Филип Пулман - Северное сияние Страница 26

— Мечей? О Боже, девочка, о чем ты говоришь? — ахнула Ма Коста. — У мистера Коултера был пистолет, лорд Азраэль выбил его рукой и одним ударом свалил мистера Коултера с ног. Потом прозвучали два выстрела. Странно, что ты не помнишь; должна бы, хотя ты и была еще маленькая. Первым выстрелил Эдвард Коултер — он дотянулся до пистолета и нажал на курок, вторым стрелял лорд Азраэль — он снова выбил пистолет у мистера Коултера и прицелился. Попал ему прямо между глаз и вышиб мозги. А потом нарочито спокойно сказал «Выходите, миссис Коста, и принесите ребенка», потому что ты истошно орала, на пару с этим деймоном; потом он взял тебя на руки, покачал на коленях, посадил тебя на плечи и, пошучивая, катал тебя по комнате, где на полу лежал покойник, потом он потребовал вина и приказал мне отскоблить пол.

После четвертого повторения истории Лира была уже убеждена, что сама помнила все детали, и даже объявила, какого цвета были пальто мистера Коултера и подбитые мехом плащи, висящие в чулане. Ма Коста рассмеялась.

А когда она оставалась одна, Лира вытаскивала алетиометр и разглядывала его картинки глазами влюбленного, глядящего на портрет любимой. Значит каждый образ имел несколько значений, правильно? Так почему бы ей не понять, о чем они говорят? Разве она не дочь лорда Азраэля?

Памятуя о словах Фардера Корама, она пыталась сосредоточиться на трёх символах, взятых в случайном порядке, и нацеливала на них концы стрелок. Лира обнаружила, что, если держать алетиометр на раскрытых ладонях и нарочито лениво посматривать на него, думая о приборе, длинная стрелка начинала двигаться более осознанно. Вместо бессмысленного раскачивания по кругу стрелка начала переходить от одной картинки к другой. Иногда она прекращала движение, указав на три картинки, иногда на две, иногда на пять и более, и хотя Лира не понимала значения увиденного, она испытывала глубокую покойную радость от сделанного, непохожую ни на что из знакомых ей переживаний. Пантелеймон наклонялся над прибором, иногда в облике кота, иногда мыши, и поворачивал голову вслед за движением стрелки; а один или два раза, оба, деймон и девочка, сами того не понимая, ощутили момент озарения, который был похож на луч света, пробившийся сквозь облака, чтобы осветить величественную линию холмов в дальней дали. В эти секунды Лира трепетала той глубокой дрожью, которую ощущала всю свою жизнь, едва услышав слово «Север».

Так прошли три дня, большую часть которых Лира провела исследуя местность и возвращаясь в Заал. Наступил вечер второй Вереницы. На него в помещение набилось еще больше людей, чем на первое, если такое вообще было возможно. Лира и семья Коста успели как раз вовремя, чтобы занять места в переднем ряду, и как только мерцание свечей подтвердило, что зал забит битком, Джон Фаа и Фардер Корам вышли на возвышение и сели за стол. Джону Фаа не пришлось призывать собравшихся к тишине; он просто положил свои огромные руки на стол и взглянул на людей внизу, и бормотание затихло.

— Что ж, — начал он, — вы сделали то, о чем я просил. И лучше, чем я надеялся. Теперь я хочу просить глав шести семейств подняться ко мне, чтобы передать золото и рассказать, что они могут нам пообещать. Николас Рокеби, вы будете первым.

Крепкий мужчина с черной бородой взобрался на возвышение и положил на стол тяжелый кожаный мешок.

— Это наше золото, — объявил он. — И мы предлагаем тридцать восемь человек.

— Благодарю вас, Николас, — сказал Джон Фаа. Фардер Корам делал записи. Первый мужчина отступил вглубь возвышения, а Джон Фаа вызвал следующего, и следующего, и каждый подходил, ставил на стол мешок, и объявлял, сколько людей может собрать. Семья Коста была частью семейства Стефански, и, естественно, Тони был одним из первых добровольцев. Лира заметила, что его деймон в облике сокола переступает с лапки на лапку и расправляет крылья, пока деньги Стефански и обещание собрать двадцать три человека передавались Джону Фаа.

Когда на возвышении собрались все шесть глав семейств, Фардер Корам показал бумагу Джону Фаа, который поднялся, чтобы снова обратиться к аудитории.

— Друзья, общее число сто семьдесят человек. Я с чувством гордости благодарю вас. Что же касается золота, судя по весу собранного, я не сомневаюсь, что каждый из вас добрался до дна своих сокровищниц, и за это я также должен тепло поблагодарить всех.

