Владислав Крапивин - Рассекающий пенные гребни Страница 29

– Только с ошибками будет, потому что часто пальцы не туда тыкаются…

– Исправим.

Ховрин дождался, когда на экране набралось с десяток строк, взял телефонную трубку.

– Сашк о !.. Воскресная полоса еще не сверстана? Включи свою керосинку, передам одного юного автора. Вечная тема – дети и гаражи… Да. Ты этим письмом займись сейчас же, выясни: кто, по какому закону и за сколько. А потом прокомментируй со свойственным тебе публицистическим запалом, от души… Сашенька, я понимаю! Но вдруг? И все равно нельзя же оставлять без внимания. Тем более, это крик неокрепшей детской души, еще не потерявшей веру в справедливость и логику…

Оськино сочинение так и заканчивалось: “Ну, кто-то же должен отстоять нашу справедливость!” И в заключение он так нажал клавишу, что восклицательные знаки побежали строчкой. Пришлось их стирать – все, кроме первых трех…

Ховрин хитрыми нажатиями кнопок передал в редакцию Оськин текст и опять расслабился в кресле.

– Честно скажу: мало шансов, что будет толк. Чиновники зажрались непотребно. Однако… свою гранату мы все-таки бросили.

Анны Матвеевны в комнате уже не было. Но она, видимо, все слышала через дверь. Сказала из прихожей:

– Рыцари пера, вы кончили искоренять людское зло? Ос е нька, ты как относишься к горячему какао с пончиками?

Оська в этот день не обедал.

– О-о!! – отозвался он, словно опять пустил восклицательные знаки строкой.

Воскресным утром Оська сбегал на перекресток и купил свежий “Посейдон Ньюс” (пять экземпляров!). Оськина заметка напечатана была на предпоследней странице. Жирным шрифтом. С полной подписью: “Оскар Чалка, пятиклассник школы № 7”. А ниже его текста была небольшая статья под названием “Опять виноваты ребята?”. И с подписью: “А.Таранец”.

В статье говорилось, что чиновному начальству и хозяевам фирм наплевать на всё, кроме прибылей, собственных машин-иномарок и теплых кресел. И на ребят им наплевать, и на законы об охране детских учреждений и площадок! И назывались всякие фамилии. А в конце этот Таранец прямо обещал, что рано или поздно носителям указанных фамилий придется держать ответ.

Мама назвала статью “зубодробительной” и посмотрела на Оську с тревогой.

– А ты не боишься, что тебя съедят?

– За что?!

– Не исключено, что некоторые детки названных начальников учатся в вашей школе.

Оська дернул головой (отгоняя темную полоску).

– Пусть учатся. Хоть детки, хоть сами эти…

– И как это ты додумался пойти в газету?

– Ну… додумался… – Не рассказывать же маме, как он познакомился с Ховриным.

Оська чувствовал себя если не героем, то… человеком, вовремя бросившим гранату.

“Посейдон Ньюс” читали в городе все.

В прежние времена это была небольшая городская газетка – из тех, что называют “бульварными” и “желтыми”. Рассказывала о всяких происшествиях, сообщала горожанам приморские сплетни и слухи, печатала гороскопы, и старалась, чтобы побольше было густосоленой морской романтики, до которой так охочи туристы. Отсюда и название – “Новости Посейдона”. Известно, что Посейдон – древний бог морей, океанов и всяких других водных пространств… Впрочем, и сейчас “жареной” корреспонденции на страницах было немало. Но года три назад начали появляться и такие материалы, от которых вдруг “запахло настоящим порохом” (так сказал однажды отец). Начали крепко чесаться крупные начальники. Стали подавать на газету в суд – за “клевету”, за “оскорбление чести и достоинства”. Газета обычно лихо отбивалась от обвинителей и потом печатала язвительные судебные отчеты. Она выросла в размерах, увеличила тираж, ее зауважали не меньше, чем знаменитый “Голос Республики”. Видимо, в газету пришли работать “настоящие ребята”. Возможно, бывшие воспитанники “Последней гранаты”.

Некоторые читатели говорили теперь, что надо бы изменить прежнее игривое название. Но редакция справедливо полагала, что не имя красит газету, а газета – имя.

Оська был уверен, что его заметку и статью А. Таранца прочитали многие школьники. И не ошибся. Утром в понедельник на Оскара Чалку одни смотрели одобрительно, а другие как на придурка.

Сухой Боб с сожалением сказал:

– Бедняжка. Ты знаешь, кто ведает “Вегой”? Они купят тебя, твоего ”Посейдона” и всех кого хочешь. С потрохами.

– Во! – Оська показал ему дулю с острыми костяшками. И в этот миг подошел Эдик Тюрин. С розовым лицом и сжатыми губами.

