Владислав Крапивин - Выстрел с монитора Страница 25

— Вот так. Давай и другую ногу, на всякий случай.

Теперь сапожки сидели как влитые. Юкки встал, потоптался, благодарно повздыхал.

— Спасибо… А за сюртук тебе не влетит?

— За «сюртук» не влетит… Возьми ножик.

— Ага… Смотри, ты денежку уронил… — Юкки поднял из травы монетку. — Ой!

Конечно же это была та самая, «десять колосков». Именно она попала мальчику под руку среди всей мелочи, когда пришлось раскрыть нож.

Юкки придвинул ладонь ближе к огню. Вместе с девочкой согнулся над монеткой. Девочка сказала:

— Та самая…

— Что? Ваша? — почти испуганно спросил мальчик.

— Нет. Но у меня была такая в точности. Возьми. — Юкки, кажется, с большим сожалением протянул монетку.

Мальчик взял и почувствовал непонятную виноватость. Проговорил скованно:

— А этот вот… портрет на ней… Вы знаете, кто это такой?

— Конечно! — Юкки удивился. — А ты не знаешь? Это Юхан-музыкант. Про него книжка есть… И меня в честь его назвали. — В голосе Юкки скользнула горделивая нотка.

Девочка снисходительно сказала:

— Садись, музыкант… — Опустилась на корточки, потянула за руку Юкки. Он сел. Девочка снизу вверх глянула на мальчика. — Ты позволишь нам еще погреться?

— Сидите хоть всю ночь! Огонь общий. — Мальчик чувствовал, как тепло ему от собственной ласковой заботливости, которую вызвали у него эти ребята. И от грусти близкого прощания. — Вы вот что. Возьмите ее. — Он набросил куртку разом на Юкки и на девочку. — Она вам как целая палатка.

Девочка высунула из куртки голову — будто из гнезда.

— А как же ты?

— А на моей дороге она не нужна. Прощайте, я пошел.

Юкки тоже высунул голову и смотрел молча.

— Будете уходить — не забудьте загасить костер, — сказал ему мальчик. И повторил: — Я пошел…

Ясное ощущение, что не надо ждать утра, подгоняло его. Машины идут по тракту и сейчас! При удаче он мог бы оказаться дома к полуночи.

И к тому же не хотелось оставаться одному, когда уйдут ребята. Лучше уйти первому…

— Х о от в е кки… — вдруг полушепотом произнес Юкки. И быстро отвернулся.

«Доброй дороги», — без удивления понял мальчик. И сказал сам неизвестно откуда пришедшие слова — старое напутствие тем, кто уходит на дорогу вдвоем:

— Эммер цусам. Флейк цу флейк… (Будьте всегда вместе. Крылом к крылу.)

И, не оглядываясь, пошел сквозь темноту, полную листьев, хлестких веток и шипастых стеблей…

3

Через четверть часа, запыхавшийся и поцарапанный, он вышел на шоссе. Машин не было. Но через дорогу, наискосок, светилась желтым окошком автостанция. Та самая, Белые Камни. Теплое окошко потянуло мальчика к себе (где он слышал про такое же?). Это был единственный свет в темноте дороги. Даже небо теперь совсем почернело, и не было видно в нем ни единой звезды. Зябкий ветер мел по асфальту пыль.

Мальчик подошел к станции. В помещение диспетчера войти он не посмел и решил спрятаться от ветра за домиком, под навесом. И здесь — вот подарок! — светилось еще одно окошко. В телефонной будке горела похожая на лимон лампочка. Высвечивала на дверном стекле надпись: «Междугородный телефон».

Это было новое чудо! Сказочная удача! Можно позвонить домой, чтобы не волновались! Ведь пятнадчиков-то полный карман… А что, если опустить в автомат «десять колосков»?

Мальчик даже засмеялся от такой мысли. В нем вспыхнула радостная уверенность, что счастливая монетка поможет. Телефон соединится моментально, разговор будет хорошим, все волнения разом улягутся. А потом он нажмет кнопку возврата, и денежка с портретом Юхана-музыканта упадет в ладонь. Вернется, как вернулась там, на мысу!

Но… она где? Она же осталась в кармане куртки!

Это ударило мальчика — будто холодная встречная ладонь. Сразу — ни удачи, ни сказки. Только зябкая ночь, шуршанье ветра и тоскливый казенный свет лампочки.

Бежать назад? А найдешь ли в лесу костер? И есть ли он там? И что ты скажешь Юкки? «Отдавай монетку»? Он небось решил уже, что это подарок вместе с курткой…

А может быть, так и надо?

Может быть, так и задумано?

Задумано — кем? Кто его крутит на этой дороге между Лисьими Норами и Черемховском?

Страшно стало до озноба.

Но мальчик тряхнул головой, сердито дернул на плече ремень сумки и усилием воли опять «вынес страх за скобки». «Никто меня не крутит! Сам вляпался в приключения, и нечего ныть! Кто велел уходить с парохода?.. Вот пойду сейчас и позвоню».

Но удача, кажется, в самом деле оставила его. В списке, что висел под треснувшим стеклом рядом с обшарпанным аппаратом, не было Черемховска.

