким экзотическим, что даже суровый водитель-охранник не выдержал.

- Реконструктор он, что ли, твой дружбан? – спросил он Кита, имея в виду фанатов копирования давних исторических событий.

- Ага, - подтвердил Кит, подумав, что определение «реконструктор» подходит куда больше ему самому вместо слишком уж примитивного «сборщика».

Князь вернулся в машину сияющим и вдохновленным, будто раздумал погибать в Гражданскую войну… Но оказалось, все как раз наоборот.

- Родному триколору честь отдал! – горячо шепнул он Киту, имея в виду флаг над мэрией, который никто в Москве давно не замечает. – Теперь совсем не страшно любое пророчество. Наши жертвы были не напрасны!

«Кто бы сомневался», - с печальной ухмылкой подумал Кит.

И больше до самого дома, что стоит в двадцать первом веке на улице Космонавтов, князь не проронил ни слова и в окошко не глядел… До Кита все эти юнкерские вдохновения не доходили, он пока не за флаги воевал. Так ему, по крайней мере, казалось.

…Когда вошли в подъезд заветного дома на улице Космонавтов, Кит, сам не понимая почему, вдруг жутко заволновался. Вроде родные, самые безопасные места, а страху накатило едва ли не больше, чем на том роковом спуске к Москве-реке в восемнадцатом году, причем – осознанного страха.

- Слушай, Жорж, а она не может вломиться сюда прямо сейчас? – спросил он князя, глянув походя сквозь решетку подвальной лестницы, которую он так боялся в детстве – детстве таком далеком, будто оно прошло раньше, чем родился на земле сам Александр Македонский.

- Крайне сомнительно, - коротко, но серьезно подумав на эту тему, ответил веско князь.

Лифт вдруг клацнул где-то там, наверху, и с нарастающим шумом бездушной машины, похожем на долгий тяжкий выдох, двинулся вниз…

И Кит невольно вообразил, что прямо с небес самым доступным способом – просто на лифте - спускается она, Спящая Охотница… Вот как раз теперь, когда до папы, который может дать самый лучший совет и помочь так, как никто другой не поможет, остается всего ничего… двенадцать лестничных пролетов… меньше минуты. Она – то ли человек-киллер, то ли просто машина-убийца - встряла между Китом и спасительным папой, как в страшном сне, и от нее уже никуда не деться, только проснуться… Где угодно, только не здесь, только не у себя дома!

- Пошли так! – тихо крикнул от ужаса Кит и рванулся в обход, вверх, на лестницу, таща пухлую сумку, в которую были набиты шинели, а в их гуще в качестве изюминки в булке был засунут револьвер Наган князя Георгия, совершенно бесполезный при встрече со Спящей Охотницей.

Кит уже взлетел на один пролет, когда заметил, что князь как стоял внизу, дожидаясь лифта, так и стоит столбом… Может, он просто оцепенел от страха-предчувствия… или хочет встретить смерть лицом к лицу, не отводя глаз… А лифт все опускался, как в страшном сне или в каком-нибудь японском ужастике… Вот уже почти совсем опустился. И Кит тоже оцепенел и затаил дыхание.

Лифт внизу, перед князем, пшикнул и клацнул какими-то посадочными узлами. Двери, раздвигаясь, шваркнули, как ржавые ножи друг об друга…

- Князь Георгий, если не ошибаюсь, - раздался голос…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

с детскими ночными кошмарами,

самыми главными вопросами о душе

и с граммофонной иглой, летящей, как пуля

Сердце у Кита пшикнуло, как бракованный китайский фейерверк.

- Так точно, - по-военному гордо, но смиренно ответил внизу князь. – Портупей-юнкер Веледницкий волею Проведения прибыл в расположение временного укрытия.

- Отрадно видеть вас, князь, - с удовольствием ответил папа Кита на старинном языке. – А где же…

- Па, здесь я! – не по уставу крикнул-доложился Кит, в два прыжка слетев вниз.

Папа поморгал, как бы прикидывая, какой Кит настоящий – этот или тот, который сейчас барахтается далеко, в вечерних водах Адриатического моря… И, видно, решил, что родные оба. Мама на папином месте, наверно, подумала бы на эту тему, потом подумала бы еще немного и упала бы в обморок.

