Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Локон Афродиты Страница 27

– Возможно, да. Только Магфорд не то место, куда можно приезжать, не имея с собой хотя бы одного дракона, – таинственно отвечал академик, продолжая полет.

Ягун махнул рукой, привлекая внимание Тани, а затем выразительно показал вниз, на огни.

«Неужели это хваленый Магфорд? Всего лишь?» – с удивлением подумала Таня.

Снижаясь, она начала вглядываться. Она увидела длинное извилистое строение этажа в четыре, со многими переходами и галереями, с красной крышей, которая сверху казалась изломанной, как спина ползущего змея. Вокруг основного корпуса были разбросаны мелкие домики. И все это тонуло в молочном тумане.

Единственное, что радовало глаз, было большое драконбольное поле с десятком просторных ангаров. Почуяв в них драконов, Гоярын громко и вызывающе заревел. Из крайнего ангара ему немедленно откликнулся Кенг-Кинг.

– Вот что значит настоящая дружба! Чувак не видел чувака кучу времени, а сразу готов порвать его, как Тузик грелку! – весело крикнул Ягун.

«Интересно, Пуппер будет нас встречать? Он там, среди них?» – задумалась Таня, вглядываясь в маленькие фигуры на драконбольном поле. Чуть поодаль фигурки стояли толпой, ближе же к центру выстраивались прямыми линиями. Таня заметила, что Поклепу это не слишком понравилось и он даже подлетел для консультации к Сарданапалу.

«Почетный караул! А может, просто караул, не почетный… – подумала Таня. – Сейчас как скажут нам: дорогие русские маги! В связи с тем, что в гостинице нет свободных мест, вам отвели целый этаж для буйнопомешанных в Дубодаме. Вам там понравится».

Они продолжали снижаться. Странная штука. Там, в вышине, в постоянных воздушных течениях, был волчий холод, здесь же, внизу, пышно бушевало лето. Она видела множество розовых кустов и вспоминала те многочисленные розы, которые присылал ей Гурий. Интересно, они были отсюда? Хотя нет, едва ли. Ни один уважающий себя англичанин не срежет розу, не получив разрешения экологической комиссии и не потребовав справку об отсутствии болезнетворных бактерий на ее шипах. Это вам не Ванька, который, решив нарвать ей роз в Тибидохском парке, забыл ножницы и сделал это голыми руками, исколов ладони в кровь…

Таня быстро взглянула на Гоярына, на шее у которого, пригнувшись и держась рукой за чешую, сидел Ванька. Ей захотелось оказаться рядом и ободряюще коснуться рукой его волос. После недавней дуэли с Бейбарсовым что-то изменилось в ее сердце. Вечная мерзлота начала оттаивать, и там, где с недавних пор был лед, снова пробивалась зеленая трава.

Наконец наступил момент, когда ноги Тани коснулись песка. Она соскочила с контрабаса и подхватила его, пока он не успел поцарапать днище. Руки сделали это сами, по давней привычке.

Боевые маги из оцепления, вскинув руки с шарами, настороженно выцеливали Ваньку на спине у Гоярына. Ванька же из озорства пронесся на драконе так низко, что хвост Гоярына едва не сшиб с ног декана Магфорда, а поднятый промчавшимся драконом песок ураганом обрушился на боевых магов. Те зашипели от злости, но без приказа не стреляли.

Сарданапал сердито крикнул Ваньке, чтобы он перестал валять дурака и посадил дракона поближе к ангарам. Ванька неохотно подчинился и, завернув Гоярына, направил его к ангарам. Здесь Гоярын немедленно высмотрел цистерну со ртутью и, разогнав драконюхов одним щелчком хвоста, стал жадно пить. Соседние ангары окутались серным дымом. Это английские драконы приветствовали русского собрата, который нагло прихватизировал их вечернюю рюмку чая.

Подождав, пока Гоярын напьется ртути, Ванька отвел его в один из пустых ангаров.

– Ох уж этот Джон Вайлялька! – укоризненно сказал Пуппер и направился к Тане с огромной корзиной роз. К корзине была привязана ленточка с романтичной надписью:

«Itak ona zvalas Tatjana!»

Вероятно, надпись намекала, что влюбленный Гурий ознакомился с Пушкиным.

Увидев корзину, Таня простонала: «О нет! Только не это!», а Гробыня пакостно захихикала. Она еще в Тибидохсе поспорила с Таней на четыре шоколадки, что Пуппер притащит именно розы и именно в корзине. И ленточку, кстати, она тоже предвидела.

За Пуппером, капая ядовитой слюной, семенила его невеста Джейн Петушкофф. На ее красивом желчном лице было написано, что ей-то как раз роз и не досталось. Кроме того, кислые взгляды, которые она бросала на ленточку, говорили о том, что Пушкина она тоже читала. Таня подумала, что, если бы можно было убить взглядом, глаза Джейн Петушкофф насверлили бы в ней с полдюжины дыр.

Зато Лизе Зализиной Джейн очень понравилась.