— Ну вот… — прошептал мальчик и опустил руки. Перечитал еще раз. Нет Черемховска. Зато есть ненужные Лисьи Норы.

Ненужные? А что, если…

Сейчас около одиннадцати. Анна Яковлевна раньше полуночи не ложится. Его-то укладывала в десять, а сама…

Мальчик медленно, будто пудовую, снял трубку. В наушнике по-пчелиному загудело. Ох как неохота звонить! Не то что неохота, а просто стыдно. После всего, что было!

Ну а зачем тогда опускаешь пятнадчик! Лучше иди лови машину!

«Опустив монету, наберите цифру „один“ и ждите прерывистого сигнала… Затем наберите код нужного вам города и номер абонента…»

— Алло? Я слушаю…

Мальчик вздрогнул — голос будто рядом.

— Алло! Кто это?

Тогда он сипло сказал:

— Это я…

— Ты? — Она узнала сразу. — Откуда? О, Господи, что случилось?

— Да ничего такого, — ответил он с неожиданной, противной себе самому развязностью. — Такая штука. Пароход целые сутки полз как черепаха, ну я и сошел в Вехе. Думал: покачу на автобусе. А его нету, и я застрял… Вы не могли бы позвонить домой, чтобы там паники не было?

— Постой. Я могу, да, но… Ничего не понимаю. Какая Веха?

— Ну, деревня такая, пристань… Только сейчас я в Белых Камнях.

— А почему ты говоришь «сутки»? Ты уехал сегодня вечером!

— Я?!

— Господи, что с тобой? Откуда ты звонишь? Ты здоров?

«Стоп! — сказал себе мальчик. — Стоп… Ну-ка, держись».

Еще немного, и он, одинокий, затерянный на ночной дороге, отдался бы панике. С плачем бы кинулся в будку диспетчера: «Что со мной? Какой сегодня день?! Я ничего не понимаю!» Но усилием всех своих мальчишечьих нервов он снова скрутил страх. И это было — как порог. За порогом он стал спокойнее. Тверже. «Потом разберешься, — приказал он себе. — А пока делай вид».

— Разве сегодня не третье число?

— Пока еще второе… Ты где?!

С деревянным смехом он сказал:

— Я заснул в каюте, и, наверно, мне показалось, что прошли целые сутки… Теперь ясно, почему нет автобуса. Он ходит по средам, а сегодня вторник… Ничего, доберусь.

— С ума сойти… Где ты там? Ты один?

— Да не один я. Здесь большой вокзал, буфет работает. И даже телевизор. И автобус уже скоро.

— Ты говоришь неправду, — устало сказала она.

— Правду. Не в этом дело.

— Боже мой, а в чем еще?

— Анна Яковлевна, вы меня извините, ладно? За все, что… ну, в общем, за то, что я такой был.

Она помолчала. Мальчик ясно представил, как левой рукой она держит трубку, а правой трет висок.

— Ох как глупо у нас вышло, — наконец сказала Анна Яковлевна. — Это я сама. Ты не сердись на меня. Ты… славный.

«Вот этого я и боялся…» Мальчик даже зажмурился.

— Нет, это я виноват, — выдавил он.

— Может быть, ты вернешься? А? — жалобно спросила она.

— Нет. Может, потом. А сейчас другая дорога.

— Да какая дорога? Среди ночи! Вот что! — Голос Анны Яковлевны обрел знакомую твердость. — Сиди на автовокзале в этих Белых Камнях. Я звоню папе. Он звонит Валерию Матвеевичу, и они на его машине едут за тобой.

— И дают мне нахлобучку.

— Заслуженную.

— Нет уж… Лучше поголосую на обочине.

— Я тебе поголосую! Делай, что велят… Кстати, почему ты сам не позвонил в Черемховск?

— Да нету с ними линии! С вами есть, а…

«Гу-у, гу-у, гу-у» — басовито запели прерывистые сигналы. И вдруг стало очень тихо. И в этой прозрачной тишине голос девушки-телефонистки произнес:

— Кому там нужен Черемховск? Тебе, мальчик?

— Ага… — растерянно сказал он.

— Набери ноль восемьдесят шесть.

— Да его в списке нет!

— Набери, набери.

— У меня и денег больше нет…

Разговаривая с Анной Яковлевной, он сам не заметил, как высадил в щель все пятнадчики.

— Набери без денег… — И «гу-у, гу-у, гу-у…».

Что это? Опять огонек удачи на дороге? Попробовать?

Несмелыми пальцами он покрутил диск. Тонко пело, позванивало, потрескивало в трубке. Потом пошли долгие гудки. Ох, какие долгие… И вдруг щелкнуло, сердитый голосок прокричал:

— Квартира Находкиных! Вам кого?!

— Майка!

— Павлик! Это ты?!

— Май-ка… — выдохнул он с ощущением, будто уже дома. — Это я. Ты чего не спишь? Позови папу.

— А папа и ма… тетя Зоя пошли в кино. На девять часов. И все их нет и нет… — Она всхлипнула.