И сказал Тюрин:

– Предатель.

– Я?!

– Ты!

Оказалось, что Эдькин отец тоже хотел получить гараж на той площадке. А теперь дело могли тормознуть.

Разговор был в классе, перед уроками. Кругом стояли и слушали.

– Но ты же не сказал мне про это!.. Да ты сам предатель, вот! Надо было отца уговорить, чтоб не лез туда! А ты… ради вашего гаража – против всех ребят!

– Не против всех, а против таких вот психов! Была бы у вас машина, ты бы так не рассуждал!

– Так же в точности рассуждал бы!

– Ну, значит совсем без мозгов. Что дороже? Детский писк на площадке, или машина?

– По-моему, дороже… совесть, – совсем негромко сказал Оська. Неуверенно даже. Но что еще он мог сказать?

Кто-то хихикнул.

– Ну-у, ты у нас сознательный, – протянул Тюрин. – Были раньше такие хорошие мальчики, назывались пионеры. Ходили под барабан и бесплатно помогали старушкам. Очень примерные.

– Ага, – вздохнул Оська. – Одному даже памятник есть. Такой примерный был мальчик, что с гранатой на танк… Тоже был пионер…

– Слыхали, – вздохнул Эдик. – Были герои в легендарные времена… Ну, иди, иди, подрывай танки…

– Но поимей ввиду, – вставил свое слово Сухой Боб, – что он не только танк подорвал, но и себя той же гранатой…

– Очень похожий на тебя недоумок, – подвел итог Тюрин.

Нет, они не подрались. Во-первых, звонок уже тарахтел, а во-вторых… ведь с первого класса были “не разлей-вода”…

Просто после уроков Оська принес домой Тюрину морской бинокль.

– Вот твой подарок. Возьми, пожалуйста, мне его не надо.

– Вот спасибо, хорошо, положите на комод… А вот твой конструктор. И книжка “Два капитана”, ты в прошлом году подарил. Извини, я так и не прочитал, все не было времени. Я думаю, оба капитана это переживут.

– Переживут. До свиданья.

– Всего хорошего, господин журналист. Но в газету больше не пиши. В журналистов иногда стреляют из-за угла.

– Спасибо за совет, господин стрелок. Не промахнись…

После этого в классе Оська и Тюрин друг на друга не глядели.

3

Гаражи все-таки поставили. Через неделю. Оська позвонил Ховрину и пришел к нему домой (было опять воскресенье).

– Яков Сергеевич…

– Ховрин!

– Да… Ховрин, что теперь делать?

– Существовать дальше. И учиться переживать поражения. Их еще о-о-о сколько будет у тебя. Закаляйся… И заходи в гости.

И Оська стал существовать дальше. И заходить к Ховрину. Иногда – в “Посейдон Ньюс”.

В редакции было шумно и… редакционно, иначе не скажешь. Воздух пропитан был приморскими новостями, городскими скандалами, удивительными историями – всем, что называлось “свежая информация”. Она, эта информация, сыпалась частыми строками с мониторов, летела листами с факсов, булькала и трещала в телефонных трубках.

И постоянная перекличка:

– Любочка, где твоя рецензия на концерт этих авантюристов из группы “Гребной винт”?

– Сашко! Нужна твоя полемическая шпага, чинодралы из мэрии хотят устроить на Восточном бастионе павильон для дискотеки!

– Ховрин, свяжись с Рыбачьим портом! У стенки обледенел траулер “Хризантема”, грозит оверкилем, а капитан не хочет вызывать спасателей, боится, что много придется платить!..

Оська присаживался в уголке большой комнаты, которая называлась “секретариат”, никому не мешал, впитывал в себя газетную жизнь и ждал, когда освободится Ховрин. Чтобы по дороге из редакции обсудить всякие дела.

Но чаще Оська приходил к Ховрину домой. Если того не было, он сидел с Анной Матвеевной. Она снимала с головы наушники плейера и принималась расспрашивать Оську про его дела. Про жизнь.

Однажды Оська честно сказал, что жизнь унылая. От отца никаких веселых известий. С другом расстались. Учителя приходят на уроки злющими (конечно, не все, но многие). Будто школьники виноваты, что опять задержали зарплату! А тут еще погода совершенно сошла с ума! Идешь утром в школу, и хочется сунуть голову за пазуху – день за днем эти ледяные западные ветры…

В самом деле, синоптики сообщали, что полвека не было на побережье такой зимы. Если бы просто холод и снег, то ладно. Однако штормы несли на сушу сырые вихри: брызги и морось. Город обрастал мутно-зеленым, как немытые бутылки, льдом. Лизнешь его, а он соленый и горький… И настроение такое же, как этот лед.