Кир Булычев - Остров ржавого Лейтенанта Страница 3

– Не уплывайте далеко, – сказала Алиса. – Я хочу послушать, есть ли у вас мысли. Видите, я достаю миелофон. Вы такого аппарата еще никогда не видели. Он читает мысли. Его придумали врачи, чтобы лечить психических больных и вообще чтобы ставить точный диагноз. Мне папа сказал. Понятно?

Но дельфины ничего не ответили. Они нырнули и поплыли наперегонки по кругу. Алиса достала из сумки аппарат и, вставив в ухо наушник, нажала черную кнопку приема. Сначала ничего не было слышно, но когда Алиса покрутила ручку настройки, то вдруг совершенно явственно услышала мысль одного из дельфинов:

«Смотри-ка, что она делает. Наверно, опыт ставит».

Алиса чуть не закричала «ура». Может, позвать Берту? Нет, надо проверить.

Один из дельфинов подплыл ближе. Он думал:

«А на вид просто девчонка. Что же это она делает?»

– Я читаю твои мысли, – тихо сказала Алиса дельфину. – Понял, глупый?

Дельфин перевернулся и нырнул. Но мысли его тем не менее были ясно слышны.

«Может, поговорить с ней? – думал дельфин. – А то она что-то задается…»

Перебивая первую мысль, появилась другая – кто-то еще, наверно второй дельфин, подумал: «А я ее знаю, она из дома напротив, ее Алисой зовут».

«Вот молодец! – подумала Алиса. – Но откуда он знает, что я из дома напротив?

И в тот же момент тот же голос, который звучал в миелофоне, сказал вслух и довольно громко:

– Алиса-барбариса, машинку сломаешь, нас не поймаешь!

Голос раздался, как ни странно, не из бассейна, а сзади.

Алиса вскочила и обернулась.

За низенькой бетонной оградой стояло двое мальчишек лет по шести и корчили ей дурацкие рожи.

– А ну, уходите сейчас же! – рассердилась Алиса. – Вы мне весь опыт испортили!

– Так мы и ушли, дождешься! – сказали мальчишки.

Но Алиса сделала два шага в их сторону, и мальчишек словно ветром сдуло.

Алиса огорчилась и снова села на берег бассейна. Опыт провалился. Хорошо еще, что она не позвала Берту, чтобы рассказать о своем открытии. Ну ладно, время еще есть. Можно продолжить.

Алиса снова включила миелофон и, вытянув наружу усик-антенну, направила его в сторону дельфинов. В ушах потрескивало, и иногда раздавались какие-то хрюкающие звуки и взвизгивание. Они приближались, когда дельфины подплывали ближе, и почти совсем пропадали, когда дельфины ныряли или отплывали к дальней стенке бассейна.

Так Алиса просидела минут пять, но ничего не дождалась. Наверху открылось окно, и Берта, высунув зеленую модную голову, сказала:

– Алисочка, дружок, поднимись ко мне. Звонили из Монтевидео, отличные новости. И скажи роботу, чтобы он достал из холодильника рыбу.

– До свидания, – сказала Алиса дельфинам. – Я к вам еще приду.

Она осторожно, чтобы Берта из окна не увидела, спрятала миелофон и, сказав, что нужно, роботу, пошла к дому.

Когда она скрылась за углом, дельфин, по имени Руслан, высунул из воды курносое рыло и сказал негромко своему соседу на дельфиньем языке:

– Интересно, что там случилось в Монтевидео?

– Не знаю, – ответил второй дельфин. – Жалко девочку, она так расстроилась. Может, стоило с ней поговорить?

– Рано еще, – ответил дельфин Руслан. – Люди не доросли до общения с нами. Они многого не поймут.

– К сожалению, ты прав, – сказал второй дельфин. – Взять хотя бы этих мальчишек. Крайне плохо воспитаны. Один даже кинул в меня палкой.

И дельфины, резвясь, поплыли вокруг бассейна.

ТУДЫ-СЮДЫ ДЕДУШКА

В первый день каникул человеку обычно нечего делать. Вернее, есть что делать и дел даже очень много, но трудно придумать, какое из них самое главное, и человек теряется среди многочисленных возможностей и соблазнов.

Алиса попрощалась с Бертой Максимовной, вышла на улицу и посмотрела на воздушные часы, висящие в небе над городом. Часы показывали двенадцать. Впереди еще был целый день, а за ним пряталось множество совершенно свободных летних дней, обещанное папой подводное путешествие, экскурсия в Индию, экспедиция юннатов в пустыню и даже, если мама достанет билеты, поездка в Париж на трехсотлетие взятия Бастилии, которую парижане уже специально построили из легкого пластика. Жизнь обещала быть интересной, но все это относилось к завтрашним дням.

