Кир Булычев - Дети динозавров Страница 3

Но Громозека, который отлично разбирался в людях, сразу сообразил, что эти гости – не актеры.

– Добро пожаловать, – произнес он, пуская две струи дыма из ноздрей и прикрыв передние глаза. – Должен признаться, что я ожидал прилета моей дорогой подруги, но раз прилетели вы, я тоже рад.

– Большое спасибо, профессор Громозека! – сказала красивая дама. – Мы знали, что можем рассчитывать на ваше гостеприимство. Ах, что это?

Дама увидела изумрудную ванну. Она была потрясена.

– Это изумрудная ванна, – сказал Громозека, – ей по крайней мере три тысячи лет, а она выглядит как новенькая.

– И в ней можно мыться? – спросила дама.

– Мыться? – Громозека растерялся. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то захочет мыться в памятнике древнего искусства. – Может быть, может быть… А кто вы будете?

– Простите, что мы не представились, – сказал невысокий черноволосый мужчина. – Моя фамилия Пушкин. Александр Сергеевич Пушкин, знаменитый русский поэт. А это – моя любимая жена Наталия Николаевна. Из-за нее меня убили на дуэли.

Услышав столь странную фразу, помощники Громозеки загомонили на разных языках. Они испугались, что к ним пожаловали привидения.

Чей-то пронзительный голос завопил:

– Мы не потерпим мертвяков! К нам уже лезли мертвяки, мы их всех выгнали.

– Мы не мертвяки, – с достоинством ответила Наталия Николаевна.

– Значит, вы живые? – спросил растерянный Громозека.

– С одной стороны, – задумчиво произнес поэт Пушкин, – меня убили больше двухсот лет назад. С другой стороны, вы можете меня пощупать и убедиться, что я совершенно теплый и мягкий. То же относится и к моей жене Наташе, только я обычно не позволяю другим мужчинам ее трогать.

Археологи ничего не понимали и стояли вокруг, разинув рты. Но и гости ничего не хотели объяснить.

Громозека, который все еще старался изобразить из себя гостеприимного хозяина, спросил:

– Может быть, вы хотите позавтракать?

– Как, Наташа? – спросил Пушкин.

– С удовольствием, – ответила его красавица жена. – Но сначала я должна принять ванну. Спасибо господам археологам и гробокопателям, что они принесли ванну. Я попрошу сделать вокруг нее занавеску и согреть воду. Я буду сегодня принимать изумрудную ванну. Мне врачи рекомендовали изумруд от зубной боли.

Громозека растерянно задышал дымом и принялся чесать свои толстые бока когтями, которыми заканчивались его щупальца. Он не знал, как объяснить странным гостям, сразу ископаемым и живым, что археологические находки нельзя использовать по прямому назначению. А вдруг они сломаются? Нет, место им в музее.

– Что же вы молчите? – удивилась жена Пушкина. – Неужели вам жалко? Неужели вы боитесь, что ванна разобьется?

– Нельзя! – закричал один из ассистентов Громозеки. – Ни в коем случае! Это же мировая ценность.

– Саша, – сказала тогда Наталия Николаевна, – нас здесь не уважают. Немедленно возвращаемся на корабль и отправляемся на другую планету.

– Если ты считаешь, что это правильно, – ответил Пушкин, – то я тебе подчиняюсь. Но, честно говоря, я хотел бы сначала пообедать.

– Но я же никогда не купалась в изумрудной ванне! – Наталия Николаевна даже топнула ножкой в бархатной туфельке.

Так как ответа она не получила, то, не попрощавшись, направилась к кораблю Гай-до. Муж последовал за ней.

– Может быть, вам понравится наш суп из лангустов, – взмолился Громозека, спеша к Гай-до следом за семейством Пушкиных. – Я не хотел бы, чтобы вы улетели без обеда.

Пушкины уже подошли к кораблю, Громозека почти догнал их, но тут все испортил Гай-до. И надо же было кораблю засмеяться!

Никто не ожидал от него такого безобразия.

Гай-до даже раскачивался от смеха. И звуки, которые вылетали из него, были похожи на кваканье гигантской лягушки.

– Это еще что такое! – воскликнул Громозека. – Что такого смешного вы нашли здесь?

– Ой, Пушкин! – ответил Гай-до. – Я сам – такой же Пушкин!

В растерянности археологи крутили головами, стараясь понять, что же происходит, как вдруг с совершенно чистого синего неба хлынул обильный ливень.

Археологи кинулись под навес.

– Это он! – крикнул на бегу Громозека.

– Это он! – вторили археологи.

Пушкин и Наталия Николаевна, которые побежали следом за Громозекой, промокли не меньше других от неожиданного ливня.

– Кто такой – он? – спросил Пушкин. – О ком вы говорили?

