Сергей Трищенко - Открыватели Страница 3

– Здорово! – вырвалось у Серёжки.

– После этого я начал пробовать: где ещё можно открыть проходы? Все трещины перетрогал. А потом стал видеть…

– Чего видеть? – не понял Серёжка. – А раньше слепой был, что ли?

– Да нет! – отмахнулся Пантелеймон. – Я стал видеть, где можно открыть проход, где – нет.

– А как видишь?

– Ну-у… Я и сам не знаю. Просто смотрю вокруг и вижу: вот тут иной мир открывается, а тут – нет.

– А открой ещё что-нибудь! – попросил Серёжка.

– Попробую, – согласился Пантелеймон.

Он поводил головой из стороны в сторону, рассматривая ближайшие стены. Потом вздохнул:

– Нет, здесь других проходов нет.

– Пойдём дальше! – предложил Серёжка.

Они двинулись вдоль стены.

Серёжка разглядывал каждый шовчик между кирпичами, каждую трещинку в них, каждый обколотый угол. Ему хотелось первому заметить проход: вдруг он тоже начал видеть, как Пантелеймон? Но, кроме засохшего бетонного раствора, ничего не замечал. Но и Пантелеймон молчал. Потом нерешительно произнёс:

– Вообще-то я тут уже всё осматривал. Я ведь почти две недели здесь.

– И этот проход открывал? – догадался Серёжка.

– Ну да… – виновато согласился Пантелеймон. – Только один идти не захотел. Подумал: а вдруг сейчас что другое откроется? Или погода переменится…

Но Серёжка не обратил внимания на оправдывающийся тон нового друга, захваченный открывающимися перед ним блестящими перспективами.

– А в подвале был? – спросил он. – Там разных трещин – немерено! Мы в самые большие факелы втыкаем, когда в войнушку играем.

– В подвале не был, – признался Пантелеймон. – Я… темноту не очень люблю.

– Тогда пойдём сперва ко мне домой, – предложил Серёжка. И добавил: – За фонариком. А заодно и у меня дома посмотришь! Вдруг и там проход есть! Научишь тогда меня открывать?

Пантелеймон пожал плечами:

– Попробую… А родители дома?

– Нет, на работе. Я один хозяиную.

Ребята поднялись на четвёртый этаж. Пешком. Не потому, что лифт не работал, а потому что Пантелеймон по пути внимательно осматривал стены на лестнице: не мелькнёт ли где заветная трещинка?

Серёжка с волнением наблюдал за поисками. Ему очень хотелось, чтобы проход в параллельный мир нашёлся в его подъезде. И, когда они достигли нужного этажа, предложил:

– А давай поднимемся до самого верха, до девятого! Вдруг там что найдётся? Обидно будет пропустить дверцу…

Пантелеймон сосредоточенно кивнул.

Но панели стен блестели свежей краской и никаких трещин открывать не желали.

У Серёжки мелькнула мысль забраться на чердак, но на люке висел большой замок, а ключ был только у Валерки Позднышева. Вернее, у его отца. Но какая разница? Главное, что Валерки нет рядом.

Пришлось спуститься на четвёртый этаж.

– У нас в квартире ремонт давно не делали! – обрадовал Серёжка новоиспечённого друга. – Трещин – полно!

Осмотр начали с коридора. Затем последовательно перешли в ванную комнату, туалет, на кухню, в зал, в комнату родителей – и всё безрезультатно.

Серёжка всё оттягивал визит в свою спальню: боялся разочароваться раньше времени. Но, наконец, настал и её черед.

И комната его не подвела! Недаром он любил её!

– Да вот же она! – воскликнул Пантелеймон, едва войдя в спальню. И указал на угол, в котором сверху донизу змеилась тонкая трещинка.

– А получится открыть в углу? – засомневался Серёжка. – Стены не помешают?

– Но я же не стены двигаю, – возразил Пантелеймон. – А открываю проход.

Он залез в угол, подцепил кончиками ногтей края трещины – и легко, без напряжения, развёл руки в стороны.

– Ух, ты! – ахнул Серёжка.

Перед ними открылся пейзаж зимнего леса. Высокие заснеженные сосны стояли, утопая в высоких сугробах: снег доходил до нижних ветвей. Большие снежинки слетали с низкого серого неба.

– А может, это никакой не параллельный мир? – задумчиво произнёс Серёжка. – А наш, натурально? Я такие точно сосны в деревне видел, когда зимой с дедушкой в лес ездил, за ёлкой.