А пока Алиса отправилась на Гоголевский бульвар. Миелофон лежал в сумке, и Алиса время от времени похлопывала по сумке ладошкой, чтобы проверить, на месте ли аппарат. Вообще-то говоря, стоило зайти домой и положить его на место, но жалко было терять время. Зайдешь домой, робот заставит обедать и будет говорить, что ты опять похудела, и что я скажу маме, когда она вернется, и всякие другие жалкие слова. Марсианский богомол попросится гулять, а гулять с ним – одно мученье: он останавливается у каждого столба и обнюхивает каждую царапину на мостовой.

Так что понятно – Алиса домой заходить не стала, а отправилась на бульвар.

Гоголевский бульвар, широкий и тенистый – говорят, там как-то заблудилась целая детсадовская группа вместе с руководительницей, – тянется от Москвы-реки до Арбатской площади, и в него, как реки в длинное и широкое озеро, впадают зеленые улицы и переулки. Алиса по извилистой тропинке, мимо апельсиновых деревьев, которые очень красиво цвели, направилась прямо к старинному памятнику Гоголю. Это печальный памятник. Гоголь сидит, кутаясь в длинный плащ,– Гоголь хоть и писал веселые книги, сам был довольно грустным человеком. За памятником, на боковой аллее должны расти ранние черешни. Они отцвели уже месяц назад. Вдруг ягоды уже поспели?

На лавочке сидел старичок с длинной седой бородой, в странной соломенной шляпе, надвинутой на кустистые брови. Старичок, казалось, дремал, но, когда Алиса проходила, вернее, пробегала мимо, он поднял голову и сказал:

– Куда ж ты, пигалица, несешься? Пыль поднимаешь, туды-сюды!

Алиса остановилась.

– Я не поднимаю пыли. Здесь же крупный песок, он не пылится.

– Вот те раз! – удивился старичок, и борода его поднялась и уставилась пегим концом в Алису. – Вот те раз! Возражаешь, значит? – дедушка явно был не в духе.

И Алиса на всякий случай сказала:

– Простите, я не нарочно, – и хотела уже бежать дальше.

Но старичок не дал.

– Подь сюды, – сказал он. – Тебе говорят!

– Как так – подь сюды? – удивилась Алиса. – Как-то странно вы разговариваете.

– А ты поспорь, поспорь. Сейчас возьму хворостину и отстегаю тебя по мягкому месту!

Старичок был совсем необыкновенный. Как старик Хоттабыч. И говорил удивительно. Не то чтобы Алиса его испугалась, но все-таки ей стало немного не по себе. Больше никого на аллее не было, и если старик и в самом деле решит стегать ее хворостиной… «Нет, успею убежать», – подумала Алиса и подошла к старичку поближе.

– Что же это получается? – сказал старичок. – Оставили меня на этом проклятущем месте, а сами смылись! На что это похоже, я спрашиваю!

– Да, – согласилась Алиса.

– У тебя в сумке калачика не найдется? – спросил дед. – А то с утра маковой росинки во рту не держал.

– Нет, – сказала Алиса. – А что такое маковая росинка?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – сказал старичок.

Алиса засмеялась. Старичок был совсем не страшный и даже шутил. Она сказала:

– А здесь недалеко кафе есть. Диетическое. Пройдете два поворота…

– Обойдусь, – сказал дед. – Без ваших советов обойдусь. Нет, ты скажи, пигалица, что такое деется?

«Вот это старик! – подумала Алиса. – Вот бы его нашим ребятам показать».

– Сколько вам лет, дедушка? – спросила она.

– Все мои годки при мне, я еще царя-батюшку Николая Александровича, царство ему небесное, помню. Вот так-то. И генерала Гурко на белом коне. А может, это Скобелев был…

– Долгожитель! – поняла Алиса. – Самый настоящий долгожитель. Вы из Абхазии?

– Это из какой такой Абхазии? Ты это что? Да я тебя!

Дедушка попытался вскочить со скамейки и погнаться за Алисой, но в последний момент передумал и вставать не стал. Алиса отбежала на несколько шагов и остановилась. Ей уже совсем не хотелось уходить от сказочного деда.

– Так вот, говорю я, – продолжал дед, будто забыл вспышку гнева. – Что же это вокруг деется? Совсем с ума поспятили, туды-сюды!

Если он помнит царя и еще каких-то генералов, которых не проходят во втором классе, то деду должно быть, по крайней мере, двести лет. Как же он законсервировался, и даже в газетах о нем ни слова не было, и папа о нем не знает? Ведь если бы знал, то наверняка сказал бы Алисе.

– Ни те городового, ни те культурного обращения! Ходют туды-сюды голые люди, махают себе бесстыжими ногами. Ох, наплачетесь вы с ними, ох, и наплачетесь!.. Не видать вам…

Дед всхлипнул и вдруг завопил яростно и тонко:

– Конец света! Светопреставление! Грядет антихрист наказать за грехи великие…

«Ой-ой-ой, позвать кого-нибудь, что ли? – забеспокоилась Алиса. – Наверно, у него мания. Больной человек».