Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга 1 Страница 26

— Вы очень осведомлены.

— Я просто не хочу, чтобы вы были разочарованы предлагаемыми мною знаниями. Ещё одно ограничение состоит в том, что вы получите только те знания, которыми в данный момент заняты мой мозги. Это может быть что-то абсолютно неважное для вас. Груз, который вам никогда в жизни не понадобиться.

— Скажем, я готов рискнуть. А сколько будет стоить это удовольствие?

Эйдет поднял голову и бросил на Смайка полный негодования взгляд.

— Извините, — пробормотал Смайк, — я принадлежу к такому роду существ, которые привыкли думать торговыми категориями.

Колибрил мгновенно успокоился.

— Я вижу, вас уже практически не удержать. И должен вам сказать, что мне доставит удовольствие вас немного инфицировать. Я уже давно этим не занимался. Я не открою вам секрета, если скажу, что мы, эйдеты, при инфицировании впадаем с состояние схожее с опьянением, близкое к эйфории. Эдакое триумфальное чувство, удовольствие без раскаяния.

— Начнём? — нетерпеливо спросил Смайк.

— Ещё один момент! Нам необходимо сделать ещё парочку вещей. Сперва я должен объяснить вашему товарищу, что во время всей процедуры он несёт за нас двоих ответственность. В процессе инфицирования мы будем с вами абсолютно беспомощны. Мы впадём в какое-то подобие транса и нас можно будет съесть заживо, а мы этого даже и не заметим. Так что в случае опасности…

— В этом случае я не могу представить себе лучшего телохранителя, чем Румо, — ответил Смайк.

— Имеется ли у него боевой опыт?

Смайк ухмыльнулся:

— Имеется ли! Когда мы закончим наши дела, я расскажу вам интереснейшую историю о боевом опыте Румо.

— О, великолепно! Я обожаю захватывающие истории, — эйдет захлопал в ладоши. — Тогда начнём! Какой уровень инфицирования вы желаете? Лёгкий? Средний? Или по полной программе?

— Если уже начал, то по полной!

— Хорошо. При «лёгком» нам не пришлось бы даже друг до друга дотрагиваться. При «среднем» потребовался бы телесный контакт. Но если вы хотите полную программу, то вы должны засунуть палец мне в ухо.

— Что?

— Один из ваших пальцев. В это отверстие, тут, — Колибрил указал на маленькую дырочку чуть пониже виска. — Это — ухо эйдета. Вы должны на это решится, иначе ничего не получится.

— Понимаю, — Смайк колебался лишь одно мгновение. Затем посмотрел на Румо. — Румо, ты следишь!

Румо угрюмо кивнул.

— Эта местность достаточно опасна, — сказал Колибрил. — И, пожалуйста, не важно, что будет происходить, не пытайся нас разнять. Если мы прервёмся, то существует вероятность, что оба навсегда сойдём с ума.

— Что, правда? — заколебался Смайк.

— Ну так что, вы желаете всё ещё или уже передумали?

— Ладно, всё в порядке, — сказал Смайк. — Румо, ты слышал, что сказал доктор. Будь настороже!

Румо кивнул.

Смайк глубоко вдохнул, как-будто готовясь к длительному погружению под воду, и сунул свой палец эйдету в ухо. Было такое чувство, будто погрузил свой палец в банку с тёплым джемом.

— Наслаждайтесь полётом, — сказал доктор Колибрил и засмеялся. — И не удивляйтесь, если встретите там внутри профессора Соловейчика.

— Соловейчика? Что вы имеете…

Белая молния ослепила Смайка, затем у него в глазах потемнело. «Я теряю сознание», — подумал он, но затем, мгновенно, снова пришёл в порядок. Он находился высоко-высоко в воздухе, а внизу было что-то, что напоминало план-схему огромного города.

— Я могу летать, — подумал он. — Здорово! Это Атлантида?

— Нет, — ответил голос доктора Оцтафана Колибрила. Он звучал сверху, снизу, везде, как голос невидимого бога. — Нет, вы не можете летать. Это просто метод передвижения в мозгу эйдета, который выбрало ваше сознание. А это, внизу, не Атлантида. Это — Оцтафан. Мой город. А если точнее, это только часть города — Северный Оцтафан. Есть также Южный Оцтафан, Западный Оцтафан и Восточный Оцтафан. Каждая часть представляет один из четырёх моих мозгов. Спустимся вниз!

Румо вздрогнул. Смайк кричал как ужаленный, долго и громко, будто он падал в бесконечный колодец. Но его палец всё ещё оставался в ухе эйдета. Так что Румо ничего не стал предпринимать. Смайк и Колибрил стояли не шевелясь, рот червякула был широко открыт и его язык то вываливался наружу, то опять исчезал во рту, как язык колокола.

