Игорь Мытько - Личное дело Мергионы или Четыре чертовы дюжины Страница 32

Мерги не помнила, является «блин» заклинанием или просто любимой маминой присказкой – но «блин» тоже не сработал. Шой-Гу разочаровано фыркнул, расправил потрепанные крылья и поднялся в воздух.

Только теперь Мерпюна поняла, на кого переключилось внимание всех участников Великой Бестолковой Битвы.

Уже на довольно приличном расстоянии от поля боя верхом на варане с молодецким гиканьем неслась тетка Чиингииха. В седле она сидела как влитая – и это несмотря на то, что совсем не держалась за поводья.

В гордо вскинутых руках Чнинтиихи отчетливо блестели две большие золотые чаши.

Глава тридцать пятая

Мергиона занимается спасением верблюдов

Легенду о том, что верблюду не нужно есть и пить, придумали жадные и ненаблюдательные люди.

Если до этого момента битва протекала довольно бестолково, то после демонстративного побега Чиингиихи начался форменный кавардак.

Магические армии в едином порыве ломанулись за теткиным вараном, не останавливаясь даже для того, чтобы задержать конкурентов. Компания из семерых бойцов в шлемах попыталась не участвовать во всеобщем сумасшествии, но была сметена ватагой энтузиастов, которая подхватила семерку и потащила за собой. Только белый верблюд непонятным образом сумел выбраться из толпы и теперь грустно смотрел вслед своим товарищам.

– Бедненький! – сказала Мерги.

Шой-Гу горестно вздохнул и мотнул чешуйчатой головой.

– Да не ты бедненький! – урезонила его девочка. – По тебе хоть Тауэром тресни, ничего не случится! Это верблюд бедненький. Давай снижаться.

Китайский дракон никогда не видел Тауэра и не знал, гордиться ему или обижаться. Поэтому он решил не заморачиваться на этой теме и спланировал прямо к белому кораблю пустыни.

Верблюд был так красив, что у Мерги перехватило дыхание.

Из дневника Мергионы Пейджер

…Он такой большой, чистый, мягкий, похож на белое пушистое одеяло, а ножки такие смешные – тоненькие, с коленками. А сзади маленький хвостик!

С виду важный, губешку выпятил, а на самом деле только прикидывается, что важный, потому что глаза веселые. И ресницы пушистые-пушистые.

Я пять минут вокруг него прыгала, он стоял, стоял, а потом – раз! – опустил шею и в глаза заглянул. Своими большими, темными, влажными глазищами. Я аж обмерла…

– Смотри, какая лапушка! – восхитилась Мергиона. – Небось, каждое утро вылизывается, как Пуховик! Не то что ты, чучело!

«Чучело» в ответ резко всхрапнуло.

– Да ладно, – сказала девочка, – не обижайся!

Но Шой-Гу не обижался. Он тревожился. Несколько раз втянув воздух, дракон повернулся к Мерги и недвусмысленно кивнул себе на шею.

– Надо лететь? – догадалась Мергиона. – Срочно? Тетку выручать?

На все вопросы дракон отвечал короткими кивками, и каждый последующий кивок был энергичнее предыдущего. Шой-Гу прямо дрожал от предвкушения чрезвычайной ситуации.

– А верблюда что, здесь оставим? Нетушки! Мы в ответе за тех, кого… в общем, за бедных несчастных маленьких зверушек!

Верблюд с высоты своего роста с любопытством посмотрел на девочку.

– Ты давай, лети, а я здесь останусь. И нечего крутить башкой! И вообще, кто здесь человек?

Дракон несколько раз безуспешно попытался ухватить Мерги за шиворот.

– Размечтался! – бросила Мерги. – А малыш? Его что, здесь бросим на погибель?

В конце концов Шой-Гу решил, что Чиингииха находится в более чрезвычайной ситуации, чем Мергиона, оттолкнулся от песка и устремился в погоню за погоней. Напоследок он гаркнул по-драконьи что-то вроде «Никуда не уходи, я быстро!»

Девочка встала на цыпочки и почесала «малышу» шейку. Шерсть оказалась удивительно мягкой, с нежным пушистым подшерстком. Верблюд от удовольствия прикрыл глаза и наклонился пониже. Потом заглянул Мерги в карман.

– Что там? – удивилась девочка, – ой, горбушка. Как она туда попала?

Верблюд аккуратно взял ломтик хлеба мягкими губищами, снова зажмурился и начал жевать.

– Что же мне с тобой делать? – проговорила Мерги. – А! Нужно тебе имя придумать! Ты у нас будешь… Пушок!

Верблюд от неожиданности открыл левый глаз.

– Ты прав, – согласилась Мергиона, – Пушок не пойдет, очень на Пуховика похоже. Значит, будешь Рыжик. И не спорь! Так будет правильно! Или как тебя назвать?

