Андрей Жвалевский - Здесь вам не причинят никакого вреда Страница 25

– Ух! – сказала она и перевела дух. – Умеете вы, ребята, произвести впечатление. Мне сказали вами полюбоваться, так что держите спинку прямо.

Оскалы и ухмылки потускнели, но полностью не пропали. Мари обошла первый шар и двинулась вдоль стены, продолжая любоваться экспозицией. Или экспозиция продолжила любоваться ею, тут с какой стороны посмотреть.

Заполняющие большой полутемный зал световые клетки казались хлипкими до ужаса. Но ужасы, заключенные внутри, так не считали, стараясь держаться подальше от светящихся прутьев и одновременно поближе к Мари. Удавалась эта старательная эквилибристика не очень.

«Прутья под напряжением?» – предположила Мари, потрогала ближайшую клетку в форме фонарика и поняла, что нет, не под напряжением. Обитатель фонарика качнулся и раззявил широкие жвала.

– Ой! – сказала Мари, и ужас приободрился. – У тебя же все горло красное! Попроси, чтобы тебя немедленно перевесили со сквозняка.

Простуженный кошмар сник и спрятался в центральную, темную часть фонарика, куда не доставал слабый свет прутьев.

«Ага, понятно. Клетки сделаны из световодов. Граница освещена, и через нее ужасы сбежать не могут. А внутрь световоды не светят, поэтому там темно». Девушка повернулась к соседней цилиндрической клетке. Сначала она смогла рассмотреть только глаза. Присмотревшись, она увидела глаза. Мари старательно протерла глаза (свои), но по-прежнему видела в клетке только глаза (непонятно чьи).

Мари подумала и подмигнула. Глаза в темноте округлились от удивления. Мари поморгала еще немного, но непонятный ужас только таращился, не подавая никаких признаков тела. «Наверно, невидимка с глазами», – решила девушка и отправилась к самой крупной клетке самой сложной формы.

Внутри обитало похожее на богомола существо без глаз и рта. Верхние длинные суставчатые конечности кошмара ощупывали пространство над ним, нижние – шваркали по полу. С довольно неприятным звуком.

– Ку-ку! – сказала Мари.

«Богомол» перестал копошиться и навел лапы на курсантку. Будто посмотрел. Лапы заканчивались причудливыми тонкими пальчиками.

– Хо? – скрипнул он.

– Как тебя зовут, красавчик?

– Лифтогрыз Оригинальный! – раздалось сзади. – Правда, он прелесть?

Девушка оглянулась и убедилась, что переговоры состоялись, причем с наилучшим для коллекционера результатом. Лео в дверном проеме сиял, как начищенный медный таз, а Георг выглядел тускло, как предмет, которым этот таз начистили.

– Он грызет лифты?

– Нет, что вы! Лифты грызет Лифтогрыз Банальный, точнее, Банальный грызет тросы, а потом падает вниз вместе с лифтом, согласитесь, банально, таких я в коллекции не держу. А Лифтогрыз Оригинальный приводит в негодность электропроводку, лифт застревает, Лифтогрыз обхватывает лифт и виртуозно скребет задними конечностями по противоположным стенкам. Представляете, что чувствуют пассажиры?!

Лифтогрыз Оригинальный продемонстрировал работу задних конечностей. Мари представила чувства пассажиров и почувствовала, что очень им сочувствует.

– А вы уже видели Глаза в Темноте? Уникальный экземпляр! Они могут рассредоточиваться на много метров, создавая иллюзию огромного чудовища! По глазам вижу, что видели… А еще у меня есть уникальные Шаги в Тишине! Ну-ка, навострите ушки!

Курсантка навострила ушки и действительно услышала размеренные шаги, перешедшие в протяжный зевок. Лео недовольно зыркнул на Георга, который со скучающим видом расхаживал среди клеток и брезгливо зевал на экспонаты. Заметив взгляд коллекционера, полицейский достал платок и громко высморкался.

– Нет, тишины мы сегодня не дождемся… Ну это не беда, ведь вы, деточка, находитесь в уникальной коллекции. Здесь собраны все ужасы мира! – Старичок запнулся и в порыве честности добавил: – Почти все. Уникальный Паркетный Полоскрип недавно сдох… И уникальный Бамбуковый Постукиватель…

– А чем вы их кормите? – спросила Мари. – Кто их тут боится?

– Отличный вопрос! – сказал Георг. – Чем вы этих тварей кормите? Заманиваете детишек из соседнего садика?

– Детишек? – Лео задумался. – Что ж, в твоем предложении есть резон…

Георг в изумлении приоткрыл рот. Его подчиненная положила руку на наручники.

– Свежий детский страх… Качественный калорийный продукт… – коллекционер пошевелил губами, что-то прикидывая, после чего, к немалому облегчению Мари, решительно произнес: – Нет! Потому что, во-вторых, это, пожалуй, не очень гуманно по отношению к детям.