«Очень достойная девушка, с большим самоуважением! Хорошо бы найти с ней общий язык!» – подумала она и поочередно, как семафор, замигала Джейн глазами.

Петушкофф настороженно посмотрела на Зализину и улыбнулась ей краем рта. Зализина в свою очередь улыбнулась Петушкофф и продемонстрировала ей раздвоенный язык. Затем глазами показала на Таню и большим пальцем быстро провела по шее.

Петушкофф понимающе наклонила голову и хотя больше на Зализину не смотрела, та поняла, что приобрела если не подругу, то союзницу. Две мятущиеся души нашли друг друга в огромном мире.

– Таня! Это для тебя! Ты так долго летель, так долго… Я стояль на поле так давно, так давно!.. Еще никого здесь не быль. Только Джейн говориль: иди домой, не будь клоун-посмешищ!.. Нет, ты не думай, Таня, я тебя больше не любить! Это просто подарок от старый друг! – залепетал Гурий.

Таня неловко взяла протянутую ей корзину. Вручая цветы, Гурий, запутавшийся в своих чувствах, не сообразил, что в руках у нее и без того уже был контрабас, тяжелый, как классовая ненависть.

К ним подошел Бейбарсов и, остановившись между ними, посмотрел на Пуппера с холодным прищуром.

– Глеб Бейбарсов, – сказал он.

– Пуппер. Гурий Пуппер! – заученно улыбаясь, представился Гурий. Он решил, что перед ним один из его поклонников. Даже машинально зашарил глазами в поисках бумажки, на которой надо расписаться.

– Я не понял, – сказал Глеб. – У вас что, три имени? И два из них одинаковые? Пуппер Гуриевич Пуппер?

Удивленный Пуппер впервые посмотрел на Бейбарсова и легонько хлопнул себя ладонью по лбу:

– О, извиниль меня, я забыл! Я видель тебя на драконбольном матче! Ты же тот самый мальчик вуду, который лететь на ступа!

– Точно! А ты тот самый небритый племянник своей тети! – отрезал Глеб.

Пуппер машинально провел рукой по подбородку и за неимением лучшего улыбнулся, пытаясь превратить все в шутку.

– Ты чего остановилась, дорогая? Что там такое? – поинтересовался Гломов, который, расталкивая народ, тащил за Склеповой ее чемоданы.

– Душераздирающее зрелище! Ломайлошадкин представляется Трупперу, – пояснила Склепова.

– А-а-а, класс! Рад за них! – протянул Гуня. – Жертв еще нет?

– Нет. Но не исключено, что вот-вот появятся… Пуппер уже кипит от злости! Ого, а Женька-то, которая Петушкова, заинтересовалась нашим Кусайбукашкиным! – внезапно сказала Гробыня.

– Откуда ты знаешь, что заинтересовалась?

– Она посмотрела на него небрежно, зато три раза подряд. И каждый следующий взгляд был чуть продолжительнее предыдущего. Обычно, если человек тебе неинтересен, бывает наоборот. К слову сказать, Гунечка, на тебя она не посмотрела ни разу.

– Ну и чё из того? Чё на меня смотреть-то? Меня бояться надо! – хладнокровно прогудел Гломов и чемоданом так толкнул под колено подвернувшегося ему магфордского журналиста, что тот пропахал носом песочек и тотчас, даже не вставая, носом кинулся отщелкивать на ноутбуке всякие гадости про русских. Впрочем, он написал бы их и без помощи Гломова, ибо специализировался исключительно на скандальной хронике.

Какой-то незнакомый, очень длинный и тощий магфордец, лет семнадцати-восемнадцати на вид, открыв рот, в упор уставился на Риту Шито-Крыто. Раздражительной Ритке он показался слишком назойливым.

– Гробыня, а глупость заразна? – громко спросила она.

– Еще как! – сказала Склепова.

– Молодой человек, вы слышали? Не дышите на меня!

Тем временем Бейбарсов заметил в руках у Тани корзину цветов Пуппера. Его брови чуть дрогнули.

– Таня, тебе помочь? Дай ее мне!

Едва Бейбарсов взял корзину, как с розами стало что-то происходить. Черный тлен пробежал по листьям. Затем наступила очередь лепестков. Они сморщились и опали.

– Прошу прощения! Но букетик-то малость того… Перестояли цветочки! Не унывай, я подарю тебе другой. Он будет скромен и прекрасен, без всего этого пафоса!.. А ленточка была совсем уж ни к чему, не похоронный же венок… – сказал Бейбарсов.

Он отбросил корзину и брезгливо отряхнул ладонь.

Брови у Пуппера поползли на лоб.

– Ты вандаль! Ты соображать, что сделаль? – крикнул он, бросаясь на Бейбарсова.

За ним со сглаздаматами наперевес заспешили Прун и Гореанна. Но тут пустая корзина вспыхнула так ярко и так внезапно, что Пуппер от неожиданности отпрянул. Черный столб дыма окутал Глеба, когда же он рассеялся, обнаружилось, что Бейбарсов исчез.