— Теперь о том, что мы будем делать дальше. Мы собираемся зафрахтовать корабль и отплыть на нем на север, чтобы найти детей и освободить их. Судя по имеющимся у нас данным, возможно нам не удастся выполнить миссию, не вступив в бой. Такое происходит не в первый, да и не в последний раз, но мы еще никогда не сражались с людьми, которые похищают детей, и нам придется больше чем обычно полагаться на хитрость. Но мы не вернемся без наших детей. Да, Дирк Врайс?

— Лорд Фаа, вы знаете, почему они похитили именно детей? — спросил поднявшийся с места мужчина.

— До нас дошли слухи, что похищение имеет религиозный смысл. Проводится эксперимент, природу которого мы пока не знаем. Если уж говорить честно, мы даже не знаем, причиняют ли детям вред. Но что бы с ними не делали, хорошее или плохое, никто не имеет права прокрадываться к нам в ночи и вырывать малышей из сердец их семей. Да, Реймонд ван Геррит?

Мужчина, выступавший на первом собрании, поднялся и заговорил.

— Этот ребенок, лорд Фаа, тот, которого, по вашим же словам, разыскивают, сейчас сидит здесь в первом ряду. Я слышал, что народ, обитающий по краю болот, перевернул всё вверх дном ища её. Я слышал, что сегодня Парламент будет рассматривать вопрос об отмене наших древних привилегий из-за этого самого ребенка. Да, друзья, — повысил он голос, перекрывая шепот возмущенных слушателей, — они собираются провести закон, который лишит нас права свободно входить на болота и выходить из них. И поэтому, лорд Фаа, мы хотим знать: что это за ребенок, ради которого мы готовы попасть в такое кризисное положение? Она не дочь служителей, насколько мне известно. Так почему мы все должны рисковать ради бродяжки?

Лира подняла голову и взглянула на мощную фигуру Джона Фаа. Её сердце колотилось так, что она едва расслышала первые слова ответа.

— Договаривай, Реймонд, не стесняйся, — предложил Джон Фаа. — Ты хочешь, чтобы мы отдали этого ребенка людям, от которых девочка спасалась бегством, да?

Мужчина упрямо хмурился, но молчал.

— Что ж, может ты этого хочешь, а может и нет, — продолжил Джон Фаа. — Но если вам нужна причина, чтобы совершить добрый поступок, послушайте меня. Эта маленькая девочка — дочь самого лорда Азраэля. Для забывчивых напомню, что это лорд Азраэль защищал перед Турком жизнь Сэма Брикмана. Это лорд Азраэль позволил лодкам служителей бесплатно проплывать по каналам, проходящим через его земли. Это лорд Азраэль отклонил Закон о Ручьях, когда тот заслушивался в Парламенте, к нашей великой и долгосрочной выгоде. И, наконец, это лорд Азраэль помогал нам день и ночь во время наводнения 53-го года, и не раздумывая дважды бросался в поток, чтобы вытащить молодого Рууда и Нелли Купмана. Вы это позабыли? Стыдно, вам должно быть стыдно, стыдно.

— А теперь этого самого лорда Азраэля держат в мраке ледяной темницы в недоступной чаще, в плену, в крепости Свалбард. Рассказать вам, какие существа его там охраняют? А вот это его маленькая дочь, оставленная нам на попечение, и теперь Реймонд ван Геррит хочет передать ее властям за момент мира и покоя. Правильно, Реймонд? Встань и ответь, мужчина.

Но Реймонд ван Геррит остался сидеть, и никакая сила не могла заставить его подняться. Разочарованный шепоток пронесся по залу, и Лира ощутила стыд, который должен был переживать мужчина, одновременно расцветая от гордости за своего отца.

Джон Фаа отвернулся, и взглянул на одного из стоящих на возвышении.

— Николас Рокеби, я возлагаю на тебя ответственность за поиск судна, которым ты будешь командовать, когда мы отправимся в плавание. Адам Стефански, я хочу, чтобы ты отвечал за оружие и доспехи, и вёл нас в битву. Роджер ван Поппел, ты займешься остальными припасами, от еды до одежды для холодной погоды. Саймон Хартманн, ты будешь казначеем, тебе придётся отсчитывать для нас нужные суммы собранного золота. Бенджамин де Райтер, я хочу, чтобы ты взял на себя разведку. Нам еще очень многое предстоит узнать, и ты будешь отвечать за это, докладывая Фардеру Кораму. Майкл Канцона, ты будешь координировать работу первых четырех глав и отвечать за них лично передо мной, а если я погибну, как мой заместитель, примешь командование экспедицией на себя.

— Теперь, когда я, согласно обычаю, распределил обязанности, любые мужчина или женщина желающие возразить, могут смело высказать свое мнение.

После короткой паузы поднялась женщина.

— Лорд Фаа, разве вы не берёте в экспедицию женщин, чтобы заботиться о детях, когда вы их найдете?