Георг тихо закрыл рот и отвернулся, безмолвно признавая, что сам виноват – нарушил золотое правило: не шутить чересчур тонко. Особенно в присутствии увлеченных людей, которые слишком часто принимают шутки за руководство к действию.

– А во-первых? – спросила курсантка.

– А во-первых, у меня будут проблемы с полицией, это же очевидно.

«А негуманное обращение с детьми, выходит, причина не очевидная», – хмыкнула Мари.

– Так все-таки, чьими страхами они у вас кормятся?

– За стеной стоматологический кабинет, – начал перечислять Лео, – в приемные часы оттуда идет неплохой поток; неподалеку кинотеатр, когда там крутят ужастики или фильмы с Беном Афлеком, кое-что сюда докатывается; этажом ниже живут на нетрудовые доходы, регулярно боятся прихода налоговой инспекции. Ну и по мелочам время от времени перепадает, – коллекционер ласково улыбнулся. – Вот вы сюда зашли и сразу легкий завтрак моим ребяткам обеспечили.

– Тех нескольких секунд, пока я боялась, им хватило на завтрак? – удивилась Мари.

– Какие несколько секунд? Георг их уже десять минут побаивается.

Инструктор фыркнул.

– Я? Побаиваюсь? Твоих уродцев? Даже не надейся!

– И правильно, – охотно согласился Лео. – Не надо их бояться. Не бойтесь! Здесь вам не причинят никакого вреда.

– Никакого вреда? – кротко переспросил Георг.

– Здесь вам не причинят никакого вреда, – кивнул коллекционер. – Нет в мире существ безобидней кошмаров. Разве только тараканы…

– Нет безобидней?! – старший инспектор закатал рукав, но бить старичка не стал, а лишь сунул тому под нос кулак, показав широкий белый шрам на предплечье. – Вот что мне оставил на память один из ваших безобидных! Хорошо хоть руку оставил…

– Кто? – деловито спросил коллекционер, осматривая шрам. – Когда?

– Омордень! Десять лет назад.

– Ах да, Омордень… – Лео снял очки и тщательно протер их о пиджак. – Хладноротый… Ну конечно же, ведь цель вашего визита – информация.

– Какая догадливость, – мрачно сказал Георг. – Да, нам нужна информация, А для этого нужно, чтобы ты замолчал и начал говорить по делу.

Коллекционера не смутило, что от него требуют одновременного молчания и разговора. Он аккуратно установил очки на нос и спросил:

– Так-с, что нового вам удалось выяснить об Омордне?

Георг сухо, по-казенному, перечислил все попытки отловить нахальный кошмар, начиная со смертоносной эпопеи десятилетней давности.

– Не раскусывал полицейских, а глотал целиком? – обрадовался старичок. – Это многое объясняет!

Когда Георг иссяк, коллекционер еще немного поразмышлял, улыбнулся чему-то своему и спросил:

– А почему он вас не съел?

Мари стало даже немного стыдно за то, что своим непопаданием в желудок Омордня она нарушила заведенный порядок. Георг не разделил чувства подчиненной.

– Это вы у нас спрашиваете?! – прошипел он. – Вы – у нас? Вы, эксперт, спрашиваете у нас, которые…

– Все-все-все, вы правы, правы, правы! – замахал руками старичок. – Мне просто было любопытно, что вы сами об этом думаете… Все-все! На вопросы здесь отвечаю я. Спрашивайте.

– Почему он нас не съел? – спросила Мари.

– С Георгом все тривиально.

– В смысле? – опешил полицейский.

– Прививка.

– То есть?

– Омордень тебя укусил, теперь он не может тебя проглотить.

– Не понял.

Лео начал терять терпение.

– Слушайте, мне что, читать вам лекцию о принципах действия прививок? Часть Омордня попала в тебя, а кому понравится кусать собственную часть?

Георгу это точно не понравилось. Мари бросилась к инструктору и прислонила ослабевшее тело шефа к клетке с Лифтогрызом.

– Хо, – сказал кошмар и покачал отвертками-пассатижами.

– Так я что… – проговорил полицейский, – отчасти… Омордень?

– Ну да, и что? И прекратите делать такие глаза, они уже есть в моей коллекции! Тоже мне, открытие. Все мы отчасти кто-то еще, одних комаров из человека можно налепить штук сто. А вот у Мари случай поинтересней. Тут надо пять секунд подумать.

Думал старичок действительно ровно пять секунд.

– Все ясно. Омордень – не такой, как другие кошмары…

– А почему? – спросила Мари.

– Да потому, что он десять лет лежит в спячке. Потом выходит на пару недель – и снова в спячку. Понимаете, что это значит?