– Не знаю, – сознался Пантелеймон. – Я никогда никуда не ходил далеко. Боялся заблудиться. Так, посмотрю немножечко – и обратно. И никогда пока не открывал миров, где есть цивилизация. Ни машин, ни самолётов не видел. И никаких чудных зверей или людей. Всегда одна природа, пейзажи. Море, луг, лес, пустыня, горы – вот и всё. Может, потому, что пока не умею?

– А джунгли тогда? – напомнил Серёжка. – Обезьяны какие были?

– А я их знаю? – пожал плечами Пантелеймон. – С длинными хвостами… Если бы машину увидел, я бы сразу определил: наша или не наша. Машины я знаю!

– Всё равно у тебя здорово получается! – одобрил друга Серёжка. А сам подумал, что уж он-то враз узнал бы любую обезьяну. Недаром в кружке юных натуралистов занимается. И предложил: – Пойдём, пройдёмся? В снежки поиграем! Зимой заблудиться невозможно: всегда выйдешь по своим следам.

– А вдруг метель?

– А мы далеко не пойдём. И успеем вернуться.

– Холодно! – Пантелеймон поёжился: от снега явственно тянуло морозцем.

– А мы оденемся! Сейчас принесу!

Серёжка умчался в кладовку и мигом вернулся с двумя парами «луноходов» и тёплых штанов, двумя шапками, пальто и шубой.

– Мамина старая, – честно предупредил он. – Я могу её надеть!

– Да нет, – мужественно отказался Пантелеймон. – Я же повыше тебя. И мне она подойдёт лучше. Только рукава подзакатать чуть-чуть придётся…

Путешественники нарядились и сделали первый шаг. Одновременно.

И сразу провалились по пояс: снег оказался неожиданно мягким, рыхлым и глубоким.

– Да, здесь не погуляешь, – пробормотал, барахтаясь в снегу, Серёжка.

– Вот и я тебе говорю, – уныло согласился Пантелеймон. – Почти всегда так: открою, посмотрю – и закрываю. То на скале над морем очутишься, то на горе высоченной, то в пустыне… Давай выбираться.

Кусок квартиры висел в полуметре от них: вровень со снегом.

– Давай, – нехотя согласился Серёжка. Сам бы он, не задумываясь о последствиях, рванул пусть и по глубокому снегу – лишь бы посмотреть: что там дальше, за соснами? И лишь мысль о том, что в сибирской тайге сосны могут тянуться на тысячи километров, охладила его.

Он выбрался на ковёр, оставляя мокрый след, и протянул руку Пантелеймону.

– Ну что, закрывать? – спросил тот, вернувшись в квартиру.

– Закрывай! – разочарованно махнул рукой Серёжка.

Снежный мир захлопнулся.

– Сапоги и штаны нужно оттащить в ванную, – распорядился Пантелеймон. – А то натечёт с них…

– А может, ещё где вход есть? – с надеждой спросил Серёжка. – Ты поищи пока, а я чаю поставлю.

Пока Серёжка бегал ставить чайник и доставал чашки, Пантелеймон внимательно обследовал соседнюю трещину, проходящую рядом с только что закрытой. Что-то в ней привлекало его, но он не мог понять, в чём дело. Ему никогда не приходилось встречать два рядом расположенных прохода. Может, ему только кажется, что и здесь находится проход? А на самом деле влияет предыдущая трещина?

– Проход? – деловито осведомился Серёжка, возвращаясь из кухни.

Пантелеймон пожал плечами:

– Может быть, то же самое… – протянул он. – Рядом ведь находятся…

И потянул за края.

Снова перед ними расстелился заснеженный пейзаж. Но теперь ничего елово-соснового поблизости не произрастало. Низкий пологий берег, полностью лишённый растительности, сбегал к открытому гладкому льду. А лёд тянулся до самого горизонта.

– Вот это каточек! – выдохнул Серёжка. – Наверно, целое море замёрзло.

– «Луноходы» высохли? – спросил Пантелеймон.

– Да тут коньки нужны! – откликнулся Серёжка. – Покатаемся?

– Давай! А у тебя есть вторая пара?

– Старые, братовы.

Надев коньки, друзья спустились на лёд. Слежавшийся снег совершенно не проваливался под ногами. Когда-то его прилизали ветры, дувшие в течение многих дней, и превратили в плотнейший наст. Но сейчас ветра не ощущалось.

Однако лезвия коньков вонзались в снег полностью, и потому идти было удобно.

– Поехали! – Серёжка заскользил по льду.

– Далеко не заезжай! – крикнул Пантелеймон. – Возвращаться же надо будет. А вдруг лёд провалится?

– Ладно! – отозвался Серёжка и повернул к берегу.

Пантелеймон обогнал его. Несколько минут они мчались наперегонки, потом резвились, оставляя на льду кривулины и росчерки. Затем остановились, чтобы немного передохнуть.