Эта ночь была необычной, но Румо уже удалось пережить пару ещё более необычных ночей. Он подбросил полено в огонь.

Северный Оцтафан

Смайк находился в свободном падении. Он больше не парил, он летел вниз, к городу, как камень. Ещё немного и он разобьется о землю.

— О-а-а-а-а-а-а! — кричал Смайк.

— Ну что вы там творите! — закричал Колибрил вверх. — Вы не падаете, это только иллюзия. Если вы орёте тут внутри, то вы орёте и там, снаружи. Это может привлечь нежеланных гостей к нашему костру.

Смайк перестал шуметь.

— Это — иллюзия, — бурчал он. — это просто иллюзия. В реальности я стою около эйдета и держу палец у него в ухе. Ничего этого не происходит. Это — иллюзия.

— Правильно, — сказал Колибрил, — мы летим, а точнее иллюзионируем по центральной улице. Это — Оцтафан-аллея.

Падение Смайк перешло в парение по горизонтали. Он нырнул в самую широкую из улиц Северного Оцтафана, и только сейчас заметил, что это никакой не город и никакая не улица. То, что он принял за дома было на самом деле геометрическими фигурами всех мыслимых форм, цветов и размеров: полушары, пирамиды, параллелепипеды, трапецоэдры, октаэдры, конусы, кубы и баумкухен. Ни у одного из них не было окон или дверей.

— Баумкухен? — спросил Смайк.

Баумкухен

Румо сидел на пне и подозрительно наблюдал за странной сценой: Смайк, драматически освещённый костром, с пальцем в ухе Колибрила. Хорошо хоть, что он прекратил кричать. Румо прислушался: всё было спокойно. Он понюхал прохладный вечерний ветерок. Он чуял только мелких зверюшек, уснувших под листвой, везде замедленное, равномерное сердцебиение, спокойное дыхание, сонное посапывание. Никакой опасности. Румо решил, что с утра они ускорят темп. Они продвигались вперёд слишком медленно. У Смайка не было никакой цели, поэтому ему было безразлична скорость их передвижения. У Румо же было по-другому. У него была цель. У него была серебряная нить.

— Баумкухен? — услышал Румо Смайка, будто разговаривающего во сне.

— Строения, напоминающие по форме баумкухен, являются хранилищами знаний, — сообщил Колибрил. — Законсервированные знания, упорядоченные по темам на разных этажах — что-то похожее на библиотеку. Не желаете заглянуть в один из них?

— Конечно, — сказал Смайк и уже повернул направо, прямо к среднему этажу одного оранжевого строения. Высотой оно было, кажется, сотни метров, с круглыми, к верху постепенно сужающимися, этажами. У него не было окон или дверей или других отверстий. Смайк нёсся к нему со скоростью пушечного ядра.

— А-а-а-а-а-а! — кричал он.

Румо вскочил. Снайк снова начал шуметь — продолжительный, полный ужаса крик, отнесённый лёгким дуновением ветра в сторону леса.

Румо настроился, что это будет не только странная, но и очень длинная ночь. Он не имел ни малейшего представления, чем эти двое занимались в мире мыслей Оцтафана Колибрила, но не было похоже, что они скоро закончат. Румо с удовольствием бы лёг спать, чтобы увидеть во сне серебряную нить. Но он нёс ответственность за этих двоих. Как можно совать палец в ухо неизвестному, странному существу? Ну и правильно, что там теперь происходят такие страшные вещи, заставляющие Смайка кричать от страха.

Музыка мозга

— А-а-а-а-а! — всё ещё кричал Смайк, налетев на стену. Но он не разбился: раздался чавкающий звук и он исчез внутри.

— Это как ныряние, но только я остаюсь сухим, — подумал он. Пару секунд его окружал оранжевый, пульсирующий свет, в ушах что-то громко трещало, затем ещё один чавкающий звук и он парит внутри хранилища знаний. Он находился внутри шахты из света, вниз и вверх расходились светящиеся круги оранжеватого света. Одно мгновение Смайк висел, не шевелясь, в воздухе, а затем он рухнул вниз, как марионетка, которой обрезали ниточки.

— А-а-а-а! — закричал он снова.

— Пожалуйста, успокойтесь! — попросил Колибрил, который, кажется, находился вместе с ним в хранилище. — Соберитесь же наконец. Это же что-то типа библиотеки.

Падение Смайка резко прекратилось и он замолк.

— Это только иллюзия, — бормотал он, — толь-ко-ил-лю-зи-я.

Он висел в пустом помещении, а вокруг него двигалась стена с множеством круглых отверстий. Он услышал нежное пение, сопровождаемое ритмичным гудением.

— Странно, — подумал Смайк, — эта музыка звучит разумно.

— Это — музыка мозга, — объяснил Колибрил. — Пение синапсов. Так звучит мышление.