Папа снова нажал кнопку, двери лифта раздвинулись, они вошли.

- Поехали, - сказал папа просто, но получилось мощно, по-гагарински.

Он тут только, по пути наверх, представился князю папой Кита, Андреем Николаевичем, и когда они в узком пространстве лифта пожимали друг другу руки, обратил внимание на болезненную гримасу князя, которую тот старательно гримировал терпением, а также на темный потек на рукаве юнкерской гимнастерки.

- Что это? – напористо и строго спросил папа.

Не отпуская руки князя, он поднял ее повыше, чтобы виднее было.

Потёк на рукаве мундира вызывающе бурел.

- Чепуха. Царапина, - также напористо и строго ответил князь.

- Как я понимаю, пулевое? – легко догадался папа.

- Вскользь… - уточнил князь.

Папа пригляделся.

- Выдадим за бытовое, - пробормотал он, хмурясь.

Тут лифт остановился. Вышли на площадку родного этажа. Киту снова, как при давешним неофициальном визите принцессы Софии Ангальт-Цербстской, стало неловко за скромность своей квартирки. Но теперь, в новых обстоятельствах эта скромная квартирка казалась многих дворцов подороже…

- Ты что-то сильно повзрослел с тех пор, как я тебя последний раз видел, - заметил папа, звеня и орудуя ключами. – В этот раз долго в прошлом кувыркался, да?

Кит с князем многозначительно переглянулись.

- Не, па… Один день. Просто там, в восемнадцатом году, очень холодно было… - аккуратно ответил Кит, спрятав поглубже в душу, как револьвер-наган в складки шинели, и свою маму, на долгий-долгий миг оставленную в авиалайнере, что с грехом пополам полетит в Москву через неделю, и свой неудавшийся расстрел пополам с едва не удавшимся утоплением.

Повзрослеешь тут! Как бы вдобавок не поседеть раньше срока!

- В восемнадцатом?! – весомо отметил папа, пропуская сына и гостя в прихожую. – Один день в восемнадцатом году за семьдесят лет можно засчитать!

- Без всякого сомнения! – поддержал папу Жорж.

- Никитос, тебе – задание! – умело выдерживая командирский тон, сказал папа. – Приготовь ужин, пока мы с князем в травмпункт слетаем?

- Куда, простите?! – вздрогнул князь Георгий.

- Князь! – звонко, как командующий парадом, обратился папа к юному Веледницкому… и видно было, как ему нравится называть князя «князем». – Ваша царапина отнюдь не шуточная. Ее необходимо обработать и зашить в нашем времени. У нас медицина тут получше, чем там, у вас, тем более в восемнадцатом. Не исключаю, что именно для этого вы направлены Провидением в наше расположение… Иначе, опасаюсь, неминуемо заражение крови.

- Времени как раз нет для того, чтобы заниматься ерундою, - стал не слишком уверенно сопротивляться князь. – Да и вряд ли срастется плоть на шве – здесь же другое время.

Кит заметил, что уют и тихая безопасность тесной прихожей подействовали на князя расслабляюще… Можно было хоть ненадолго забыть о проблемах восемнадцатого года.

- По праву хозяина и аборигена эпохи, командовать парадом буду я, - внес ясность папа, пропустив мимо уха странную для него фразу про шов. – Сейчас мы поедем в травматический пункт нашей поликлиники. Ее главврач – мой школьный однокашник. Я ему сейчас позвоню. Посему, князь, можно не беспокоиться, что там чего-то заподозрят и позвонят в полицию. Сейчас всё устроим в самом лучшем виде.

Жорж умоляюще посмотрел на Кита.

- Это недолго… - схитрил Кит и отвел взгляд. – Я пока чай поставлю.

И вместе с большим пакетом, полным шинелей и оружия, устремился на кухню.

Через пять минут князь Георгий Веледницкий вышел с папой Кита на кухню сам не свой. Да и вправду узнать было его нелегко – он был в каких-то допотопных потертых джинсах, еще более допотопной клетчатой рубашке… и в огромных домашних тапочках.

Кит рот разинул.

- Рот не разевай! – приказал папа. – Скидывай кроссовки!