– К сожалению, мои друзья имеют в виду именно меня, – ответил крошечного роста человек, такой худенький, словно родители его были муравьями. Большой, похожий на грушу нос перетягивал человечка вперед, и он был вынужден опираться на трость. – Все думают, что я виноват в стихийных бедствиях. Но это не так.

И человечек стукнул тростью о пол. Дождь пошел с удвоенной силой.

– Разрешите вам представить, – сказал Громозека Пушкину. – Магистр Эмальчик.

– Теодор Эмальчик, – поправил Громозеку человечек, который доставал ему до колен. – Магистр физики и доктор катастрофических наук. Величайший специалист по катастрофам в Галактике.

Загремел гром, навес пошатнулся, но устоял.

Человечек снял широкополую темную шляпу, и под ней обнаружилась рыжая шевелюра.

– Очень приятно, – ответил Пушкин и тоже снял черный цилиндр. – Меня зовут Александром Сергеевичем. Я – знаменитый русский поэт.

– Не знаю, не слышал, не интересуюсь поэзией. Мыслю глобальными масштабами, – ответил Эмальчик.

Несмотря на свой маленький рост, он был очень гордым человеком.

– А это моя жена, – сказал Пушкин, не смущаясь ответом катастрофиста, – Наталия Николаевна.

– Женщинами тоже не интересуюсь, – сказал катастрофист. – Жду завтрака.

– А я жду, когда мне нальют шампанское в изумрудную ванну, – заявила жена Пушкина. – Я хочу купаться в шампанском.

Дождь все еще барабанил по крыше навеса.

Громозека задумчиво поскреб когтем один из своих подбородков.

– Странно, – сказал он. – Я человек начитанный, русскую литературу люблю и читал о семье Пушкина. Но не верю! Признайтесь, вы меня разыгрываете?

– Нет! – воскликнул Пушкин.

Его жена выступила вперед, вынула из бисерного кошелька желтую пилюлю, проглотила ее и на глазах пораженных археологов превратилась в высокую худенькую девочку лет двенадцати.

– Я так и думал, – сказал Громозека. – Я вижу перед собой Алису Селезневу, и я прощаю ей все неуместные шутки.

Возгласы удивления послышались из толпы археологов, и они усилились, когда Пушкин тоже проглотил пилюлю и стал мальчиком, курносым и темноволосым, с такими озорными глазами, что было совершенно ясно – с ним надо держать себя начеку.

Катастрофист Эмальчик удивился настолько, что сел за стол и стал пить сгущенное молоко. А дождь сразу прекратился.

– Что с вами было? – спросил Громозека. – Неужели вы настолько увлеклись изучением творчества Пушкина, что превратились в него?

– В Пушкина превратиться – еще куда ни шло, – отозвался Эмальчик, – но при чем тут его жена?

Пашка с аппетитом принялся завтракать, а Алиса рассказала археологам, как они с Пашкой Гераскиным прилетели на планету Синий Воздух, потому что им нужны были пилюли для превращения. Оказалось, что достать эти пилюли непросто. Жители планеты очень боятся, что они попадут в дурные руки, как уже случалось раньше. Поэтому они устроили Алисе и Пашке испытания, чтобы выяснить, правду ли они говорят о несчастных замерзающих чудовищах на планете Стеговия. А когда убедились, что гости сказали правду, то потребовали с них плату за пилюли. И догадайтесь, какую?

– Я уже догадался, – заявил Громозека. – Они уговорили вас показать им всевозможных героев, писателей и ученых Земли для их музея. Вот вы и превратились в семью Пушкиных.

– Ты почти угадал, Громозека, – сказала Алиса. – Но на самом деле они послали нас в университет, на литературно-исторический факультет. И мы там читали им лекции. Пять дней подряд. Когда мы читали стихи Лермонтова, то Пашка превращался в Лермонтова, а я в его бабушку. Когда мы рассказывали о дуэли Пушкина, то я становилась Наталией Николаевной, а Пашка – убийцей Пушкина Дантесом.

Алиса показала на обеденный стол, и, обернувшись, археологи увидели, что на месте Пашки там сидит и пьет кофе со сгущенным молоком статный усатый господин в белом мундире. Лицо у господина было надменное и злое.

– Познакомьтесь, – произнесла Алиса. – Дантес.

Господин поднялся, поклонился и вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом.

– Чья очередь? – спросил он, направляя пистолет на археологов. Те прыснули в разные стороны, а Громозека хотел отобрать пистолет у Дантеса, но его когти пронзили пустой воздух.

– Зря стараешься, Громозека, – сказала Алиса. – Пистолет тебе только кажется.

И тут Дантес снова превратился в Пашку Гераскина. Алиса сказала: