Кай Майер - Мерле и каменный лев Страница 29

— И ты его спасла?

— Пока он боролся за жизнь, я успела прочитать его мысли и поразилась смелости его плана и силе его воли. То, что он задумал, не должно было потерпеть неудачу, еще не начавшись. Я велела русалкам поднять его на поверхность и отнести на берег какого-нибудь необжитого острова. Когда он пришел в себя, я сказала ему, кто я такая, и мы стали вести долгие беседы. Я не утверждаю, что мы сделались друзьями, — он все-таки не смог до конца понять, что же я такое на самом деле, и, думаю, побаивался меня, потому что я…

— Потому что ты — сама вода?

— Я — Лагуна. Я — вода. Я — источник всего живого в Океане. Фермитракс же — воин, отчаянный и неустрашимый. Он выражал мне свое уважение, благодарность, но не мог побороть страх.

Королева Флюирия смолкла, как только Мерле с трудом влезла на последнюю, самую высокую лестничную площадку башни. Стальная дверь башенного каземата была вдвое выше нее и шириной в четыре ее шага. Два тяжелых засова длиною с человеческую руку закрывали дверь снаружи.

— Как же нам… — начала Мерле и оборвала себя на слове, услышав страшный шум, вдруг поднявшийся на площади. Быстро подбежав к решетчатому оконцу, она посмотрела вниз.

Ей открылась картина, от которой у нее перехватило дыхание: оказалось, что образовавшаяся в земле и полыхавшая огнем щель доходит почти до самого канала. Еще немного — и Мерле с русалками рухнули бы вместе с водой в огненную преисподнюю. Но не это открытие заставило ее похолодеть от ужаса. Внизу начинал разыгрываться невообразимо страшный спектакль.

С крыши дворца Дожей в воздух сорвались три летучих льва, подгоняемых криками своих всадников. Совет правителей вынес решение: прекратить переговоры с посланцем Ада раз и навсегда.

Прежде чем посланец опомнился, три льва уже стремглав неслись к нему. Двое промчались мимо — справа и слева, — едва не задев его, и пронзили пламя так быстро, что всадники ничего не успели сделать. Но третий лев, летевший в центре тройки, ухватил посланца за его студенистое туловище, вынес из огня и понес дальше. Чудовище заверещало, завизжало невыносимо пронзительным голосом. Лев крепко держал его в пасти, но хвост извивался в воздухе пружинистой змеей. Люди на площади в ужасе пригнулись к земле, солдаты, побросав ружья, заткнули уши руками.

Лев с посланцем Ада в зубах описал небольшой круг над крышей дворца. Затем устремился к солдатам, скопившимся перед дворцом, и сбросил на них визжащее страшилище, как какой-нибудь мешок с дохлятиной.

— Мерле! — стонала Королева Флюирия в ее сознании. — Мерле, дверь!..

Но Мерле не могла оторвать глаз от захватывающего зрелища. Солдаты и гвардисты успели рассыпаться по площади и увернуться от падающего на них дьявола. Он шмякнулся наземь, от его заносчивости и самоуверенности не осталось и следа. На земле копошилось лишь отвратное существо, бесцельно махавшее огромными когтистыми лапами и в панике барабанившее змеиным хвостом по брусчатке.

— Мерле!

Несколько секунд на площади царила тишина. Люди остолбенели, затаили дыхание, не понимая, что происходит.

Но вот воздух огласился многоголосым победным воплем. Свора учуяла кровь. Никто не думал о том, что будет дальше. Наступал конец четырехвекового затворничества и страха перед внешним миром.

Из ликующих криков родились слова, которые слились в короткое рявкающее заклинание:

— Убить гада! Убить гада!

— Мерле! У нас нет времени!

— Убить гада!

— Пожалуйста! Скорее!

Плешь, образовавшаяся на площади, когда солдаты расступились и туда рухнул дьявол, в один миг закрылась нахлынувшей массой тел, сверкающих клинков и искаженных лиц. Дюжины мечей и прикладов, сотни палок и кулаков молотили лежавшего на земле посланца Ада. Его визг превратился в писк и вскоре совсем затих.

— Дверь, Мерле!

Когда Мерле опомнилась и обернулась, ее взгляд упал на два огромных засова. До чего же они большие!

— Ты должна их отодвинуть, — молила Королева.

За дверью послышалось рычание льва.

Заклятый враг

Речь шла о жизни и смерти, и спорить было не о чем. Мерле сама ввязалась в трудное и опасное дело. Сама пошла на риск, когда выпила содержимое флакона, а может быть, еще раньше, когда убежала с Серафином с праздника. Вот такое получилось приключение, о котором она и думать не думала.

Вопреки всем ожиданиям нижний засов отодвинулся довольно легко. Мерле налегла на него всем телом, и стальной брус скользнул влево как по маслу.

Справиться со второй задвижкой оказалось труднее, она находилась выше Мерле, и казалось, ее ни за что не сдвинуть с места. Мерле долго с ней возилась, пока громадина не поддалась и немного не отошла в сторону. Пот градом катился по лицу Мерле. Королева Флюирия молчала.

Еще один толчок — и задвижка отъехала вбок. Наконец-то!

— Толкни дверь от себя, вовнутрь, — распорядилась Королева. Ее голос звучал озабоченно. Вот-вот могут нагрянуть солдаты. Надо успеть освободить Фермитракса.

Мерле, ни секунды не колеблясь, уперлась обеими руками в стальную дверь, которая стала открываться с громким скрежетом.

Каземат в башне Кампанелле оказался просторнее, чем можно было ожидать. В темноте различались очертания балок, подпиравших высокую крышу. Где-то над головой хлопали крыльями голуби. Птичий помет белым снегом выстилал дощатый пол и при каждом шаге вздымался вверх сухим белым облачком. Застоявшийся воздух отдавал кислыми испарениями голубиных экскрементов. Но главный обитатель чердачного каземата не выдавал своего присутствия никаким специфическим запахом. Хотя разве камни пахнут?

Там было очень темно. Единственный луч света вырывался из оконца в стене, находившегося на равном расстоянии от пола и от потолочной балки. Солнце уже взошло. Прутья оконной решетки, толщиной с ногу Мерле, дробили свет на квадраты, отпечатавшиеся на полу.

Стены тоже были обшиты стальными листами из опасения, что узник легко может их разнести в куски. Даже верхние балки были укреплены металлическими прутьями.

В оконце врывался сноп солнечных лучей, падавших на пол и освещавших небольшую часть помещения. За желтой световой полосой царила непроглядная темень, и там ничего не было видно.

Мерле почувствовала себя маленькой и беспомощной. «Что мне теперь делать?» — думала она.

— Тебе надо его поприветствовать. Он должен знать, что мы пришли с миром.

— Как он о тебе узнает, если ты сама с ним не заговоришь? — спросила Мерле.

— Узнает непременно.

— Кхм… Здравствуйте, — проговорила тихо Мерле.

В ответ — только шумные всплески голубиных крыльев.

— Фермитракс!

По ту сторону полосы света послышался шорох. Где-то глубоко во тьме.

— Фермитракс! Я пришла, чтобы…

Мерле прервала себя на слове, заметив, что тьма перед ней вдруг сгустилась, превратилась во что-то ощутимо плотное. Шорох затих, но ее словно ветром обдало: чьи-то большие крылья распахнулись во всю ширь. Потом послышались шаги — мягкие кошачьи шаги, не такие гулкие и тяжелые, как у других львов. Тоже звериные, но разумные. Выжидающе осторожные.

— Королева Флюирия — у меня! — выпалила Мерле и насторожилась: сейчас Фермитракс рассмеется.

От тьмы отделилась плотная тень ростом много выше и вдвое шире лошади. Еще один шаг — и огромная львиная голова оказалась в лучах утреннего солнца.

— Фермитракс, — выдохнула Мерле.

Легендарный Предатель смерил ее надменным взглядом. Его передняя правая лапа выпустила было смертоносные когти, но тут же их убрала. Будто смерть блеснула пятьюдесятью клинками сразу. Каждая его лапа была с голову Мерле, зубы — размером с палец на ее руке. Грива льва, хотя и каменная, шелестела и волновалась при каждом его движении, как копна шелковистых волос.

— Ты кто? — Голос был густой и немного гортанный.

— Я — Мерле, — ответила она робко. И повторила: — Меня зовут Мерле. Я ученица Арчимбольдо.

— И носишь в себе Королеву Флюирию.

— Да.

Фермитракс медленно и величаво приблизился к ней.

— Ты открыла дверь. Там стоят солдаты, чтобы меня убить?

— Нет, все они сейчас на площади. Но могут скоро добраться сюда. Нам надо спешить.

Он сделал еще один шаг, и теперь солнце освещало всю его фигуру.

Мерле никогда в жизни не видела обсидиановых львов. Он был весь черный как смоль, от носа и до пушистого кончика хвоста. Его бока, упругая спина и морда слегка поблескивали. Волосы роскошной гривы, казалось, непрестанно шевелились, подрагивали, даже когда он стоял спокойно. Его крылья, колыхавшиеся над ним огромными опахалами, были до трех метров каждое. Теперь он их снова сложил — совершенно беззвучно. Только опять дунуло ветром.

— Спешить, — повторил он ее последнее слово и углубился в свои мысли.