Владислав Крапивин - Сказки о рыбаках и рыбках Страница 30

— Я… видите ли… так… Если огонь, я на крышу. А потом опять домой… Иногда припекало. Да… — И чука опять защебетал и зачирикал. Юр-Танка объяснил:

— Он говорит, что там было хорошо, тепло. Только тесно. И он ушел, построил себе дом на краю болота.

«А запах остался», — подумал Валентин. От чуки пахло подпаленной шерстью.

— Ну и как новое жилище? — поддержал беседу Валентин.

Чука-дымовой опять выдал птичью трескотню, а Юр-Танка перевел:

— Домик ничего, удобный. Только шкыдлы надоедают, приходится воевать. Вот и сейчас я… то есть он уморил одну. И тащит подальше в трясину.

Чука завозился и выволок из кустов за черный хвост громадную крысу. Вернее, животное, похожее на крысу. Величиной с таксу. На острой морде топорщились толстые, как шипы, усы. В продолговатых, словно у человека, остекленевших глазах блестела луна. Лапы были скрючены. Задние — длинные, суставчатые, а передние — совсем крошечные. Как у кенгуру. У передних лапок были растопыренные ладошки, похожие на обезьяньи.

Валентина передернуло. Юр-Танка брезгливо отскочил. Чука бросил добычу, отдышался и гибкой маленькой рукой провел над глазами. Так люди вытирают взмокший лоб.

— Тя… желая…

Чука щебетнул еще что-то на прощанье и полез в кусты. И уже оттуда, из косматых веток, прочирикал длинную фразу.

— Ой… он сказал, что скоро рыбка под землей превратится в золотую монетку. И монетка принесет счастье тому, кто найдет…

«А кто найдет?» — грустно подумал Валентин. Сказал, однако, другое:

— Откуда он узнал про рыбку-то?

— Чуки многое знают…

— Ладно, пойдем, князь… — Валентину было почему-то грустно.

— Пойдемте, — отозвался Юр-Танка, чуть шевельнулся, но не сделал ни шага. Смотрел на трясину, где в блюдцах воды горели лунные блики. Валентин вдруг сказал — просто так, неизвестно отчего:

— Князь, а если солнечную рыбку можно поймать, то, наверно, можно и лунную? А?

Юр-Танка не удивился. Ответил как про самое обыкновенное:

— Это запросто. В тыщу раз проще, чем солнечную. У нас многие пацаны ловят… Но только непонятно, что с ними, с «луняшками», делать.

— Не волшебные?

— Они вроде бы волшебные. Но никто не знает, как это волшебство у них открыть. Одного желания мало. То ли заклинание какое-то нужно, то ли еще что-то… В общем, как диск…

— Какой диск?

— Ну, компьютерный. Программы на нем есть, а без дисплея не прочитаешь… Их, этих рыбок, зовут еще «календарики»…

— Почему?

— Лунные календарики… Говорят, если знаешь нужные слова, можно перенестись назад во времени. На столько лунных месяцев, сколько раз рыбку перевернешь перед этим.

— Сказка, наверно…

— Солнечная рыбка ведь не сказка. Может, и эта… Но никто волшебных слов не знает.

— А… рыбку при этом, при переходе назад, тоже требуется загубить?

— Конечно, — со вздохом сказал Юр-Танка.

— Ну, тогда, пожалуй, и хорошо, что никто не знает заклинания.

— Пожалуй…

Юр-Танка вдруг нагнулся, дернул на сандалиях ремешки, дрыгнул ногами — сбросил обувку в траву. И пошел вперед, прямо в болото.

— Куда ты? — всполошился Валентин.

— Сейчас…

Юр-Танка через осоку пробрался к болотной жиже, сразу увяз там выше колен. Пальцами разогнал перед собой ряску, постоял нагнувшись. И вдруг быстро хлопнул по воде ладонями. Засмеялся и стал выбираться назад, выдергивая измазанные ноги.

Подошел к Валентину, открыл перед ним ладошки. В них трепыхалась блестящая, похожая на новенький полтинник рыбешка.

— Ух ты! — изумился и почему-то обрадовался Валентин.

— Возьмите себе, — шепотом сказал Юр-Танка.

— А… зачем?

— Ну, просто так. На память…

— Спасибо… Но что я с ней буду делать?

— Дома можете в любой банке держать, если аквариума нет. А можно с собой носить в платке. Она сутки без воды спокойно дышит, как солнечная…

Валентин взял «луняшку». Она щекочуще трепыхалась в пальцах — круглая, серебряная, с черной точкой-глазом, с полупрозрачными крылышками хвоста и плавников. Хорошо, что в кармане оказался чистый, ни разу не вынутый платок. Валентин завернул рыбку, вдвинул плоский сверточек в карман осторожно — не раздавить бы. И они пошли к дому.

Юр-Танка шагал впереди, хлопая снятыми сандалиями то по коленкам, то друг о друга. Потому что не надевать же их на перемазанные ступни. Дом был уже недалеко, и в это время в полоске кустов — последней на пути — сильно зашумело: кто-то ломился навстречу. Юр-Танка замер, Валентин тоже. Опять чука? Но из ольховника выкатился Сопливик.