Рыжик покачал белоснежной головой, но своего варианта не предложил.

– Отлично! – решила Мерги. – А теперь дай-ка я на тебя заберусь, и поедем.

Верблюд послушно опустился на мозолистые колени. Когда Мерги, цепляясь за перекидные сумки, которыми был увешан Рыжик, забралась наверх и устроилась во впадине между горбами, ей показалось, что она на горе. Большой, мягкой, надежной горе. Хотелось ехать все равно в какую сторону.

– А у тебя тут классно! – сказала Мергиона. – Ну, пошли!

Чем хороши верблюды? Когда им говорят «пошли», они молча встают с колен и идут. Мергионе было так удобно в ямке на уютной белой спине, что она некоторое время просто ехала, распевая веселую бедуинскую песню собственного сочинения:

Нас не догонят!Даже на конях!

Рыжику песня пришлась по нраву. Он одобрительно дернул ухом и перешел на мягкую иноходь. Вскоре Мергиона переключилась на долгие и протяжные песни типа «Парней так много непростых на улицах Манчестера», начала клевать носом и, наконец, уснула, обняв мягкий белый горб.

Девочке снилось, что она получила Две Чаши в подарок на день рождения и пожелала, чтобы все-все люди превратились в магов. И в тот же миг сила возвращенного колдовства подняла ее в воздух и понесла неведомо куда.

– Куда? – закричала Мерги, пытаясь управлять полетом, и обнаружила, что несет ее никакая не сила колдовства, а желтый китайский дракон Шой-Гу.

Он повернулся к ней и строго сказал:

– Мерги, не балуйся!

И Мерги поняла, что это ее папа.

– Разве ты дракон? – удивилась она.

– Конечно. А как бы иначе я научился управлять драконами? Ты, кстати, тоже дракон.

Осмотревшись, девочка поняла, что она самая настоящая дракошка – то есть дракон с повадками кошки. Даже крылья у нее были мягкие и пушистые, словно хвост у Пуховика. Мерги попыталась лететь самостоятельно, но тут вышла незадача; только одно крыло Мергионы росло на спине, второе торчало поперек живота. Для того чтобы лететь, приходилось крепко сжимать его руками.

– А твое желание, – продолжал папа, – я выполнить не могу. В инструкции по эксплуатации Двух Чаш четко написано: «Загадывающий желание обязан находиться между Универсальным Исполнителем, быть в здравом уме и твердой памяти».

Мерги начала вертеть головой в поисках Чаш и на секунду выпустила переднее крыло из рук. Крыло вырвалось, больно ударив девочку-дракошку по носу. Мергиона схватила непослушную конечность, дернула ее на себя изо всех сил… и проснулась от обиженного рева.

Стояла тихая лунная ночь. Ну, во всяком случае, она была тихой, пока Мерги не приняла за свое переднее крыло передний горб Рыжика. И чуть его не оторвала.

– Маленький! Котик! – начала Мерги утешать бедное животное, которое продолжало идти мерной иноходью. – Давай я тебе подую! Фу, фу, фу. А хочешь чего-нибудь вкусненького? Да и мне поесть не мешало бы…

«А все припасы возле реки Тарим остались. Интересно, где мы?»

Рыжик остановился, Рука Помощи направила указательный пальчик вперед, и Мергиона увидела в неверном лунном свете фанерку, на которой неверной рукой было начертано:

Welcome to Tibet

«Офигеть!» – догадалась Мергиона.

Глава тридцать шестая

Мергиона узнает о Проблеме 2003

Хочешь похудеть? Посмотри на меня. Ну как?

Уже взошло солнце, а Мергиона Пейджер все не могла успокоиться.

Она стояла на придорожном валуне и твердо смотрела в глаза верблюду Рыжику.

– И как прикажешь тебя понимать? И где это мы тут сейчас? И как это мы оказались за тысячу километров от реки Тарим? Или ты хочешь сказать, что я проспала неделю пути?

Если Рыжик и хотел что-нибудь сказать, то тщательно это скрывал. Он, жмурясь от наслаждения, жевал свежую индийскую зелень. Зрелище было таким аппетитным, что Мерги невольно облизнулась и даже попробовала траву на зуб.

За спиной девочки кто-то громко и отчетливо проглотил слюну. Обернувшись, Мергиона обнаружила, что за ней наблюдает настоящий индийский йог – молодой, но уже основательно истощавший. Йог сидел в позе лотоса и смотрел большими печальными глазами.

– Зря ты пытаешься следовать не своим путем, дитя, – грустно произнес он. – Это несъедобно. К тому же плоть слаба, и для укрепления тела необходимо постоянно ограничивать его в пище.

– Кого его? – спросила Мерги.