Встал, дыша часто и виновато.

— Ты чего? — Валентин ощутил вдруг сильный толчок досады. И злость на липучего Сопливика. — Зачем ты за нами ш… шастаешь? — Он чуть не сказал «шпионишь».

Сопливик ощетиненно приподнял плечи и проговорил сумрачно, уже без виноватости:

— Я не шастаю за вами… Но там Илюшка плачет. Тихо, но без остановки. Я спрашиваю: ты чего, а он… не говорит, а только вздрагивает весь…

Обогнав ребят, Валентин кинулся к дому. Подтянулся на нижней ступеньке, забрался на лестницу. Стал подниматься, спохватился, помог забраться ребятам — сами-то не сумели бы, высоко. Втроем они вскарабкались до окна, перелезли через подоконник. Бросились к двери. Но… или они ошиблись лестницей, или опять началась чертовщина. За дверью была не комната с ребятами, а длинный, освещенный тусклыми лампочками коридор. Он плавно закруглялся, словно внутри громадного циклотрона. Валентин секунды две постоял остолбенело, потом бросился вперед. Юр-Танка и Сопливик — за ним. По пути они распахивали все двери по сторонам коридора. Но за дверьми было темно, пыльно и пусто. Потом на дороге оказался широкий люк. Прямо посреди пола. Открытый. Вниз вела винтовая деревянная лестница. Ступени завизжали под ногами. Внизу был квадратный вестибюль — опять с голыми пыльными лампочками и чьим-то бюстом в углу. Темнело несколько обитых клеенкой дверей. Валентин дернул ближнюю и… увидел гостиную с ребятами. Теперь она была освещена лампой с зеленым абажуром. Некогда было удивляться. Главное — что с Илюшкой?.. Но он уже спал, съежившись на узкой диванной спинке. И другие ребята спали. Никого, кроме Сопливика, не потревожили недавние Илюшкины слезы. От этих слез он все еще всхлипывал и подрагивал во сне. В ресницах блестели капли, и не успела высохнуть размазанная по щекам влага.

Валентин стянул с себя куртку, накрыл ею Илюшку от пяток до взъерошенного затылка. А что он мог еще сделать?

Крылья Илюшки

1

Валентин проснулся от солнца. Утренний луч ощутимо щекотал опущенные веки. Валентин быстро сел. Обвел взглядом ребят. Все спали… Нет, не все. Илюшки и Сопливика не было. «Ну вот, начинается…» Ожидание новых и неизбежных тревог наполнило его привычной озабоченностью. И то, что случилось ночью, разумеется, казалось теперь сном.

Так сон или это все-таки было? Куртка, которой он укрыл Илюшку, висела сейчас на спинке стула. Валентин сунул руку в карман. Нащупал там слегка влажный (промокший от рыбки?) сверток. В платке чуть заметно шевельнулось плоское рыбье тельце… Валентин отыскал глазами Юрика. Тот спал на полу, как и Валентин, на подстилке из плюшевой шторы. Лежал, свернувшись калачиком, сунув ладони под щеку. Майка сбилась на спине, сосульками торчали на затылке светлые волосы. На ногах — высохшая болотная грязь. Обыкновенный городской мальчишка, намаявшийся в турпоходе… Князь? Верховный владыка Юр-Танка-пала?

Ну ладно, кто бы ни был, а все-таки он здесь. А эти-то двое где?..

Ох, ну хоть один — вот он! В дверь просунулась голова Сопливика. Он встретился с Валентином глазами. Молча, значительно поманил его пальцем.

Что еще? Валентин вышел в коридор. Сопливик произнес, уверенный в важности своей информации:

— Он пошел в туалет…

«Он» — без сомнения, Илюшка. Валентин едва задавил в себе раздражение: «А ты опять шпионишь, да?» Сопливик, однако, понял его и без слов. И сказал, сердито защищаясь:

— А потом его нет и нет. Долго! Я дверь дернул, а там вовсе… не это… а коридор…

Валентин рванул обшарпанную дверь. В самом деле коридор. Без окон, освещенный пыльными лампочками. И какой-то кривой — с изгибом влево и скособоченными стенами. В стенах — замызганных, с обвалившейся штукатуркой — новенькие белые двери.

— Стой здесь, — велел Валентин. И пошел, дергая дверь за дверью. Но они были не то что заперты, а словно даже впаяны в косяк. Одна, другая… пятая… Он оглянулся с досадой. Сопливик не послушался — шел следом. А теперь остановился, уперев глаза в пол и всей своей позой показывая, что назад не пойдет. Будет вот так, упрямо, брести в нескольких шагах позади Валентина.

— Ладно, пошли… — вздохнул Валентин.

Сопливик заулыбался, догнал. Зашагал рядом.

— Ты бы хоть умылся, — сказал Валентин.

— Ага… А где?

Коридор, изгибаясь, тянулся и тянулся. По всем законам нормального пространства он давно уже должен был выйти за пределы дома. Стены кособочились все больше, потолок то снижался до макушки, то уходил в высоту. Сопливик взял Валентина за руку. Казалось, идут они внутри какой-то громадной спирали…